Страница 28 из 32
– Уж будь так добр, – осклабился Дэвид.
Я снова кивнул.
– ОК. Она занималась шитьём.
Парни вновь переглянулись. Посмотрели на меня. Ещё раз переглянулись.
– Да вашу мать, – мне надоели эти гляделки. – Видите?
Я скинул куртку и показал им спину.
– Чтобы вы не тупили и не гадали, скажу сам – это не принт. Нашивка. Видите, какая тонкая строчка?
– Ха, а я готов был поклясться, что это именно принт! Ну, или акварель, – восхитился Джефф.
– Спасибо, Джефф, – поблагодарил я за поддержку. – Как неожиданно и приятно.
– Можно подумать, она одна во всех Штатах владеет этим сакральным ремеслом, – заметил Дэвид. – Бесспорное доказательство.
– Ладно. Видите лого?
– Трудно не заметить, полспины занимает, – кивнул Дэвид.
– Наша роза, верно?
– Верно, – согласились парни.
– А вот хер там, – победоносно провозгласил я.
– В смысле? – нахмурился Дэвид. – Она розовая, не алая, но вся куртка потёртая, так что она не выделяется на фоне…
– Умница, тебе и впрямь нужно в Беркли, – похвалил я брата.
– А? – переспросил тот.
– Неважно. Только вот ведь какая штука – и наш британский ментор это подтвердит… Лиам! Лиам!
Никакого ответа. Я допускал, что он мог не слышать меня, потому как был в наушниках, но почти на все сто я был уверен, что вредный британец просто игнорит меня.
– Лиам! Прекрати накладывать эту поганую компрессию в несколько слоёв, треки пережаты и долбят громче некуда… Лиам, твою мать!
Но тот был глух к моим увещеваниям и продолжал заниматься порчей грядущего альбома.
– Лиам! – гаркнул я изо всей силы.
Менеджер стянул наушники, из которых доносились бодрый ритм и драйвовые дисторшны. Конечно же, пережатые в пух и прах, как я и опасался.
– Ради твоего же блага, Осси, надеюсь это что-то жизненно важное, – сказал он как бы грозным тоном.
– А то, – заверил я. – Помнишь, как мы заказывали кучу мерча на Коачеллу?
– Не тяни, Осси, – попросил Лиам. – Помню, давай к сути.
– Это была самая первая партия. Речь сейчас о брелоках. В твоём мозгу всплывают…
– Осси!
– Был там один брелок, ты обозвал его забракованным, а мне он приглянулся, помнишь? На нём была наша роза. Ну же, напряги свои извилины!
– Было такое, – нетерпеливо сказал Лиам, – спрашивай уже и отвали, ты по часу подводишь к простому вопросу…
– Почему ты его забраковал?
Лиам нахмурился, вспоминая.
– Почему?.. Потому что он был блевотно-розового цвета, вот почему.
– Нежно-розового, – поправил я. – Спасибо, Лиам. Ты помог – никогда не забуду. Поэтому, когда ты будешь в доме престарелых, я буду навещать тебя дважды в неделю и по праздникам. Но только федеральным, не местным.
– Если бы не твой талант, Осси… – начал Лиам. Я решил закончить за него:
– Так выкинь меня, Лиам, за чем же дело стало? Раскрутить можно любое говно, разве нет, даже нового солиста Perfect Plan?
– Ты чё несёшь? – возмутился Джефф. И даже взаправду испугался. Я заговорщически подмигнул ему.
– Раз на раз – увы! – не приходится, порой приходится держаться за таких, как ты, и терпеть ваши поганые выходки и подъё#ки, – процедил Лиам и вернулся к работе.
– О как! – победоносно сказал я и улыбнулся напарникам. – То есть, вообще-то, я уже слышал это от него на днях, но хотел, чтобы и вы тоже…
– Да уж, – покачал головой Дэвид. Он тоже не думал, что я легко отделаюсь. Да в какой-то момент и я думал, что терпение Лиама лопнет, и он меня попрёт. Нет, я не был уверен в обратном и своей ненаказуемости, даже несмотря на его более раннее откровение мне.
– Ну, розовая она, не алая, и?.. – одёрнул меня Джефф.
– Нежно-розовый, – я горько усмехнулся. Кому было знать, как не мне. – Любимый цвет Аманды Дэйвис. Когда я вернулся в октябре с Коачеллы, то не застал её дома – видимо, укатила к предкам в Чино, так что я повесил брелок на ручку входной двери.
– Ему совсем башню снесло, – пожаловался Джефф Дэвиду.
– Ты мне будешь это говорить? – пожал тот плечами. – Я давно об этом твержу. Ну что, Пит, ещё что-нибудь?
– Да. Вот, – я провёл пальцем по надписи.
– А что-то такое я слышал. Тогда, в «Лунаре», наш первый большой куш, – начал вспоминать Дэвид.
– С незадавшейся афтепати, – напомнил я на всякий.
– Ну да, охота вспоминать, – Дэвид поморщился. – Кто-то кричал это из толпы.
– Может, даже и она, – задумчиво протянул я. Эта мысль лишь сейчас пришла мне в голову. А почему бы и нет?
– Что? Она была там?
Я кивнул.
– Я видел её несколько раз, мельком. Тогда я подумал – может, просто похожая девчонка, но теперь…
– Ты мог обознаться!
– Это была она, – твёрдо сказал я.
– Ещё пруфы? – спросил Джефф.
– Хватит с вас! – возмутился я. – Всё вам мало! Особенно тебе, алчный канадец!
– Ладно, убедил, это и впрямь от неё, – хмыкнул Дэвид. – Но вот вопрос – с чего вдруг?
– Типа, вы теперь вместе что ли? – спросил Джефф.
Я скептически ухмыльнулся:
– Да-да, как же.
– Но тогда… – он махнул рукой на куртку.
– Думаешь, это её типа ответ тебе? – озарило Дэвида. – За твои ухаживания, твои знаки внимания. И за музыку – видимо, она ей по вкусу. И таким образом она выказывает тебе свою благодарность. Но, как бы снова говорит: «Но на этом всё, вместе мы не будем».
Я наклонил голову и отечески посмотрел на брата.
– Дэвид, ну скажи мне, почему ты не в Беркли?
– Что за названия?
Мы работали над текстами, что я написал за неделю «отпуска». Лиам едва пробежался по ним взглядом и теперь явно был полон решимости распинать меня. Дэвид с довольной физиономией сидел на диване, слушал нас и разве что мушиные лапки не потирал от удовольствия. Хм, если ты и придерживаешься другого мнения, почему бы не поддержать родича из солидарности? Как же семейные узы? За такое гнусное предательство я показал Дэвиду средний палец.
– Что опять стряслось? – я знал, каким будет ответ менеджера, но иногда так хотелось почувствовать себя кукловодом.
– Спрашивает! – пророкотал Лиам. – Что это за сопли? И почему в таких количествах? Одни названия чего стоят: «Никто, кроме тебя», «Я слышу: «Прощай!», «Позже», «Идеально для тебя», «Вдали ото всех», «Дурацкая любовь», «Остановлю для тебя дождь», «Не могу сказать сейчас», «Долгая дорога», «Лучшее во мне», «Где-то только для нас», «Я всё ещё слышу нашу песню», «Поздно для нас с тобой», «Одержимый», «Калифорнийская красотка», «Не скажу тебе: «Нет»… Внезапно, «Жемчуг Пасифики», – он оторвал взгляд от страниц. – Приятное разнообразие.
– Не обманывайся, там тоже про неразделённую любовь, – я жестоко развеял его иллюзии.
Лиам грязно выругался.
– «…бубны – денег знак, жизни оплата,
а червы – как карты, сложатся в образ иной,
да вот только он не по серду мне…» – грустно напел я.
– Что это? Одна из песен? – вскинулся Лиам.
– Это «Shape Of My Heart» Стинга, – ответил я. – Даже если ты никогда не слышал её, что странно для крутого дяди-продюсера, которым ты себя мнишь, то всё равно заметил, что её настроение и лирика очень резонируют с моими.
– Как ты зае#ал всех со своей неразделённой любовью, – без обиняков заявил Лиам. – Всему миру уже уши прожужжал. Просто зае#ал, Пит.
– Знаю, – я и правда знал.
– Знает он… Нельзя пихать всё это на один альбом! Да и в таких дозах эта любовь… Слов нет!
– Романтики двигают этот мир, Лиам, – сказал я, полный достоинства.
– Пафосная х##ня, – безапеляционно заявил Лиам. – Но…
Он призадумался.
– А, вообще, неплохо.
– Серьёзно? – Дэвид обалдел. Он-то был уверен, что Лиам наставит меня на путь истинный и превратит в настоящего мужика.
– То есть, конечно, это х##ня х##нёй, да к тому же и шитая белыми нитками, – признал Лиам. – Но кто бы только знал, как юные девочки клюют на такую вот лирику. Кто бы только знал, – и он в задумчивости потёр подбородок, явно представляя себе груду денег – только что в глазах не светились знаки доллара.