Страница 2 из 8
– Не думала, что ты пойдёшь по такой кривой дорожке, Джеймс.
– Не думал, что дом какой-то выскочки окажется твоим, – не остался он в долгу, и в дымчатой радужке мелькнуло чёрное пламя. Я нервно сглотнула. Похоже, зря пыталась быть смелой, находясь в таком беззащитном положении. Безопаснее всё же заткнуться.
К его ногам неожиданно подобрался Пушок, наконец-то соизволивший выйти и встретить гостей. Я остро пожалела, что завела не овчарку, а бесполезный кусок меха и наглости. Мимолётно понадеялась, что кот способен поцарапать и отвлечь ублюдка, однако вместо этого глупое животное приветливо потёрлось о его джинсы.
– Брысь! – без раздумий пнул он кота, с протяжным воплем отлетевшего к шкафу.
– Пушок! – в ужасе взвизгнула я от такого живодёрства, инстинктивно дёрнувшись было к коту, однако горячие ладони тут же впечатали обратно в стену:
– Стоять, Аттвуд! Мы с тобой не закончили!
Снова железные, приказные нотки, и я окончательно забыла, что надо дышать. Особенно когда от его пальцев даже через майку начал чётко ощущаться жар. В животе свернулся клубок страха, который почему-то медленно нагревался от такого тона. Во рту пересохло.
На лестнице послышались торопливые шаги, дополнившиеся голосом Молчуна:
– Есть. Не густо, но что нашли, то забрали, – от этих слов я в безмолвном бешенстве скрипнула челюстью. Похоже, не судьба наконец-то купить ту машину, на которую копила полгода. Надо было прятать сбережения не в постельном белье, а класть в банк. А ещё в спальне на туалетном столике лежали подаренные родителями на совершеннолетие серьги с сапфиром и кулон – мои маленькие талисманы, приносящие удачу. От мысли, что воры забрали это, я едва удержалась от порыва всё-таки двинуть Фостеру между ног.
– Отлично. Уходим, – кивнул тот, на что третий подельник удивлённо подал голос:
– А что с ней? Она же тебя узнала. Попрётся к копам.
– Не попрётся, – почему-то уверенно возразил он, и я криво усмехнулась в отрицании. О, ещё как пойду! Да что долго думать, вызову полицию сразу, как только вас, мразей, тут не будет.
Ой. Кажется, это обещание отразилось в моих глазах слишком рано.
– А может, поучим её манерам? – внезапное предложение Молчуна засквозило похотливым намёком, и я вновь похолодела от ужаса, бросая на его круглую рожу панический взгляд. – Девочка фигуристая. На троих хватит, – уверена, что под маской эта тварь облизнулась. Фу, ну и мерзость. Нет, нет, только не это…
– Ебанулся?! – оглушительно прогремел Фостер, и в воздухе зависла настоящая ярость, густая и пугающая до икоты. – Я тебе оторву яйца за такие дела, ясно?! Пошли отсюда, оба! Я догоню.
Их не пришлось просить снова. Две чёрные фигуры подхватили набитый моими вещами мешок и быстро ретировались, прикрыв за собой входную дверь. Едва они скрылись из виду, как Фостер снова развернулся ко мне. А потом потянулся к карману куртки и демонстративно, играючи щёлкнул потёртым перочинным ножом.
Я сдавленно пискнула от страха, почему-то снова уловив в его глазах волчий голод. Неужели он всё-таки реализует предложение напарника… Только уже в одиночку. Зубы предательски застучали, а ноги совсем ослабли, и только прижавшая к стене рука Фостера не дала съехать на пол.
– Слушай сюда, малышка Аттвуд. Ты никого не видела и не слышала. И даже заявлять об ограблении не станешь. Иначе я вернусь. И нас уже будет пятеро. Хочешь узнать, каково тебе будет тогда? – угроза в его стальном тоне настолько реальна, что её можно потрогать. Холодное лезвие на секунду прижалось к горлу тупой стороной, и я боялась даже моргнуть, когда со всхлипом выдавила:
– Не-не хочу.
– Умная девочка. Ты всегда была послушной, хорошей девочкой, – кривая полуулыбка, и нож, к счастью, оторвался от покрытой мурашками кожи.
Фостер смерил меня долгим, оценивающим взглядом, словно решая, достаточно ли я трясусь или нет. А потом медленно разжал хватку.
– Или я приду один, свяжу тебя и оттрахаю до смерти – будет ещё хуже.
На этой многообещающей фразе он отвернулся и стремительно покинул дом. Больше держаться на ногах я не могла ни секунды. По щекам покатились неконтролируемые слёзы, колени подогнулись. Я рухнула на пол, истоптанный грязными следами, как марионетка без ниточек. Дрожа от пережитого потрясения всем тщедушным телом и сжимая руки в кулаки до тех пор, пока ногти не проткнули кожу ладоней до крови.
Я точно не хотела звонить в полицию.
Шок оказался долгим, ровность дыхания всё не возвращалась. Только звякнувшая о готовности лазаньи духовка выдернула меня обратно в реальность, включая мутную голову. Пытаясь спастись от отголосков страха, я развела лихорадочную деятельность. Сначала метнулась к двери, закрывая её на все замки и цепочки и тихо недоумевая, как эти уроды сумели расковырять замочную скважину. Потом подбежала к недовольно шипящему коту, который вылизывался возле книжного шкафа.
– Пушок… бедный мой, – я осторожно взяла его дрожащими руками и положила себе на колени, бездумно шепча: – Всё хорошо, всё кончилось, тебя никто больше не обидит…
Кажется, уговаривала большей частью себя. Потому как кот выглядел вполне себе здорово, привычно подставляя голову под пальцы, чтобы ему почесали за ухом. Я торопливо прощупала его лапы и рёбра, едва различимые через густую шерсть, но переломов не обнаружила. Наверное, Фостер не стал пинать животное слишком сильно, просто отбросил его из-под ног.
С облегчением отпустив Пушка и почувствовав, что медленно прихожу в себя, я прекратила искусывать губы и решила оценить причинённый грабителями ущерб. Усыпанный осколками сувениров пол, ушедший ворам кошелёк с банковскими карточками и наличностью. Взяв в руки чудом оставшийся на кухне телефон, не без труда дозвонилась банк до нашего семейного менеджера и сделала запрос на блокировку карт, чтобы хотя бы эта часть денег не утекла в жадные лапы и не оставила меня без цента. Это заняло добрые полчаса, что, учитывая выходной день, уже было потрясающей оперативностью. В спальне подтвердились все опасения о сбережениях: бельё оказалось вывернуто из шкафа, а железная коробочка из-под печенья пуста. В шкатулке на туалетном столике не было ни одного украшения, включая любимый кулон и серьги. Дьявол. Ну, спасибо, что хоть не сняли с кронштейнов телевизор, и не добрались до сумки с ноутбуком в кабинете, забрав только компьютер.
Злость на ублюдков назревала стремительно, с каждой минутой, пока я маниакально собирала осколки. Наверное, если бы среди воров не было никого знакомого, меня бы не взбесило это так сильно. Да и полицию бы вызвала наверняка, не побоявшись угроз. Однако сейчас совсем не хотелось, чтобы Фостер исполнил обещание вернуться. А в том, что одноклассник, о котором уже лет семь не слышала и слова, отныне способен и не на такое, сомнений не возникло.
Не вовремя вспомнилось, как блестящая от дождя чёрная кожанка обтягивала его плечи. Ему шло больше, чем растянутый отцовский свитер, обычно висевший мешком на когда-то тощей фигуре. В сочетании с чуть вьющимися прядками волос и вовсе невероятно притягательное сочетание. И даже в полумраке было заметно, как сильно куртка потрёпана временем, как зашаркан воротник. На костяшках пальцев виднелись какие-то неровности и наросты, словно он не раз разбивал кулаки до мяса. Сукин сын.
А ещё я помнила, как его безжалостно дразнили «отбросом» в школе. Не так уж и много о нём знала. Лишь что он жил в Блэксайде, как пренебрежительно называли в городе полумёртвый район, полный наркоманов, бродяг и прочей грязи. Бывшее гетто, даже сохранившее название «чёрного» квартала. Мы никогда не общались тесно, никогда не дружили: вряд ли у девочки из хорошей семьи могло быть что-то общее с блэксайдовцем. Только эти взгляды с последней парты не раз поселяли мурашки вдоль позвоночника. А теперь он заявился в мой дом и грозил изнасиловать, если пойду в полицию…
Горло больно сжалось, сдерживая горячий тугой комок. Я вдруг посмотрела на всё с другой стороны: Фостер не дал напарникам причинить мне серьёзный вред, как вполне могло произойти с моей-то везучестью. Почему? В память об общих учителях и выпускном, на который не пришёл? Не вязалось это с образом безжалостного отморозка. Не сходилось. Настоящие подонки не пренебрегли бы шансом всю ночь развлекаться с молодой девушкой, если она, конечно, не родственница Годзиллы, а я совсем не считала себя дурнушкой.