Страница 3 из 8
Ночь на каменке
Мерцает филин глазом постороннимНа берегу пустынного притока.Летит журавль многосторонний,Врезаясь грудью в свет высокий.Ложатся травки равнодушно,Поля стремятся на покой,Природа дремлет, воздух душен.Я вышел в сад, мне сад послушен:Встаёт на цыпочки трава,У каждой травки голова,Которая качается лениво.Я подхожу,Гляжу и вижу:Раскачивает головой крапива,Руками тонкими поводитИ говорит: – Который час?А ей мышёнок отвечает, —Танцует польку подбочась.По небу туча пролетает,Бросая тень в неслышный сад.Мышёнок хвостиком виляет,Вильнёт разок, вдруг псы залают.И снова тихо, рожь кругом.Две девы смотрят за окном,Увидя тучу, говорят:– Наверно завтра будет град.1927(1) Элегия
Семейству Кацман
Я снова выйду в жёлтый сади долго плакать буду там,а ветер волосы сорвёт,а ветер волосы швырнётв глухой посад,пустой посадк зубчатым ворота́м.Чернеет сад, гудит в окно,звенит младенцами собор.Вокруг сосновый стынет бор,в бору том ветер и темно.Терзаньем зла лесник объят,лежит и смотрит в муравейник,в его крови блуждает яд.Зырян мужигрызут кофейники сотейник.а надо всем поют стрижи,а подо всем зияет ад,где черти пыльные белеют,роятся, то во тьме глазеют,болеют, бельмами страдают,стареют,горечь пьют, потомспешат в задворок – отчий дом,шакалом отдалённым лая.Таких шакалов дева злаяпогладит пальчиком потом.Стиханет шёпотнад лугамии топот козьими ступнями.Уж старцу снится тишина,а гному снится вышина.Уже проходят сторонойкалеки с поднятой клюкой.Летает ангел над селеньем,огни погасли – здесь и там.Дитя замолкло. На моленьешагает дьякон по мосткам.В речонке смирная водалегла – светла и молода.Готовят ужин, дым струистыйпорхает птицею нечистой.В печальный мигтот день поник.Пастух трубит в свою дуду:труда-удууда-труду.То знак вечерний.Признак верный.Последний зов спешить к венцупо небу грозному тельцу.День завершается дорогой,а на душе моей тревога,которая мне, говорят, к лицу.Я выйду той дорогой в сади долго плакать буду там,шум ветра волосы сорвёт,в окно швырнёт,в глухой посад,где тихий зов, где тёмный садда буйных пчёл бесцельный гам.Шуми-шуми, богов стихия,под зелень ночи стих и я.Шуми-шуми, ночей стихия,заканчиваю элегию.Там – на своей телеге я.Открыт собор, младенцев полный,за окнами народов бродят волны.Вокруг чуть видный бор лежит,а надо всем поют стрижи.1927(2) Элегия
Я снова выйду в жёлтый сад.Я снова буду плакать там,А ветер волосы сорвёт,Швырнёт к стоглавым воротам.Под ними кучей ждёт народ.Над ними высится собор,Вокруг стоит дремучий бор,В бору том ветер и темно.Совсем внизу тайга лежит,Повыше собран муравейникИ стол с подносиком на лбу.На том столе кипит кофейник,А надо всем поют чижи,Летят то вниз, то в вышину,Улыбку шлют, слезу глотают,Страдают, в груди бьют, потомИдут по мостику гуртом,Шакалом отдалённым лая.Таких шакалов ведьма злаяПогладит пальчиком потом.Летает ангел над селеньем,Спустились тени тут и там,Дитя замолкло.На моленье шагает дьякон по мосткам.В речёнке смирная водаЛегла светла и молода.Готовят ужин, дым струистыйПорхает птицею не чистой.Туман спускается на землю,Осенний день пришел к концу,Он завершается дорогой,А на душе моей тревога,Которая, мне говорят, к лицу.Я выйду той дорогой в сад,Я долго плакать буду там,А ветер волосы сорвёт,К воротам бросит их назад.Шуми, шуми, богов стихия.Заканчиваю писать стихи я.Открыт собор, молельцев полный.В окно видны холодные волны.Совсем внизу тайга лежит,А надо всем поют чижи.1928Ленинград«Поэтом быть, я думаю, непросто,…»
Поэтом быть, я думаю, непросто,а надо с скрежетом в зубахрассвета ждать.И ждать довольно поздно,когда захлопнут нас в гробах.И будет, будетвечно и вечнопоэт, жемчужина веков,с одною лирой законно-венчанный,к призванью и смерти всегда готов.Пусть будет так и впредь и далее,поэтам дайте солнца синь,подебоширить, поскандалитьвзамен на строчки вынь.