Малой 3

– Я ещё переносной сканер отложил у мастера Лира, – доложил я старикам, вспомнив о своём договоре. – Нам его обещали по цене лома отдать.

– Сканер, конечно, хорошо, – проворчал Агал. – А что мы будем делать с медицинскими капсулами? Там полный набор на нижнем этаже. Они очень современные и дорогие. Как вы думаете, лучше продать их или самим выучить базы и использовать в дальнейшем.

– Уважаемый Агал Фон Ливен! – обратился к нему старый друг. – О звёзды, как же давно я не выговаривал твоё имя полностью. Кажется, это было в другой жизни. Так о чём это я? Вспомнил. Я предлагаю оставить эти капсулы у себя, тем более денег за металл нам отвалят столько, что впору не работу выбирать, а думать о заслуженном отдыхе.

Заслуженные профессора посмеялись этой шутке. Мне даже показалось, что сказанное не совсем шутка. Затем Куим добавил: – Я сейчас сравнил средние биржевые цены на линозиум. Цена за один килограмм варьируется от ста до сто двадцати тысяч кредитов. В сейфе у нас не менее пятидесяти килограммов. Получается, что мы располагаем активами на пять миллионов кредитов, не меньше.

Старики замолчали, явно прикидывая, куда можно потратить эти деньги, а я всего лишь хлопал глазами.

– А ещё у нас есть банковские карты и информационные кристаллы! Может и там чего ценного есть, – вспомнил я, в надежде что и мой вклад в развитие общего дела не останется незамеченным.

К сожалению, все информационные кристаллы были защищены от считывания, и мы решили позже попросить помощи у Умо Рива. Банковские карты хоть и были обезличены, но хранилось на них в общей сложности немногим меньше пятисот тысяч кредитов.

– Теперь и живые деньги у нас есть, – обрадовался Куим. – Как же мы давно не были в нормальном обществе! Надо срочно купить флайер через Умо и приобрести приличную одежду на нас и вылетать в столицу. Пора выходить в свет.

В то самое время, когда Малой со своими опекунами обсуждали дальнейшие планы, личный крейсер наместника Солии, господина Вигуса Светлейшего вошёл в родную звёздную систему.

Настроение князя было просто отвратительным. Его, хозяина планеты, так унизили на приёме у императора! Такое ещё можно было бы стерпеть, принадлежи обидчик к императорской фамилии. Так нет! Им оказался вечно хмурый и чем-то недовольный руководитель службы безопасности империи, герцог Ланар Винг. Как он только мог позволить себе произнести такие слова! Да кто он такой! У самого нет даже захудалой планетки, а всё туда же. Его насквозь фальшивые улыбочки и совсем непрозрачные намёки на то, что у меня давно всё разворовали. И все хихикали. Кто-то за спиной произнёс непозволительные слова про планету помойку. Кто-то упомянул, что князь погряз в разврате, а людишки там страдают. Потом ещё говорили про насквозь продажного губернатора. А тут ещё сам император поинтересовался, готов ли он встретить дипломатические миссии других империй.

«Нет, – думал князь Вигус, – я им всем докажу, что у меня всё в полном порядке! Ведь недаром я попросил министра финансов империи, господина Лоога Фирера, направить десяток самых опытных финансовых аудиторов для тщательной проверки всего хозяйства Солии». Само собой, просьба была не бесплатной, но ведь и министр был старым другом семьи. Он всем докажет, что князь Вигус Светлейший всегда и всё держит под контролем.

Глава Винзура сидел в своём рабочем кабинете и даже не подозревал о тяжёлых думах князя. Правда о том, что сам князь уже подлетает к планете, он тоже не знал. Все мысли гиганта были сосредоточены на вновь крутились вокруг прибывших в Винзур профессоров и странного мальчика по имени Малой. Много чего не договаривали эти старые паршивцы! Вот как узнать, что они скрывают? Не скрывают ли они чего-то такого, от чего вздрогнет не только их посёлок, но и сама планета? Ну, мысли мыслями, а дела делами. Нужно помочь им в любом случае, а там посмотрим.

Гигант тяжело вздохнул и связался по нейросети со своим давним приятелем, который верно служил империи и до сих пор не оставил свою службу, с начальником оперативного управления специальных операций.

– Приветствую, дружище Донун, – поздоровался гигант с другом. – Ты мне что обещал три декады назад? Почему в гости не прилетел?

– Умо, рад тебя слышать, – ответил ему генерал. – Надеюсь, ты меня беспокоишь не для того, чтобы напомнить о наших попойках.

Генерал Донуг Ларс был очень крупным мужчиной, но до габаритов Умо явно не дотягивал. Давным-давно, обучаясь в академии, они крепко сдружились и длилась эта крепкая мужская дружба уже более полувека.

– Не бойся, мелкий, – подзадорил Умо товарища, – мне твои секреты даром не нужны. Ты вот лучше скажи мне, у тебя там на базе наверняка есть флайер, с которого давно пора снять турели и продать добрым мирным солийцам?

– Ха-ха, – дробно рассмеялся генерал. – Это ты о себе так говоришь? Тебе напомнить кровавую Керекскую бойню? Да после твоей операции Керексы не просто войну закончили. Они так в штаны наложили, что объявили тебя чуть ли не спасителе всего сектора.

Друзья ещё некоторое время вспоминали давно прошедшие войны и конфликты и только потом генерал спросил у своего друга: – Слушай, вот зачем тебе конверсионный глайдер нужен? Расскажи, какие у тебя проблемы и я направлю к тебе мальчиков из отряда Кречера. Они всё выполнят без шума и последствий. Ну ты сам знаешь.

Умо, довольный тем, как лестно генерал отзывается о его бывшем ученике, поинтересовался: – Как там Кречер поживает? Ты ему привет передавай.

– Да нормально он поживает! Флаг-майора получил и пурпур себе на грудь. А привет я передам. Так зачем тебе хорошенькая птичка? Объясни другу.

Умо прикинул, что объяснять придётся как минимум час, и решил ответить кратко: – Донуг, скажу тебе честно. Птичка нужна для моих хороших знакомых. И я не врал тебе, они действительно самые обычные мирные разумные, два профессора.

– Так какого хорша этим мирным профессорам понадобилась птичка из моих ангаров? Ведь ты сам прекрасно знаешь характер этих летунов. Их хоть разоружай, до исподнего, всё равно они птички то специальные.

– Не бухти, генерал, – мирно ответил Умо Рив. – Вот печёнкой чую, нужна им надёжная птичка, а кто они и что они из себя представляют, я тебе при личной встрече расскажу.

– Ну раз ты сам просишь за этих гражданских, мой друг, то будет тебе отличная машинка. Дай мне пару деньков. Я хоть несколько железок с неё сниму, а то с этими железками она и тяжело-бронированный десантный бот с орбиты спустить может.

– Спасибо тебе, Донуг! Кстати, ты на этой пташке ко мне и прилетай. Заодно посидим, вспомним былое.

– Договорились, – подтвердил генерал и моментально разорвал связь.

– Всё, расходимся спать, – утомлённым голосом прервал наше бурное общение Агал. – Успеем ещё наговориться. Мы же с господином Куимом уже совсем немолодые. Если у тебя ещё силы остались, то не отлынивай, переходи к медитации. Вот чую я, скоро наступят интересные времена и лишним твой козырь не будет.

«Вот он зануда!» – подумал я, шагая в свою спальню. «А ведь карита у меня осталось не так много. На пару погружений и всё. Надо просить стариков в первую очередь привезти сюда минерал».

Я взял в руки последние три крошечных кристаллика Карита-67, уселся в привычную позу, закрыл глаза и начал своё погружение в иной мир.

Как же мне описать то, что я увидел в своём подсознании? Нет таких понятий и слов в речи разумных, чтобы хоть приблизительно нарисовать вам эту странную, но необыкновенно чудную картину.

Я был везде и нигде. У меня не было физического тела, а моё средоточие слилось с реками чужих энергий. От мелькающих потоков энергий доносились невероятные мелодичные звуки. Соприкасаясь друг с другом, силовые линии меняли не только цвет, но и музыка начинала звучать по-иному. В какой-то момент линии вспыхивали мельчайшими молниями и басовито звеня распадались на звёздочки. Хотя гораздо чаще они, сплетаясь друг с другом, образовывали новую ветвь песни-энергии. Понять всё это многообразие мельтешащей энергии не было никакой возможности. Редко в мелодии можно было расслышать смех, иногда выделялись какие-то певучие слова. И лишь спустя неопределённое время я ощутил, что меня окружает не только симфония цвета и звука, но и постоянная смена запахов. Чаще всего пахло небом. Не спрашивайте меня, как пахнет небо. Нет у нас таких слов. Пахло радостью и ожиданием, свободой и созиданием. Не было только запахов смерти и разрушения.