На грани доверия

– Чем же они, интересно, помогают и кому? – молодому человеку стал быстро надоедать этот разговор, теперь отец взялся читать ему нотации и учить жизни. Достаточно того, что регулярно это делает мать.

– Тебе помогают, тебе самому. Помогают жить в этом мире гармонично с собой и с окружающими.

Вили опять посмотрел на сырники и скривил губы.

– Где ты её нашел? – помолчав, спросил он.

– Кого? – Николай стал загружать моющую машину.

– Свою жену. Где ты с ней познакомился?

– Ну, если быть точным – в деревне, – улыбнулся Николай, – это романтическая история.

– В деревне и романтическая? – хмыкнул Вилли.

– Именно так. Представь себе, в жизни случается всякое.

– А ты изменился, отец, – покачал головой молодой человек, – изменился и очень заметно, – добавил он и понял, что ему это совсем не нравится. Какие-то семь лет назад в жизнь семейства Фертовских вошли две женщины и изменили не просто характеры мужчин, но и их мировоззрение. Причем обе женщины из другого социального слоя, куда хуже. Внешне? Красоты особой там тоже не заметно. Чем же они так покорили отца и грандпа?

– Если это так, я рад тому, что изменился, – Николай сел напротив сына. Даже взгляд у отца стал мягким. Вилли вскочил со своего места. Наваждение. Надо что-то делать. Начать с грандпа, по крайней мере, там точно всё ясно.

– Грандпа сегодня на работе? Во сколько он будет дома? – спросил Вилли, глядя на часы. – Ты подскажешь мне, как доехать до его дома? Я возьму твою машину? – закидал отца вопросами.

Через полчаса уже садился в автомобиль. До чего же Москва шумная, суетная, спешащая, на улицах и перекрестках заторы, как здесь выражаются «пробки». Пока Вилли ехал, успел уже два раза покурить в машине. Наконец, завернул в нужный переулок и подкатил к высотному дому. Ему сразу вспомнилась огромная квартира грандпа, отец привозил его сюда в детстве.

Фертовский-старший всегда любил внука, гордился им, пророчил ему дипломатическое будущее, но когда сын и невестка развелись, мечты и планы рухнули. Невестку ему не было жаль, а вот внук – она увезла мальчика за океан. Владимир Григорьевич не скрывал досады, но изменить ничего не мог, хотя сначала подумывал о том, чтобы надавить на Маргариту – пусть едет в Америку одна. А что? Мальчик будет жить у него, получит то образование и профессию, которая подобает положению и статусу его семьи. Но Маргарита и слушать не стала.

А потом в жизни самого Фертовского-старшего произошли перемены. Он влюбился и женился на молодой студентке. Вилли и представить себе такого не мог.

Дверь открыла экономка Елена Степановна, стала совсем старой, Вилли вспомнил и её.

– Вы ещё живы? – бестактно воскликнул он.

Она подслеповато посмотрела на него, поджала бескровные сухие губы.

– Проходите, Владимир Григорьевич будет через полчаса, он меня предупредил, – закрывая за ним дверь, холодно произнесла экономка, – гостиная – вторая дверь справа по коридору.

– Я не успел забыть, – буркнул Вилли и направился по длинному хорошо освещённому коридору.

Толкнул массивную дверь с позолоченной ручкой, вошёл. Гостиная была роскошной, впрочем, у грандпа всё по высшему классу. Жёлто-коричневых оттенков в крупную клетку обои на стенах, классически белый потолок и тёмно-коричневый ламинат, символизирующий строгость и собранность. Тёмная классическая мебель с золотистым, но сдержанным декорированием, по центру массивный круглый стол. В камине потрескивали поленья, видимо, их туда положили совсем недавно. Вилли сел в глубокое кожаное кресло, достал сигарету, похлопал себя по карману в поисках зажигалки.

– Вообще-то у нас здесь не курят, – в гостиную вошла Маша.

– У нас? – саркастичным тоном переспросил молодой человек.

– Да, в нашем доме, – пояснила она.

– Когда же этот дом стал вашим? – ухмыльнулся Вилли.

– Когда я стала женой Владимира Григорьевича, – спокойно ответила Маша. Вилли поднялся со своего места, убрал сигарету в пачку, подошёл близко к Маше.

– Это обстоятельство легко изменить, – он растянул губы в ядовитой улыбке.

Внезапно открылась дверь, и вошёл Владимир Григорьевич.

– Володя! – воскликнул он, – как я рад, что ты к нам приехал. Надеюсь, что вы с Машей найдёте общий язык и даже подружитесь, – при этих словах Вилли поморщился, но тут же выдал улыбку.

– Естественно, грандпа, всё будет, как ты хочешь.

Фертовский-старший одобрительно похлопал его по плечу.

– Ты голоден? Что-нибудь перекусишь? – спросил он, рассматривая внука с нескрываемым удовольствием. Как приятно, мальчик приехал в Россию, ему важна семья, узы, которые, слава Богу, крепнут.

– Нет, я не голоден, – ответил Вилли, покосился на Машу, которая, похоже, уходить не собиралась. Она как-то странно смотрела на него и кусала губы. Противная привычка! – Почему у вас русских такая странная манера, как только переступаешь порог дома, сразу хотят накормить? – спросил он.

– А как же иначе? – искренне удивился Фертовский-старший. – На сытый желудок и дела лучшим образом решаются, и настроение, да и расположение к беседе. И потом, почему – у нас русских, сынок? Разве ты не русский? Твои отец и мать – оба русские.

– Ну да, ну да, – с иронией в голосе согласился Вилли.

– Это ничего, – улыбнулся Владимир Григорьевич, – ты узнаешь Россию и полюбишь. Может, всё же чайку? – он повернулся к жене. – Машенька, родная, завари-ка нам чаю? Как ты умеешь, хорошо?

– Хорошо, Володя, заварю, – отозвалась Маша и, ласково посмотрев на мужа, вышла из гостиной. Вилли проводил её взглядом.

– Ты себе и представить не можешь, как я счастлив, сынок, – признался Фертовский-старший. Он тоже смотрел вслед удаляющейся супруге, – Машенька – настоящее сокровище, правда, доставшееся мне уже на склоне лет. Кто бы мог подумать, что это случится со мной. Согласись, что в неё можно влюбиться?

Вилли помедлил с ответом. Грандпа, конечно, потерял голову, это очевидно. И даже объяснимо, в его-то возрасте, после стольких лет одиночества – молодая женщина, судя по всему хитрая и ласковая. Но зачем жениться-то было? А ведь их браку уже семь лет! Неужели за всё это время его пыл не угас, а жена ничем себя не скомпрометировала?

– Тут дело вкуса, – уклончиво ответил молодой человек, – правда, я думал, Фертовским нравятся совсем другие женщины.

– Какие? – с любопытством спросил Владимир Григорьевич. В этот момент Маша вкатила накрытый для чаепития столик. Разлила чай по тонкостенным изящным фарфоровым чашкам, пожелала приятного чаепития и покинула гостиную. На пороге обернулась и посмотрела на мужа, словно хотела что-то сказать, но передумала. Дверь закрыла за собой бесшумно. Владимир Григорьевич взял в руку чашку, вдохнул аромат чая и улыбнулся.

Глава 14

– Зорин, ты в курсе, что когда выходил из дома, то в замке оставил свои ключи? – Вика звонила мужу, тот уже зашёл в метро.

– Серьёзно? – Вадим покопался в рюкзаке – ключей не было.

– Ну, я, конечно, допускаю некоторую рассеянность, но с ключами, знаешь ли, уже перебор, – Виктория собиралась на встречу с Надей, – и вообще, ты почему-то сегодня уехал раньше в свой университет, а я надеялась тебя застать.

– Мне надо зайти на кафедру, – Вадим спускался по движущемся эскалатору, – и так, кое-какие дела. Прости, солнышко, с ключами. Постараюсь так не делать.

– Ладно, хорошо, – Вика нажала «отбой».

Через полчаса Зорин вошёл в кафе. Сегодня Мира и Таисья пришли вместе. Они уже заказали себе сок и потягивали его из трубочек. Завидев Зорина, обе засветились. Вадим улыбнулся в ответ. Бросил на сиденье рюкзак, с размаху плюхнулся рядом с Таисьей – как раз напротив Миры.

– Я сегодня голодный, поэтому закажу себе, – пролистал меню, – блинчики со сметаной. Во! – поднял вверх указательный палец. – Это то, что я съем с удовольствием. Мои умницы, рассказывайте, как ваши дела? Что у вас нового? Как поживает проректор со своими управленческими решениями?