Страница 1 из 2
Татьяна Майстери
Socium. Tipping point
В оформлении обложки использована фотография с https://pixabay.com/ru/photos/портрет-рекламировать-814633/
Бывшие тоже плачут
Доверие – что это вообще? Нужно ли его развивать в себе, если ты не доверяешь никому абсолютно… Ведь чем больше мы доверяем, тем больше разочаровываемся. Выхода есть лишь два: доверять всем или не верить никому. В первом случаем мы будем не одиноки, но изранены вечными плевками в душу. А во втором мы будем одиноки, но защищены от внешнего мира. Какой выбор сделаешь ты?
1984 г., апрель.
В школьном туалете пахло сигаретным дымом, смешанным с потом и сладкими цветочными духами. Серые бетонные стены были исписаны матерными словами и признаниями в любви, двери кабинок либо отсутствовали, либо еле-еле держались и вот-вот бы соскочили с петель. Девушка была спокойна, она не рыдала, не злилась и даже не грустила. Слёзы давно кончились, а выражать какие-то эмоции уже не было сил. Её некогда счастливо блестящие карие глаза теперь были тёмными и пустыми, а пухлые губы изогнулись в вымученной полуулыбке. Каштановые пышные волосы то и дело лезли в лицо, и Мэдди постоянно приходилось их поправлять. На вид она напоминала ребёнка: большие грустные глаза, круглое личико с округлыми щеками, пухлые губы и прямой нос с еле заметной горбинкой. А ведь Арон так долго ухаживал за ней! Она не могла ему не понравиться, ведь была самой симпатичной чирлидершей из всех! В душе она понимала, что дело не в ней, ведь сердцу не прикажешь. Но что же ей теперь было делать с любовью?
– Так он оказался одним из «этих»? – спросила подруга Мэдди, черноглазая брюнетка, немного полная, но всё же очень красивая.
Никто не хотел произносить название «этих», ведь оно словно жалило Мэдди в самое сердце. Да и, произнося его, ты словно становился грешником, осквернившим самого Бога. В стенах этой школы произносить подобное строго настрого запрещалось, ведь команда футболистов никого не щадила…
– Да, он мне честно признался. Я понимаю, что я не виновата, но как-то…обидно.
– А как он это понял? Может, он встретил кого-нибудь? – подруга нахмурила брови, будто обсуждение его нового парня было делом неимоверно важным.
– Не знаю, может быть. Об этом он мне не говорил. Я не хочу больше говорить о нём.
Между девушками повисла угнетающая тишина. В этот момент в помещение вошла незнакомка. Мэдди и её подруга решили, что не могут больше здесь оставаться и секретничать, а потому они ушли.
Элайя накинул свою любимую и единственную джинсовую куртку, схватил скейтборд и собирался уходить. Мама в этот момент что-то готовила на кухне, разговаривая с его маленькой сестрой. Из прихожей он крикнул, что уходит, затем выбежал из квартиры.
На улице стояла тёплая весенняя погода, которую не нарушал даже лёгкий ветер. Эл поставил скейтборд на асфальт и помчал вперёд по улице, щурясь от солнца, уже уходящего за горизонт. Несясь мимо разноцветных витрин и разнообразных прохожих, Элайя вспомнил, как они с Ароном встретились сегодня в школьном коридоре.
Не сговариваясь, парни подошли к своим шкафчикам и уставились друг на друга так, будто видели впервые. Арон заозирался по сторонам, а затем, – убедившись, что они находятся в коридоре почти одни, – улыбнулся и подмигнул Элайя. Тот лишь робко улыбнулся. А затем из туалета напротив вышли девчонки, среди которых Эл узнал Мэдди. Она выглядела равнодушной и спокойной, из чего парень сделал вывод, что она не так уж и переживает из-за расставания. Арон тоже посмотрел в их сторону. Мэдди заметила его взгляд и намеренно отвернулась. Футболист проводил Мэдди взглядом, а затем хотел вернуться к «переглядываниям» с Элайя, но в этот момент его окружили девушки из команды чирлидинга. В коротких мини-юбках и топиках они все смотрелись эффектно, но при этом не отличались особенной индивидуальностью: у всех прекрасные фигуры, пышные и роскошные волосы, миловидные и симпатичные лица. Но были ли хоть у одной из них интересные мысли?
После занятий Эл нашёл в своём шкафчике очередную записку от Арона. Парни привыкли так общаться в школе, в этом был своеобразный интерес и азарт.
«Встретимся в баре в восемь, курильщик *сердце*»
Последнее время Арон с иронией называл Элайя курильщиком, ведь тот признался, что не курит. Это тоже было странно, но необычно. Элайя нисколько на это не обижался. Он всё пытался придумать и ему какое-нибудь прозвище, но так и не находил подходящего. Если с иронией назвать его бунтарём, то так и окажется. Футболистом? Но он ведь и есть футболист, пусть и ненавидит играть в футбол. В общем, Арон был слишком разнообразным, поэтому нельзя было назвать его кем-то одним. В другом же случае его прозвище могло состоять из целых книг, энциклопедий, целых библиотек… Элайя же в этом плане был довольно прост: романтик, мечтатель, возможно даже философ. Всё это было из одной группы, Арон называл Эла не только курильщиком. По мнению футболиста, он был ещё и «творцом», «драматургом» и, что самое ироничное, «учеником Шекспира». Почему иронично? Да потому что Элайя ничего не писал. Он даже не подавал повода называть его так.
Возле бара в такое раннее для алкоголиков время было безлюдно. Впрочем, местоположение у «Cowboy pants bar» тоже было не самое удачное. Он находился в тёмном переулке, где можно найти только бродячих собак да бездомных алкашей. Интересно, как сюда однажды забрёл Арон, как он вообще нашёл это место?
Элайя вошёл внутрь и осмотрел помещение. Бар был практически пуст, не считая персонала и пьяного бородатого мужика, сидящего за барной стойкой. Эл решил подождать за их с Ароном любимым столиком, находящимся в самом углу. Он ждал и рассматривал тех немногих людей, что здесь находились.
Вот прошёл час, а Элайя был не самым терпеливым человеком. На улице уже понемногу садилось солнце, официантка то и дело ходила мимо бедного скейтбордиста, прожигая взглядом. Ещё немного, и она точно выгонит его, либо заставит что-нибудь заказать. Поэтому парень встал из-за стола, взял скейтборд и вышел на улицу. Он ещё раз осмотрелся по сторонам в надежде увидеть Арона. Но вокруг никого не было. Внутри у Элайя всё сжалось. Ему в голову вдруг стали лезть всякие страшные мысли: а вдруг с Ароном что-то случилось? Он встретил в переулке бандита и получил смертельное ножевое ранение? Или его застрелили? Или он нечаянно подвернул ногу, а вокруг ни души, и сейчас он лежит где-нибудь и стонет от боли…
В общем, Элайя понемногу стал сходить с ума и помчался к Арону домой, чтобы убедиться, что с ним всё в порядке. Ну, или хотя бы найти его, лежащего на дороге, и помочь. К счастью Эла, никого по дороге он не встретил и спокойно доехал до самого дома Арона. Соскочив со скейта, он на ходу взял его в руки и взлетел на крыльцо. Словно умалишённый, он что есть силы заколотил в дверь. Элайя испугался за Арона, потому что до сих пор тот ни разу не опаздывал на их встречи. Он всегда приходил вовремя, с широкой улыбкой или сигаретой в зубах. Это был первый раз, когда он не просто опоздал, а даже не пришёл.
Дверь открыл грузный мужчина лет сорока. У него были короткие жёсткие волосы с проглядывающейся сединой, чёрная щетина, большой безобразный нос и маленькие чёрные глаза, которые смотрели на Эла так, будто коршун смотрит на землю, выискивая добычу. Мужчина опёрся плечом на дверной косяк и пробасил:
– Тебе кого?
– Я к Арону. Он дома?
– Его нет.
Элайя хотел поинтересоваться, где он может быть, но мужчина, не попрощавшись, просто закрыл перед ним дверь. За те три недели, что парни были знакомы, Эл понял одно: родители Арона – самые недружелюбные люди, которых он знает. Неудивительно, что они заставляют сына заниматься тем, что ему отвратно.