На грани доверия

– Всё? – упавшим голосом спросила Мира.

– Не всё. Где тут ближайшая ветеринарная клиника?

– За углом…

Они сидели в крохотном коридоре ветеринарной больницы. Ждали и молчали. Врач женщина средних лет с мягким голосом сказала, что у собаки рана – её надо зашить, сидите, ждите.

– Спасибо вам, – Мира посмотрела на своего нового знакомого с благодарностью. Затем полезла в сумочку за влажной салфеткой, показала ему испачканный локоть пиджака, который он тут же принялся оттирать.

– Дмитрий, – закончив оттирать свой локоть, представился он.

– Меня зовут Мира, – она подняла на него глаза.

– У вас редкое имя, – заметил он.

– Да, знаю. Так меня назвал отец, – Мира вздохнула, – я его совсем не помню. Он умер, когда я была маленькой.

– Простите, – поспешно сказал Дмитрий.

– Ничего, всё нормально, – она теребила в руках пачку с салфетками. Он смотрел на её руки, – на самом деле Беня послушный пёс, – словно оправдывалась. Дмитрий закивал.

«Как он не похож на Вадима Георгиевича, – подумала Мира, поймав себя на мысли, что стала сравнивать их, – сдержанный, немногословный. Кажется, о чём-то всё время думает, оценивает. Хотя то, что уверен в себе – очевидно. Ну и ко всему прочему, он из другого социума – об этом говорит стиль его одежды, вон на руке какие часы, да и сам весь холёный. А уж про машину и говорить нечего.

Мира вздохнула. Разница в материальном достатке между ними несомненна. Она в университет-то поступила благодаря своим знаниям, своему уму и то, еле прошла по конкурсу. А если попытаться платить за учёбу, то так и останешься невеждой.

Мира опять посмотрела на своего нового знакомого – сидит тут с ней, теряет время, перед этим бегал за собакой как спринтер. Что же ему всё-таки надо? Не успела она озвучить свой вопрос, как у него в кармане зазвонил телефон. Дмитрий извинился и отошёл в сторону. Мира решила не прислушиваться, но до неё всё равно доносились обрывки фраз, кажется, на том конце провода была девушка. По крайней мере, Дмитрий перед кем-то оправдывался, причем эмоционально.

«Ого! – подумала Мира, – значит, всё-таки умеет проявлять эмоции. И много говорить – тоже. Сейчас нажмет на телефоне «отбой», подойдет, извинится, у него хватит воспитания, и поедет к своей крале её успокаивать». Мира усмехнулась. Краля, наверняка, длинноногая, жутко капризная и требовательная. А может, жена? Но у него на пальце нет кольца. Хотя, это ничего не значит.

Дмитрий что-то ещё сказал в телефон, затем с явным раздражением засунул его в задний карман джинсов, будто телефон был в чём-то виноват. Мира не сомневалась – сейчас умчится.

Он подошёл к ней, открыл рот, нахмурился и … сел рядом.

– Что-то не так? – ироничным тоном спросила Мира.

– Почему? Всё нормально, – выдохнул он.

– И вам никуда не надо?

– Никуда, – по слогам произнёс он, – я останусь с вами.

Глава 19

– А теперь то, ради чего, собственно говоря, я привёл тебя сюда, – сказал Фертовский-старший, – вовсе не для того, чтобы хвастаться своей коллекцией, хотя не скрою, мне было приятно её показывать, тем более, тебе это явно интересно. Поэтому, – он сделал паузу…

Самый низ витрины был не прозрачным, Владимир Григорьевич выдвинул оттуда небольшой ящик, внутри которого оказался футляр. Фертовский-старший взял его в руки, открыл, как показалось Вилли, с особым чувством. В футляре лежала золотистого цвета чуть потёртая зажигалка. Вроде ничего особенного на первый взгляд в её внешнем виде не было, ну разве что в корпус встроена изящная женская статуэтка.

Вилли поднёс зажигалку близко к глазам и стал разглядывать именно женскую фигурку. Её тело было прикрыто длинной накидкой, обнажённая ножка чуть выставлена вперед. На глазах повязка, на голове корона, в тонких руках девушка держала большой рог с монетами.

– Грандпа, так это же Фортуна?! – воскликнул Вилли, узнав в статуэтке богиню удачи.

– Да, именно так, – подтвердил довольный Фертовский-старший, – богиня удачи, судьбы, благословения и богатства. Введение культа Фортуны связывалось с царём Сервием Туллием (578 – 534 до н.э.), ставшим, благодаря любви Фортуны, из сына рабыни царём и воздвигшим ей несколько святилищ. Фортуну почитали как "судьбу сегодняшнего дня", "данного места", "частных дел", "общественных дел", "доброй судьбы", "злой судьбы", "мужской судьбы", "милостивую" и прочее. Она изображалась на монетах почти всех римских императоров. Но поместить Фортуну на зажигалку додумалась лишь фирма Alfred Dunhill, – сказал Фертовский-старший.

– Неужели? – удивился Вилли.

– Несомненно, – подтвердил Владимир Григорьевич, – а вообще их первая зажигалка появилась в 1923 году, которой позже дали название Unique. Первые модели Unique действительно были элегантны, – как правило, они имели позолоченный или посеребренный корпус и были украшены крокодильей или страусиной кожей. К тому моменту, когда Уайз и Гринвуд предложили фирме своё изобретение, компания уже имела достаточно известное имя и в дальнейшем закрепила за собой репутацию одной из самых изощрённых в художественном и дизайнерском оформлении зажигалок. Экземпляр, который ты видишь перед собой – тоже из серии Unique, год выпуска – 1928. Золото. Ко мне она попала несколько лет назад из частной коллекции по очень большой дружбе, но и по приличной цене, как ты понимаешь.

– Частная коллекция? – переспросил Вилли, рассматривая зажигалку со всех сторон, – грандпа, и сколько она может сейчас стоить? – он поднял глаза.

– Тебе она достанется бесплатно, – Владимир Григорьевич улыбнулся.

– То есть? – не понял Вилли.

– Коллекцию ты унаследуешь после моей смерти, в том числе и этот раритет, как само собой разумеющееся.

– А тебя когда-нибудь просили её продать?

– Да, конечно, – кивнул Фертовский-старший.

– И сколько же давали? – Вилли заметно оживился.

– Тебе это так важно знать?

– Да, мне интересно. Ведь вещь уникальна, я так понимаю, штучная, да?

– Верно, штучный прототип, – подтвердил он, задумался, – стоимость на сегодняшний день, я полагаю, составит не меньше двадцати тысяч долларов.

– Вау! – Вилли не скрывал своей радости. – И всё это ты оставишь мне, грандпа? Дедушка…– он сделал ударение на втором слоге, отчего Фертовский-старший засмеялся и обнял внука.

– Знаешь, что? – Владимир Григорьевич принял молниеносное решение, – а подарю я тебе уже сейчас кое-что из моей коллекции. Несколько подешевле, но не менее интересное. Это как гарантия моего обещания, – с этими словами он выдвинул ящик на уровне глаз и достал оттуда футляр чуть поменьше предыдущего. На чёрном потёртом бархате лежала трёхцветная зажигалка – геометрические фигуры в виде треугольников пересекались друг с другом, создавая необычный эффект трех оттенков синего.

– Ничего подобного не видел, – удивлённо признался Вилли, – что за производитель? И что за покрытие на зажигалке?

– Производитель всё тот же Alfred Dunhill, 1930 год выпуска, серебро. Наполнитель бензин. А вот покрыта эта красавица перегородчатой эмалью. Ты когда-нибудь слышал о такой?

– Нет, – помотал головой молодой человек.

– При работе в технике перегородчатой эмали на металлическую поверхность напаивают проволочку или полоски, а образовавшиеся таким образом ячейки наполняют стеклянной массой – эмалью. После обжига поверхность гладко шлифуют, в результате чего металл с эмалью образуют ровную плоскость, а металлические перемычки создают определённый узор, – стал пояснять Владимир Григорьевич, – этот способ эмалирования был особенно распространен в Японии. Металлическое основание обыкновенно бывает золотым, реже серебряным или медным. Сначала на него наплавляется глазурь, затем наносятся другие краски, после чего всё покрывается бесцветной прозрачной эмалью с глазурью в качестве защитного средства. Вот и здесь использована техника перегородчатой эмали.