Страница 2 из 10
Что-то было не так. Дима никогда не пытался выяснять отношения. Я никогда не лезла к нему с этим требованием. Хотела ли я, чтобы он был единолично мой? Безусловно.
Просыпаться с ним рано утром, варить ему кофе, рожать детей. Мне было его катастрофически мало. Мало поцелуев, касаний, внимания. Простое человеческое тепло нужно, даже таким как я, прожжённым стервам.
Но я банально боялась. Боялась, что однажды, если я попрошу большего, он бросит меня. А я уже не смогу без него. Поэтому я заняла свободную нишу в его жизни, не размениваясь на мелочи. Так было легче. Так было проще.
С головой ухожу под воду, стараясь смыть нехорошее предчувствие, клокочущее в груди. Мне некому позвонить и рассказать, как прошёл мой день.
У меня, ведь, и подруг нет. Потому что подруги – это опасность. Нельзя никому доверять, нельзя никому, ничего рассказывать. Нельзя привязываться к кому-то еще, кроме Горева. Он, как истинный мужчина, не любит конкуренцию.
Выныриваю, жадно хватая воздух ртом.
Хорошие девочки не спят с чужими мужьями. Это аксиома. Неизменная моя мантра, которая не даёт мне забыть, кто же я на самом деле. Моё клеймо, метка. Некий знак принадлежности.
Когда-то я стану хорошей девочкой. Я обещаю это себе каждый раз, перед сном, а на утро вновь забываю.
Потому что утром, я опять распластана на его столе. Как дань, только ему известному, ритуалу. Потому что утром, в курилке, я снова ловлю эти полные ненависти и зависти взгляды, упиваясь собой. Своей хитростью и изворотливостью. Своей железной хваткой на яйцах Горева.
Вода давно остыла и мне приходится вылезать. Вытираю мокрое тело полотенцем, наношу увлажняющий крем и накидываю халат.
Ужасно хочется есть, а еще напиться. До беспамятства. Но завтра на работу, поэтому ограничиваюсь бутылкой красного сладкого и опускаюсь на пушистый ковер в гостиной, утопая ногами в длинном ворсе.
Место секретаря было вакантно уже больше месяца, когда я узнала о конкурсе. До этого, все мои попытки подобраться к Гореву, заканчивались ничем. То ли судьба меня оберегала, то ли просто такое стечение обстоятельств – я не знала.
А тут этот конкурс и конкуренция бешеная. Все как на подбор: умные, ослепительные, знающие себе цену. На тот момент, я и помыслить не могла, что однажды стану одной из них.
Купила свои первые туфли на шпильках и каждый вечер, после тяжелого ударного дня с отчётами и сводками, ходила по квартире, стуча этими ошеломительно красивыми каблуками, по старому пошарканному линолеуму, то и дело цепляясь набойками за дыры в напольном покрытии.
Алкоголь обижает горло, тёплой согревающей волной стекает по пищеводу.
Взглядом упираюсь в дорогой паркет в квартире и улыбаюсь.
Кроме того, что я заполучила в своё почти единоличное пользование начальство, я отхватила неплохую, пусть и съемную квартиру в центре города, в шаговой доступности от офиса.
Презент Дмитрия Александровича после первой ночи. Точнее, после первого секса на рабочем столе. Тогда я ещё умела жалеть и смущаться, но годы практики научили обрубать данные чувства на корню.
Сама не знаю, как я смогла успешно пройти собеседование. Наверное, на банальном адреналине. Смутно помню. Я закидывала в себя горстями успокоительное, чтобы из-за волнения не упустить свой последний, как тогда казалось, шанс.
Волосы пришлось перекрасить в чёрный. И платье купить умопомрачительное, совсем неподходящее для прежней меня. Хочешь жить – умей вертеться. Жить я хотела очень сильно. Желательно, поближе к Диме.
Залпом допила оставшееся вино и потянулась к стоящей рядом на полу бутылке, чтобы налить себе еще.
Хороший девочки не пьют больше одного бокала. Но я-то давно перестала быть хорошей…
Горев умел к себе располагать. Не зря генеральный пророчил ему своё кресло, как только уйдет на пенсию.
Я была в курсе, что Дима желал этого, больше всего на свете. Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы не заметить, как загораются его глаза, стоит только поднять тему передачи полномочий. Ему льстило, что он добился таких высот в свои тридцать четыре.
А мне льстило, что, не смотря на разницу между нами в десять лет, я видела в нём в такие моменты совсем мальчишку. Упрямого, дерзкого мальчишку.
Сегодня у меня не иначе как день воспоминаний. Горев празднует с женой день рождения старшего сына, а я упиваюсь вином, пытаясь заглушить непрошеную тоску. Хитро спланированная ловушка для Дмитрия Александровича, внезапно стала моей клеткой.
Стало быть, надо искать выход, но вместо этого, я смотрю на блики в электрическом камине. Так и не заметив, как медленно погружаюсь в сон, разморенная теплом, вином и ванной.
Глава вторая
Дмитрий
Я смотрел на свою жену, с каким-то брезгливым безразличием. Она улыбалась, трепала по голове нашего старшего сына, подсыпала мне в тарелку добавки, которой я не просил.
Домашняя, привычная и опостылевшая, до зубового скрежета. Такова участь брака по залету, наверное.
Мы познакомились еще в школе. Я местный хулиган, меняющий школы как перчатки, и доставляющий родителям сплошные неприятности. Она – заучка. Золотая медаль и все дела. Абсолютно разные полюса.
В принципе, мне было забавно. Этакая свежая кровь. Экзотика. Кто же знал, что Нина начнет таскаться за мной, послушной собачонкой?! Носила мне в школу собственноручно приготовленные бутерброды, делала за меня все домашние задания, прикрывала, если прогуливал, перед учителями.
Выгодная, послушная.
В универ я не поступил. Юношеский максимализм требовал выхода, и я отправился в армию.
Нина ждала. Исправно писала письма, приезжала на свидания.
Хорошая девочка Нина, даже научилась давать взятки офицерам, чтобы меня отпустили в увольнительную.
Признаться, мне льстила ее любовь. Мне нравилось, что для нее я был всем. Богом, идолом.
Поэтому и женился, когда она призналась, что залетела. Этакий приз за все ее старания. Я наградил ее собой. Мне казалось, что это равноценный обмен. Я ей вручаю себя, она мне дарит тепло и заботу.
После армии, пришлось работать и учиться одновременно. Вкалывать, чтобы обеспечить ее и сына. Вертеться, как только можно.
Не удивительно, что очень быстро карьера стала идти вверх. Нина родила еще одного сына, а в моей жизни, точно пираньи на кровь, пришли новые женщины. Хищные, красивые. Не чета моей блеклой женушке. И я пользовался, пока они не пересекали черту. Уходить из семьи я не планировал. Меня устраивало всё. До недавнего времени.
Когда же стало все меняться? Когда я стал задумываться над тем, чтобы бросить всех? Нину, сыновей, Инну.
От последней избавиться хотелось больше всего. У нее же на лбу написано: «опасность». Этакая белая и пушистая. Никогда ничего не просит, не требует. Молча сносит мое пренебрежение, готова в любой момент раздвинуть ноги, не испытывая никаких мук совести. В кабинете, в туалете, в примерочной магазина. Везде.
Только каждую минуту, меня не покидает ощущение, будто она зубами вцепилась в мою холку. И зубы у нее крепкие, острые. Сейчас они лишь слегка прикусывают кожу, но стоит мне немного дернуться и хватка усилится.
Отношения с ней – спящий вулкан. Когда-то точно рванет. И я не хочу, быть поблизости, в этот момент. А это значит, что надо что-то предпринимать. Пока окончательно не поплыл и не увлекся.
– Пап, спасибо, – сын вертит в руках новый гаджет. Подарок на его пятнадцатилетие. Очередная новомодная игрушка.
– Ешь, давай, – качает головой Нина.
Ей не нравится, что я дарю детям такие подарки. Она застряла в тех временах, когда нам не хватало и на буханку хлеба. Боится всего нового, дорогого, успешного. Как мышка, которой стоит услышать шум, чтобы спрятаться и не высовывать свой любопытный нос.
Нина и внешне была похожа на мышь. Бледная как полотно, с белесыми бровями и ресницами, россыпью мелких пигментных пятен на носу. Волосы русые, жидкие. Жена постоянно собирает их в хвост, открывая свои, и без того, торчащие уши.