Страница 1 из 20
Василий Панфилов
Полёт нормальный…
Василий Сергеевич Панфилов
Пролог
Приём, устроенный деканом Эвансом в стенах университета в начале октября, собрал экономистов со всего Восточного побережья. Биржевые игроки, известные больше в научных кругах академические специалисты, банкиры.
В орбите светил студенческие компании, жадно внимающие информации из первых уст. Не только (и даже не столько) студенты-экономисты, но прежде всего молодые люди из хороших семей. Будущие экономисты, юристы, политики…
… и мелкие финансовые спекулянты, правдами и неправдами пробравшиеся на приём.
Спекулянты в большинстве своём откровенно угодливы, готовы прогнуться перед каждым из присутствующих здесь по праву. Некоторые пытаются вести себя с нарочитым достоинством, но мало у кого получается.
– Пан Грициан Таврический[1], – мелькает в голове при виде очередного ряженого, пытающегося навязать своё общество Дэну Раппопорту. Интересная смесь плебейства, самомнения, нездоровой наглости и готовности быстро смыться, поджав хвост.
Наконец приятелю удаётся втолковать персонажу, что к сильным мира сего он не имеет никакого отношения, и пан атаман удаляется.
Подхожу, откровенно скаля зубы, на что Дэн только вздыхает укоризненно. Выглядит он на редкость представительно и важно, сроду не скажешь, что всех накоплений у него меньше пятисот долларов.
– Второй?
– Третий, – обиженно отвечает Раппопорт, но почти тут же ухмыляется, – ничего… я про этих проходимцев фельетон напишу.
– Всё к лучшему, – соглашаюсь с ним, ища глазами знакомые лица. Батюшки… а ведь почти всех знаю, да не заочно, а был представлен! Вот что значит попасть в старейшее студенческое братство США и тусануть разок с братьями на летних каникулах.
– Я только что с интересным человеком познакомился… да вот и он!
– Аркадий Постникофф, – зачем-то коверкая фамилию, представляется Аркадий Валерьевич, протягивая влажную ладонь.
Большая ошибка, нормальные люди выговаривают имя и фамилию, не пытаясь коверкать их, подстраиваясь под язык хозяев. Другое дело, можно (скорее даже рекомендуется) предложить альтернативный вариант имени, пусть даже прозвище. Но коверкать? Очень необдуманно…
– Эрик Ларсен, – невозмутимо пожимаю руку. Несколько ничего незначащих фраз, формальное знакомство состоялось и бывший компаньон удалился в закат.
– Ты чего? – Удивился Дэн, глядя на мои действия.
– Так, – отвечаю неопределённо, протирая руку платком, на который щедро плеснул коньяка, – неприятный тип.
– Эрик… – Раппопорт укоризненно качает головой, – я понимаю, что ты не любишь ни русских, ни коммунистов, но это уж чересчур! Мистер Постникофф никакой не коммунист и я даже сомневаюсь, что он русский. Больше похож на потомка выкреста из российских евреев.
С трудом давлю истеричный смешок, продолжая протирать руки. Не брезгливость… просто дрожат.
– Ещё хуже, – отвечаю брезгливо, – вся кремлёвская верхушка из таких.
– Опять ты за свои байки, – вздохнул Раппопорт, – евреев там почти нет… А, ладно, что с тобой спорить!
– Не связывался бы ты с ним, Дэн, – прячу платок в карман, – комми он или ещё кто, а человек гнилой, это я тебе отвечаю. Знаешь мою биографию? Хрен бы я выжил без хорошего чутья на людей!
– Настолько плохо? – Задумчиво интересуется приятель.
– Интуиция в голос орёт!
– Буду иметь в виду, – кивает Раппопорт, – хм… а мне показался приличным человеком. Ну да спорить не буду, при дальнейших контактах поостерегусь.
Не думаю, что Аркадий Валерьевич узнал вечно сутулого и вялого Сушкова в Эрике Ларсене, очень уж разные типажи. Нарочито разные, я бы сказал. Но всё равно страшно… хотя скорее опасливо и неприятно.
Людям свойственно показывать посторонним парадную сторону свое натуры, а Я-Сушков показал себя человеком ведомым, не слишком решительным и слегка трусоватым. Продемонстрировав при попадании всплеск адаптивности, быстро отошёл в сторонку.
Отошёл от того, что не связывал своё будущее с неприятными людьми… но кто об этом знает? Иногда выгодней показать, что не достоин какой-то компании. Это они слишком для тебя крутые, а не ты пренебрегаешь их безусловно высоким обществом.
Аркадий Валерьевич свято уверен в своей избранности. До идеи мессианства далеко, но засевшее в подкорке убеждение, что ему можно больше, чем остальным, встречается едва ли не у каждого российского чиновника. А Постников яркий представитель не лучшей его части.
Идеи элитарности, избранности… и твёрдая уверенность, что большая часть населения недостойна чего бы то ни было. Иначе жить неуютно. Одно дело брать своё у недостойного быдла и совсем другое – у таких же людей, как ты сам.
Отсюда проистекает недооценка, а часто и отсутствие элементарного понимания людей, не вписывающихся в привычное чиновники-силовики-бизнесмены-бандиты.
Я-Сушков для Постникова априори второсортен, сопоставить с Эриком Ларсеном не получится. Но…
– Паровозы нужно давить, пока они чайники. Связаться с Родригесом? Или тот чернокожий громила? А, кто на связи окажется! Тот случай, когда не стоит затягивать решение возможной проблемы!
Глава 1
– Команч, вот ты где! Так и знал, что найду тебя в бойцовском зале! – Разувшись, Давид Андерсон прошёл по матам и остановился метра за полтора от меня, замахав ладонью у лица, – Фу! Потом как воняет… слышал о Заке?
– Что он опять учудил? – Заинтересовался я, остановив тренировку, – в смысле, что он учудил, и как это прошло мимо меня?
Видя, что президент не собирается секретничать, борцы подтянулись поближе, рассевшись на полу.
– Растёт! – Хохотнул негромко Андерсон, кивнув парням, – уже самостоятельно в приключения влипает! Чёрт его занёс вечером в городской парк, да нетрезвого…
– Это вчера, что ли? Он вроде сказал, что постоит у дома, проветрится… я ждать не стал, а утром рано убежал на тренировку.
– Ага, допроветривался до парка. Грабителям Зак показался хорошей добычей, Одуванчик-то…
Унизительная кличка Сопля, данная при вступлении в братство, как-то не прижилась – случай не частый, остальные братья остались при своих. А вот Одуванчиком, с моей подачи, его стали звать даже родственники.
– Погоди… – влезает Ливски, вытерев потное лицо полами новенького, не обмятого ещё кимоно, – это не он верхом… слышал я что-то краем уха, но очень уж на враки похоже. Не томи, давай!
– Он! – Давид в восторге хлопнул себя по бедру, – пистолет с собой был, так что от грабителей отбился. Вот после этого всё только началось…
Андерсон сделал театральную паузу, весело прикусив губу и обведя братьев взглядом.
– Ну! – Не выдерживаю я.
– Одуванчик сам грабителя ограбил… погоди-погоди, это не всё! Мелочёвка всякая – деньжат немного, ножик, женский парик и фляжка с бурбоном. Вот с этого бурбона и пошло… то ли на старые дрожжи легло, то ли заряженная выпивка, не знаю. Хлебнул наш Одуванчик трофейного пойла и понесло его, викинга мелкого. И…
Снова драматическая пауза…
– Коня угнал! Коп поссать в кусты отошёл, а Одуванчик в седло-то и вскочил, да в парике!
Сгибаюсь от смеха, представляя картину.
– Вот-вот, – скалит зубы Давид, – коп тоже от смеха разогнуться не смог! Говорит, что орал наш Одуванчик что-то про Одина и Вальхаллу, но больше был похож на леди Годиву[2]! Сказал, что за такое зрелище даже выговора не жалко – самое то, чтобы в старости вспоминать и ржать, внуков пугаючи!
– Самому не стыдно то? – Укоризненно поинтересовался лейтенант, – у копа коня угнали! Расскажи кому, так ведь сразу и не поверят в такое позорище… Чего хихикаешь, как дебил?! Выговор тебе смешно?
1
Комический персонаж, атаман опереточной банды из комедии Свадьба в Малиновке»
2
Годи́ва (англ. Godiva (/ɡəˈdaɪvə/), от латинизированного др. – англ. Godgyfu, Godgifu – подаренная Богом; 980–1067) – англосаксонская графиня, жена Леофрика, эрла (графа) Мерсии, которая, согласно легенде, проехала обнажённой по улицам города Ковентри в Англии ради того, чтобы граф, её муж, снизил непомерные налоги для своих подданных.