Страница 21 из 24
«Вылитый Курт Кобейн», – поддразнивала меня мама. Не вопрос, мне нравился Курт Кобейн. Мне только не нравилось, что он умер[36].
«Прикинь, мам, – мог бы сказать я, – теперь-то я точно вылитый Курт Кобейн. Во всём».
Глаза у меня серые – скорее, не как у мамы, а как у Аннабет. И взгляд немного потусторонний. Какая-то у меня в глазах зияет страшненькая пустота. Оно, кстати, и к лучшему. На улице этот странный взгляд не раз меня выручал.
А вот всё остальное тело я узнавал с трудом. Я всю жизнь был заморышем – с тех самых пор, как заболел астмой ещё в раннем детстве. И все наши с мамой пешие походы не помогали: грудь впалая, ребра торчат, а кожа такая бледная и прозрачная, что вся дорожная карта из синих вен, как на ладони.
А сейчас… на моём теле вздулись какие-то бугры, которые подозрительно смахивали на мускулы.
Нет, вы не думайте: не то чтобы я в одночасье превратился в Капитана Америку[37]. Я по-прежнему был худой и бледный, но мои руки обрели какую-то… оформленность. И грудь больше не выглядела так, словно любой порыв ветра переломает мне рёбра. Кожа сделалась более гладкой, не такой просвечивающей. Все царапины, укусы, сыпи, которые были у меня от бездомной жизни, враз исчезли. Исчез даже шрам на левой ладони – это я порезался охотничьим ножом, когда мне было десять лет.
И я вспомнил, какую силу почувствовал в себе, когда прибыл в Вальгаллу. Как играючи швырнул диван через всю гостиную. Это наверняка случайностью не было.
Как там Хундинг сказал… апгрейд?
Я сжал кулак.
Даже не знаю, что на меня нашло. Уже целые сутки меня переполняли гнев, страх и неуверенность. И когда я осознал, что даже моё тело уже как бы и не моё, это всё достигло критический отметки. Меня силком выдернули из жизни. Мне угрожали, меня выставляли на посмешище и против моей воли апгрейдили. Я не заказывал номер люкс. Я не заказывал бицепсы.
Так и врезал бы им всем.
Собственно, я и врезал. Кулаком по стене. Кулак прошёл сквозь кафель, гипсокартон и распорку толщиной два на четыре дюйма. Я выдернул руку. Пошевелил пальцами. Хоть бы один сломался.
Я рассматривал проделанную мною дыру в форме кулака над вешалкой для полотенец.
– Ага, – проворчал я. – Я просто создан для комфорта.
Душ помог мне успокоиться. Я завернулся в халат с вышитыми буквами «ОВ» и пошлёпал к шкафу. Надо же ещё одеться во что-то. В шкафу меня ждали трое голубых джинсов, три зелёные футболки (все с надписью «ОТЕЛЬ «ВАЛЬГАЛЛА»), белье, носки, пара добротных кроссовок и меч в ножнах. К гладильной доске был прислонён круглый зелёный щит с нарисованной посередине золотой руной Фрейра.
Ну ладно. Зато не надо мучиться, выбирая, что надеть.
Минут десять я возился с ножнами, так и этак пристраивая их на поясе. Я, между прочим, левша. Значит, меч надо повесить справа? И вообще: мечи для левшей как-то отличаются от мечей для правшей?
Я попытался вытащить меч и едва не рассёк себе штанину. О да, на поле брани я буду суперзвездой.
Я немного помахал мечом. Я ждал, что он начнёт так же гудеть и направлять мою руку, как тот меч на мосту, когда я сражался с Суртом. Но нет. Видимо, этот меч – обычный кусок железа, без звукового сопровождения и функции автопилота. Мне кое-как удалось засунуть его в ножны и не лишиться при этом пальцев. Щит я залихватски забросил за спину по примеру воинов на вчерашнем пиру. Ремень врезался в шею, едва не придушив.
Я снова посмотрел на себя в зеркало.
– Вы, сэр, – пробормотал я себе, – настоящее унылое чмо.
Отражение спорить не стало.
И я отправился искать завтрак, дабы пронзить его своим мечом.
Глава 18. Я вступаю в смертельную схватку с яичницей
– А ВОТ И ОН. – Ти Джей поднялся и пожал мне руку. – Присоединяйся к нам. Шикарный выход ты вчера устроил!
Он был одет так же, как и вчера: в синий шерстяной мундир поверх зелёной отельной футболки плюс джинсы и кожаные сапоги.
Рядом с ним сидели полутролль по имени Икс, рыжеголовая Мэллори Кин и парень, в котором я угадал Хафборна Гундерсона. Выглядел он как Робинзон Крузо на анаболиках: рубаха сшита из меховых лоскутов от разных зверей, кожаные штаны изорвались в лохмотья. В неухоженнной даже по викингским меркам бороде застряли куски сырного омлета.
Четверо моих соседей по этажу потеснились, давая мне место. Очень любезно с их стороны.
По сравнению с трапезной девятнадцатая гостиная казалась милым укромным уголком. По всей комнате была расставлена дюжина столов – по большей части пустых. В одном углу перед потрёпанным диваном потрескивал камин. Вдоль другой стены тянулся шведский стол, на котором чего только не было. Включая то, что я и вообразить-то не мог.
Ти Джей с компанией расселись перед большим панорамным окном, которое выходило на бескрайнее ледяное поле и кружащиеся снежинки. После моего зелёного атриума это несколько ошарашивало, но я уже начал привыкать, что с географией отеля всё непросто.
– Это Нифльхейм, – пояснил Ти Джей. – Царство льда. В течение дня вид меняется, тут проходят все Девять миров.
– Девять миров… – Я уставился на свою яичницу-болтунью, гадая, из какой галактики её доставили. – Я всё время слышу про Девять миров. Как-то не верится.
Мэллори Кин сдула с пончика сахарную пудру:
– А ты поверь, приятель. Я вот в шести из них побывала.
– А я в пяти, – ухмыльнулся Хафборн Гундерсон, демонстрируя весь остальной сырный омлет. – Мидгард, ясно, не в счёт. Это мир людей. Я бывал в Альвхейме, Нидавеллире, Ётунхейме…
– …в волшебном мире Диснея, – вставил Икс.
Мэллори вздохнула. С её рыжими волосами, зелёными глазами и сахарной пудрой вокруг рта она напоминала перекрашенного наоборот Джокера.
– Сколько раз тебе объяснять, дубина ты этакая: Диснейленд – не один из Девяти.
– А чего тогда он зовётся миром? – Довольный столь неотразимым доводом, Икс кивнул и снова принялся за еду – высосал мясо из панциря какого-то ракообразного.
Ти Джей отодвинул в сторону пустую тарелку:
– Не знаю, Магнус, станет ли тебе понятнее, но Девять миров – это не девять разных планет. Это скорее… разные измерения, разные слои реальности, соединённые Мировым Древом.
– Спасибо, – кивнул я. – Ещё больше путаницы.
– Да уж, не без этого, – рассмеялся Ти Джей.
– Мировое Древо – это то, которое в трапезной?
– Да нет, – покачала головой Мэллори. – Мировое Древо в разы больше. Скоро сам увидишь.
Это прозвучало угрожающе. Я попробовал сосредоточиться на еде. Получалось не очень, с учётом того, что рядом со мной Икс крушил зубами склизкого краба-мутанта.
Я указал на шинель Ти Джея:
– Это форма времён Гражданской войны?
– Рядовой пятьдесят четвёртого Массачусетского, друг мой. Я, как и ты, бостонский парнишка. Правда, попал сюда чуток пораньше.
Я произвёл мысленные вычисления:
– Ты погиб в сражении сто пятьдесят лет назад?
Ти Джей просиял:
– При штурме форта Вагнер, Южная Каролина. Моим отцом был Тюр, бог храбрости, закона и испытания боем. А моя мама – беглая рабыня.
Я силился вместить всё это в мою картину мира: вот передо мной тинейджер из 1860-х годов, сын беглой рабыни и скандинавского бога, и мы с этим парнем как ни в чём не бывало жуём вместе завтрак на перекрёстке девяти измерений.
Тут Икс рыгнул, тем самым более или менее вернув меня к повседневности.
– Боги Асгарда! – пожаловалась Мэллори. – Ну и вонь!
– Прощения просим, – проворчал Икс.
– А тебя правда зовут Икс? – осведомился я.
– Нет. Меня зовут… – Полутролль произнёс какое-то слово, начинающееся с «кс» и длившееся полминуты.
Хафборн вытер руки о кожаную лоскутную рубаху:
– Понял, да? Выговорить это никто не в состоянии. Поэтому мы зовём его Икс.
– Икс, – согласился Икс.
– Тоже приобретение Самиры аль Аббас, – сообщил Ти Джей. – Икс как-то набрёл на собачий бой… ну, из этих, незаконных. Где, говоришь, в Чикаго?
36
Курт Кобейн (1967–1994) – лидер легендарной американской группы «Нирвана», один из самых выдающихся в мире гитаристов. Ну, и да: он умер – довольно рано и трагично. Долгая история.
37
Весьма мускулистый супергерой из марвеловских комиксов.