Страница 2 из 15
Он строго глянул на градоначальника, и у того губы задергались от страха.
– Ваша милость – воскликнул он голосом, полным ужаса. – Да разве я б посмел!..
– Один посмел, – произнес Робер, отводя взгляд и всматриваясь в неясные очертания клеток, закрытых плотной тканью старых рваных парусов. – И это стоило ему головы… Подобные предложения – это оскорбления Дракону. Нам нужны, – четко, словно зачитывая королевский указ, произнес Робер, – чистые, молодые, крепкие, здоровые и привлекательные девушки хорошего сословия. Желательно сильные и выносливые. Девственность не обязательна, и даже лучше б было, если бы ее не было вовсе. Господин Дракон, – тут голос Робера стал осторожней и тише, – имеет тело двадцатипятилетнего сильного и здорового мужчины и член, – он многозначительно глянул на градоначальника, – что у племенного жеребца. Выносливость девушкам понадобится, как и здоровье.
Градоначальник уважительно присвистнул и почему-то посмотрел на свое выпирающее круглое брюхо, но смолчал.
– Эти неблагодарные, – промямлил он после небольшой паузы,– должны быть счастливы…
– Сомнительное счастье, – насмешливо фыркнул Робер. – Господину Дракону безразлично, что они думают и что они чувствуют. Счастливы они или несчастны. Они должны молча подчиняться – это все, что интересует Господина Дракона.
– А они хнычут, – продолжил свою мысль градоначальник. – Плачут и бьются в истерике. Если они будут говорить, что с ними обращались плохо – не верьте им, это все ложь!
– Господину Дракону, – отчетливо произнес Робер, – все равно, как с ними обращались, и то, что они плачут – ему безразлично, лишь бы они были не тронуты никем с тех пор, как получили статус королевских невест. Не было этого?
Темные внимательные глазки Робера снова глянули на градоначальника, и тот едва не распух от волнения.
– Да что вы, – залопотал он, обрадованный тем, что Дракон не станет прислушиваться к слезам несчастных. – Кто б посмел! Товар самый лучший, самый отборный, – продолжил он, забегая вперед – тем более что они уже пришли, – и собственноручно откинул с крепких деревянных клеток выбеленный солнцем и едкой соленой водой парус. – Извольте, полюбуйтесь!
От увиденного господин Робер поморщился. По его худощавому желчному лицу скользнуло брезгливое выражение, но он смолчал, подходя ближе.
– На солнцепеке, – пробормотал Робер, отмахиваясь от надоедливой мухи. – В духоте… вы хотите попортить товар?! Ладно; показывайте, что у вас тут.
– Дочка покойного графа! – тоном фокусника, только что продемонстрировавшего невероятный трюк, воскликнул градоначальник. – Как хороша, чертовка, а?
– Да, чувствуется порода, – холодновато произнес Робер, рассматривая длинное, скуластое лицо девушки. – За что ее?..
Вопрос «за что» был задан господином Робером не случайно. Обычно девушек, что он свозил в драконий замок, пытались либо пристроить, либо избавлялись от них по какой-либо причине, и чаще все же избавлялись. По доброй воле, из великой любви к господину Дракону, никто в его наложницы не напрашивался. А господин Робер слишком хорошо знал людей…
– Обесчестила род, – угодливо сказал градоначальник. – Пыталась сбежать с каким-то проходимцем. Ну, еще и претендовала на часть наследства, а у графа, как понимаете, наследников много… И ей за позор либо в монастырь, где через пару лет она и скончается от тяжкой работы и скудной еды, либо к Дракону – авось, повезет?
Градоначальник понимающе кивнул.
– А тут у нас купеческие дочери, – угодливо продолжил градоначальник. – Умницы! Красавицы! Крепкие – ну, вы сами видите, – господин Робер кивнул. – Выдержат долго, думаю.
– Их за что? – так же спокойно произнес Робер.
– Отец их разорился, – притворно вздохнул градоначальник. – Нечем стало кормить детей – а у него еще пять сыновей, и каждого пристрой, обучи ремеслу или дай образование как у знатного господина, ну, вы понимаете… эти девицы с их-то здоровьем и силой должны за честь считать, что попадут во дворец к Дракону. Не будут дурами – приживутся и не придется им не горбатиться на тяжелой работе, и голодать тоже не придется. Словом, добровольно они.
– А это что? – господин Робер шагнул к завешенной клетке и приподнял кусочек паруса.
– Ах, это, – протянул градоначальник, стушевавшись. – Это тот самый случай, о котором я говорил.
– Случай? – переспросил Робер, сквозь решетку клетки рассматривая лежащую без чувств – или спящую? – девушку.
– Ну, плач, слезы, брань, – вкрадчиво произнес градоначальник.
Девушка, одетая в красивое и богатое платье, была неестественно бледна. Она лежала, отвернув лицо от рассматривающих ее мужчин, солнце, проникшее в ее клетку, пробравшееся под приподнятым лоскутом от паруса, позолотило ее медового цвета густые, пышные волосы, рассыпанные по грубому полу, осветило тонкую, алебастрово-белую ручку с изящными пальчиками. И даже то, что она лежала отвернувшись, не смогло скрыть от внимательного взгляда господина Робера, что она хороша, прекрасна и совершенна в своей красоте.
– Черт, – выругался он, стараясь заглянуть в ее бледное личико, – самый лучший экземпляр… Что с ней? Она умерла?
– Обморок, – ответил градоначальник. – Нервная очень. Боится господина Дракона до судорог.
– Ее за что? – спросил господин Робер. – Она выглядит как девушка из очень хорошей семьи.
– Так и есть, – угодливо ответил градоначальник. – Так и есть! Это дочь покойного герцога Суиратонского, – градоначальник сделал многозначительную мину и посмотрел на господина Робера очень многозначительно, отчего тот на мгновение буквально остолбенел, – истинный подарок Господину Дракону. Как вам, эээ?
Глава 3. Похищенная невеста или подарок Дракону
История, которую градоначальник поведал господину Роберу, была проста и незамысловата, но вместе с тем хитра, как шкатулка с недобрым секретом. Чуть зазеваешься, и отравленная пружинка выскочит, пропорет тебе руки, и конец.
Хлоя, единственная дочь герцога Суиратонского, владелица доброй половины всего Суиратона, осталась без отца весенним ясным днем.
Солнце уже припекало землю, слизывая остатки снега, но море все еще было холодно и темно, его свинцово-серые воды были тяжелы и горьки, как слезы юной красавицы, потерявшей близкого человека.
Мать Хлои умерла давно, и вместо нее отец по прошествии какого-то времени привел в дом скромную госпожу Зизи – деловитую, работящую женщину в возрасте. На герцогиню она походила мало, да герцогу, скорее всего, нужна была не любимая – любовь он утратил вместе с покойной герцогиней, – сколько экономка, аккуратно ведущая его дела.
Иногда казалось, что Зизи до ужаса глупа; даже одетая как подобает жене герцога, она казалась рядом с Хлоей неотесанной деревенщиной, служанкой, и ее внимательные, какие-то мутно-карие глаза дрожали, как стеклянные глаза куклы, умеющей опускать ресницы. Многих вещей она не понимала; например, в толк не могла взять, отчего нехорошо повесить старую, немощную дворовую собаку, честно служившую семье долгие годы, но теперь слепую и глухую. По ее скромному разумению, все ненужные, потерявшие свои основные полезные качества изломанные вещи, стоило тут же уничтожить, раз пользы от них никакой, и такие слова как «привязанность» и «милосердие» ей были непонятны и чужды. Зато она хорошо умела считать деньги и командовать работягами. Они вмиг поправляли дворовые постройки, рыли рвы и чистили колодцы, и это за небольшую плату!
У госпожи Зизи где-то был оставлен сын – Хлоя слышала о нем лишь краем уха, когда Зизи просила герцога принять мальчика в доме. Герцог буркнул что-то неразборчивое, и, как показалось Хлое, согласился – отчего же нет, все жене совсем чужой человек, – но «мальчик» в доме так и не появился. Хлоя подумала тогда – госпожа Зизи словно выпросила разрешение, а когда и воспользоваться – это она решит потом. Ее внимательные дрожащие глаза все так же пристально рассматривали мир, Хлою, и отчего-то она не казалась глупой в этот миг – нет. Она показалась девушке страшной.