На грани доверия

– Ух, как интересно, – радостно закивала девушка, – Вадим Георгиевич, как же я вам благодарна. Сколько всего я от вас получаю. Вы просвещаете меня, объясняете, прививаете вкус к хорошей литературе. Этот опыт бесценен. Если бы не вы… – она умолкла.

Зорин почувствовал, что краснеет. Засуетился, чуть не опрокинул бокал с остатками кофе. Это смутило его ещё больше. А Мира любовалась им. И опять сравнивала. Никак не получалось не сравнивать с её недавним знакомым – Дмитрием. Несмотря на более дорогой внешний вид Дмитрия – Вадим Георгиевич одевался проще, последний во всём остальном явно выигрывал. Зорин умен, интеллигентен, с прекрасным чувством юмора, эмоциональный, он настоящий. А Дмитрий? Нет в нём того обаяния, которое присуще Зорину, той индивидуальности, шарма, которые подкупают. Спасибо ему, конечно, что помог с Беней, отнёс его в ветеринарку и даже остался ждать, а потом доставил домой. Правда, Мира не разрешила провожать её. Пуделька она донесла сама. Дмитрий, как ей показалось, попрощался с ней прохладно. Хотел ещё что-то сказать, но передумал, махнул рукой и ушёл.

Мира пожала плечами. Зачем приезжал? Чего хочет, чего добивается? Она вдруг поймала себя на мысли, что не слушает Вадима Георгиевича, так увлеклась собственными мысленными рассуждениями и сравнениями. А Зорин что-то вещал про приёмы в литературе, разные стили и способы изложения. Упомянул опять же Льосу, назвав его творцом латиноамериканского «бума», затем повёл речь о Питере Хёге, перескочил на Итало Кальвино и особенности его литературных произведений. Закончил рассуждениями о приёмах в литературе, которыми пользовался Кобо Абэ. Мира и раньше слышала об этом японском писателе, правда, не читала ни одного его романа. Вадим Георгиевич посоветовал всенепременно с ним ознакомиться. Мира опять задумалась о личности преподавателя, но он прервал её мысли:

– Вот интересными бывают приёмы даже в мелочах, которыми пользуются писатели. К примеру, косвенная речь, – он сделал паузу, посмотрел на девушку, она кивнула, – кажется, Льоса любитель вслед за прямой речью ставить действие говорящего, не относящееся к сказанным словам.

– То есть? – не поняла Мира.

– Я люблю тебя, – сказал Зорин после некоторой паузы.

Мира обомлела. Вадим Георгиевич уставился на неё немигающе.

– Я люблю тебя, – повторил он, – здесь после прямой речи следует не «сказал он», а, к примеру, «он прикоснулся к её шелковистым волосам».

– А, понятно, – выдохнула Мира, – хороший приём, его надо взять на вооружение, – она отвела взгляд, понимая, что смутилась так странно прозвучавшим примером. Похожим на признание. Хотя, конечно, это не может быть признанием. Просто так получилось – случайно. Но его глаза – пару мгновений он смотрел на неё особенно, более чувственно, чем обычно…

Мира даже поёжилась. Кажется, Таисья права – она теряет контроль над ситуацией. И ни к чему хорошему это не приведёт. Но как трудно отказаться хотя бы изредка даже просто видеть Вадима Георгиевича. Вот если бы он сам отказал ей во встрече… переживала бы, конечно, расстроилась. Но в итоге смирилась бы. Однако и он не против их встреч, это заметно. Он оживляется, острит, много рассказывает, ему тоже хорошо.

Хотя как-то совсем недавно сказал, что любит свою жену, ввернул это в разговоре. Что у них пока нет детей, но хотят оба. Всё-таки тогда в японском ресторане он был с ней, да, скорей всего.

– Какой у вас рост? – ни с того ни с сего брякнула Мира. Зорин чуть удивлённо приподнял брови.

– Метр восемьдесят пять, а что?

– Нет-нет, ничего, – неловко улыбнулась Мира, – высокий. Кажется, нам пора? – она посмотрела на часы. Всё-таки этот его пример выбил её из колеи. А сам он ничуть не смутился. Иногда такое ощущение, что Зорин играет с ней, наблюдает за реакцией.

– Вадим Георгиевич, – обратилась Мира, пока он помогал ей надеть пальто – как всегда галантно, даже шарф поправил, – могу я кое о чём вас попросить?

– Да, Мира, конечно, – достал портмоне, чтобы расплатиться, оставил купюру под блюдцем.

– Верните, пожалуйста, мой роман. Думаю, что вы его уже прочли. Как договаривались, не спрашиваю ваше мнение, но вернуть его прошу.

Зорин изменился в лице.

– Хорошо, я верну вам роман, но только не сейчас. Мира, – он нахмурился, задумался, – мне необходимо сделать его копию, – наконец, признался.

– Копию? Зачем? – не поняла Мира.

– Для себя. Я хочу, чтобы роман был у меня. Либо вы мне пришлите, пожалуйста, его электронную версию.

– Вот как? – она едва сдержала улыбку. – Но я не понимаю…

– Мира, можно я и это не буду объяснять? – спросил он с очень серьёзным выражением лица.

– Ну, хорошо, тогда не делайте копию, я оставлю этот экземпляр вам. Подарок от студентки Миры.

– Спасибо, – Зорин понял, что теперь он попал в неловкую ситуацию. Но кто бы мог подумать, что Мира попросит вернуть свой роман? А ещё досаднее – ему не захочется с ним расставаться. Этот момент он не просчитал. – Я быстро покурю? – попросил, когда они вышли из кафе.

Мира кивнула. Именно после сегодняшней встречи осталось чувство жуткой неловкости, будто Мира позволила себе больше, чем когда-либо. Тем самым по-настоящему смутила Зорина. И он будто выдал то, что тщательно скрывал.

У Зорина зазвонил телефон, он зябко поправил воротник куртки, отвернулся.

– Да, дорогая, – услышала Мира его фразу по телефону.

Глава 22

Надежда с Викторией сидели на кухне, аромат свежесваренного кофе, казалось, заполнил всё пространство, даже потянулся в коридор, создавая атмосферу особо уюта. Первые дни октября выдались на редкость холодными. «Бабьего лета» так и не дождались. Ну, может, пара-тройка деньков и была сухой и солнечной, но именно в этот год осень, вступив в свои права, слишком резко прогнала лето.

Саша попила чаю с молоком, совсем недавно дедушка Володя научил её пить чай именно с молоком, девочке это понравилось. К чаю полагалось печенье от крёстной Вики, которое Саша обгрызла со всех сторон, накрошила на столе и умчалась смотреть мультфильмы.

– Ты сегодня какая-то молчаливая, задумчивая, – заметила Надя. Она с самого начала, как подруга вошла в дом, обратила внимание на отсутствие в Виктории присущей ей живости, – что-то случилось?

– Да как тебе сказать? – Вика сняла очки, бросила их на стол, потёрла пальцами глаза.

– Так и скажи, – Надя протянула ей зеркальце, – ты рассеяна, значит, есть что-то тревожащее тебя.

– Скорее, озадачивающее, – уточнила Вика.

– Рассказывай.

– Рассказывать-то особо нечего. Так, скорее, мои домыслы. Хотя, не без оснований, – Виктория подняла на подругу глаза. Надя терпеливо ждала, – дело в Зорине.

– Вадим здоров? – осторожно спросила Надя.

– Да здоровее некуда, – усмехнулась Вика, – понимаешь, в последнее время он стал со мной очень ласков.

– Что же в этом плохого? – улыбнулась Надя, долила подруге остатки кофе. – Ласковый муж – это прекрасно.

– Но только не Зорин, – быстро возразила Вика, – нет, то есть он, конечно, не грубый и не равнодушный, он заботливый, внимательный. Но не сентиментальный, не воркующий.

– Да? – усомнилась Надя. Когда-то Зорин показался ей именно сентиментальным.

– Да, – твёрдо выдала Вика, – поверь, своего мужа я знаю отлично.

Надежда отпила кофе, задумалась.

– В таком случае, что же тебя, беспокоит? Перемены в его характере? – спросила, помолчав.

– Именно, – подтвердила Вика, – и я подозреваю, что у Зорина, возможно, кто-то появился.

– Кто-то? – переспросила Надя.

– Да, другая женщина, – сказала Вика.

– Фу, какие глупости приходят тебе в голову, Виктория! – Надя даже чашку отставила. – Вадим прекрасный человек – порядочный, искренний. Да тебе несказанно повезло, что у тебя такой муж. И он тебя, любит, запомни это!

– Может быть, и любит, – Вика не стала спорить, – но это не мешает ему ещё кем-то увлечься.

– Опять глупости, – Надя от возмущения даже встала, – ты сделала этот абсурдный вывод на основании, что муж стал с тобой более ласковым?