Страница 8 из 15
– Ну-у?
Хлоя упрямо закусила губу, почти через силу останавливаясь, прекращая двигаться, хотя больше всего на свете ей сейчас хотелось позабыть обо всем, закрыть глаза, и продолжить откровенные сильные движения, ощущая в себе толчки каменного огромного члена.
– Я думала, – упрямо пропыхтела она, глядя в его злые золотые глаза своими – затуманенными, – что только Дракон имеет право видеть… как кончает… его женщина…
– Его женщина! – усмехнулся Дракон, всматриваясь в раскрасневшееся лицо девушки. – Сначала нужно стать женщиной Дракона…
Однако он одним кивком головы велел черному рабу выйти, и тот поспешно выскочил вон, захлопнув за собой двери.
Грубым рывком Дракон стащил девушку со стула и повалил ее животом на стол, сметая столовые приборы со звоном на пол. Не дав ей опомниться, оголил ее зад, задрав прозрачную юбку и грубо раздвинув ее ноги. Хлоя, сжавшаяся в комочек, лишь вскрикнула, ощутив горячее прикосновение его горячей возбужденной плоти и его жесткие пальцы, жадно ощупывающие ее мокрое лоно, и в следующий миг его член – горячий, живой, – вошел в ее узкое лоно одним толчком, перемешав удовольствие с болью. Хлоя закричала, чувствуя, как его жесткие пальцы впиваются в ее мягкие широко разведенные бедра. Ощущения, наполнившие тело девушки, были намного ярче и сильнее, они сводили ее с ума настолько, что Хлоя, забыв всякий стыд абсолютно, сама яростно рыча и толкаясь всем телом, насаживалась на его член. Он лишь выше поднимал ее разведенные бедра и двигался осторожно и плавно.
От напряжения Хлою трясло, она что есть силы вцепилась зубами в скатерть, ощущая болезненное, непереносимое удовольствие. С Мишелем, с ее любимым Мишелем все было не так. Отдаваясь ему, она каждый раз напоминала себе, что исполняет священный супружеский долг, обязанность каждой любящей жены. Мишель тоже брал ее сзади, нетерпеливо возясь, дрыгаясь, как эпилептик, с невнятными воплями и жалкими стонами. И не было ни одержимости, ни обжигающего наслаждения.
С Драконом было иначе. Не было мелкой возни; его движения были сильными и плавными. Его горячие руки удерживали ее бедра крепко и жестко, оглаживали круглые ягодицы , и наслаждение, которое Хлое доставляла близость с ним, было каким-то нереальным, уносящим ее сознание прочь, сводящим с ума и лишающим всех моральных запретов и табу. С ним, сейчас и здесь, она не хотела выглядеть благопристойно и скромно. На краешке ее ускользающего сознания все еще теплилась горькая мысль о покинутом Мишеле и о том, что она, Хлоя, пала так низко – до супружеской измены, до бесстыдства, до исступления, извиваясь под другим мужичиной.
Но ее жажда была сильнее доводов разума и Хлоя с воплями извивалась и насаживалась на член Дракона до тех пор, пока наслаждение не вспыхнуло в ее разуме белым жидким пламенем и она не забилась по столе, выдыхая вместе с грубым рычанием свое невероятное облегчение, содрогаясь от мягких садких спазмов так, что даже сильные руки Дракона с трудом справлялись с ее тонким, хрупким телом.
Глава 5. Обучение
Господин Робер места себе не находил. Черной тенью он метался по замку и чувство у него было такое, что Дракон едва ли не из зубов – из его щучьих зубов, из которых еще никто не вырывался! – вырвал самый лакомый кусок.
С утра Робер, подслушивая под дверями и слыша беспомощные животные стоны Хлои, до которой Дракон, кажется, добрался лично – и всерьез, – потирал руки и похохатывал, представляя, как девица все прокляла и теперь заливается слезами, погибая от боли, пока ненасытный Дракон трудится над ее маленьким беспомощным телом.
«Будет знать, строптивая девчонка, как отказываться от помощи, – злорадно думал Робер, слушая, как девушка кричит, пронзительно и нечленораздельно. – Получай же, маленькая стерва!»
Хлою, как Робер и предполагал, Дракон оставил себе на сладкое. Сколько бы ни было в нем спеси и высокомерия, а видел-то он достаточно хорошо, даже получше многих. Лишь мельком увидев девушку – растрепанную, в перепачканном и местами порванном платье, измученную долгим путешествием,– он тотчас заинтересовался именно ею, потому что она выделялась своей статью, своей красотой и утонченностью черт меж прочих своих товарок.
Испуганно оглядываясь, она шла по дворцу Дракона вслед за провожатым, и Дракон, рассматривающий свои новые живые игрушки с высоты галереи, даже перегнулся через балюстраду, чтобы получше разглядеть ее хорошенькое свежее личико и проводил ее жадным взглядом.
– Кто она? – поинтересовался Дракон. Он не пытался играть и скрывать своих чувств, в его голосе не было напускного равнодушия, только горячие, нетерпеливые жадность и желание.
Робер, скрывая довольную улыбку, поклонился, и протянул Дракону дарственное письмо.
– Герцогиня Суиратонская, юная прелестница Хлоя, – ответил он.
– Хлоя, – медленно повторил Дракон словно пробуя это нежное имя на вкус.
– Подарена Вашей Милости собственным мужем, – соловьем разливался Робер. – Наверное, ему нелегко было оторвать от сердца такую красавицу. Но верноподданнические чувства сильнее любви к женщине, и вот она здесь! Не правда ли, верный и преданный вассал? Кто еще отдаст повелителю самое дорогое и священное, что у него есть – любимую красавцу-жену?
Дракон не слушал эти витиеватости и лживые речи; по драконьим меркам он, конечно, был молод, но все же старше многих из живущих ныне людей, и он прекрасно знал цену человеческим подаркам – и их верности тоже. Разумеется, отдав Дракону красавицу-жену, «преданный вассал» что-то хотел выгадать для себя, это же ясно как день.
Но Робер произнес свою пышную речь, всячески подчеркивая бескорыстие герцога Суиратонского, и Дракон это запомнил.
– Пожалуй, – протянул он, сыто щуря глаза, – такому роскошному подарку я уделю особое внимание.
Особое…
Робер, потирая ручки, ходил вокруг покоев, отведенных Драконьим подаркам, до обеда.
Уже вернулась обратно в комнату графиня – говорят, она не понравилась Дракону вообще, но помня о ее незавидном положении, он милостиво позволил ей остаться в качестве прислуги.
На испытании юная графиня громко кричала, визжала и царапалась, как кошка, которую пытаются утопить в кипятке. Она изодрала ногтями все скатерти на столе, выла, как раненный зверь, и ее лицо тряслось так уродливо, что Дракон велел увести ее тотчас же и никогда ему больше не показывать.
Она продолжила рыдать и в общей комнате, когда все уже давно кончилось, но теперь плакала не от страха, стыда, унижения и боли, а оттого, что Дракону она не смогла понравиться, не подошла, и теперь всю жизнь вынуждена будет проработать на побегушках, служанкой или кухаркой.
Купчихам повезло больше, Дракон соизволил даже потискать их соблазнительные сочные тела. Как и говорил градоначальник, девушки были крепки телом и выносливы, как телом, так и духом. Ни она из них не посмела и пискнуть, перенося драконье испытание. Однако выражение их лиц Дракону не понравилось. У обоих девиц во время испытания глаза так и бегали, так и бегали, и весь их вид так и вопил, что, выйдя из этой комнаты, они тут же с хохотом расскажут о том, какой Дракон бесстыдник, и что вытворял с ними, при этом жестами показывая кто, что, куда, и как сильно. Дракон отослал обеих прочь с некоторым сомнением. Было видно, что окончательного решения по ним он не принял.
Но вот миновал полдень, близился обед, а Хлоя все не возвращалась в общую комнату. Робер занервничал, ругая себя за несдержанность и неосмотрительность. А ну, как померла, не вынесла страсти нетерпеливого господина?! Такая крохотная, тонкая, юная, хрупкая… вероятно, проверки живым камнем она и не перенесла, но ее красота не оставит равнодушным ни одного мужчину, пусть даже и Дракона.
– Взял, черти его возьми, сам взял! – шептал господин Робер, мчась по лестнице, перепрыгивая сразу через несколько ступенек. – Искалечил девицу! А я говорил, я говорил, что надо ее скрыть от Дракона, спрятать, не давать!..