Страница 10 из 12
– Пойдем, – говорит Илья. И Женя следует за ним, всегда.
6
2000
август
Местный дискач им показал Кот.
Каждую пятницу с восьми вечера к сельскому клубу Ромашова, одноэтажному неприметному зданию у шоссе и поля, съезжаются все от тринадцати до тридцати. Снаружи толкутся, курят, допивают пиво – внутрь с бутылками нельзя. Вход двадцать рублей с носа, Илья убалтывает паренька на тридцать пять за себя и Женьку. Внутри одна большая комната, которую и залом-то не назовешь. Темно, припадочные вспышки стробоскопов, пахнет мокрыми досками и куревом – то ли реально курят, то ли тянет с улицы. Играет русская попса, на медляки включают «Арию» и Круга.
Кот каким-то чудом протащил бухло и теперь разливает по пластиковым стаканчикам, забившись за колонку, сует один Илье в ладонь. В нос остро шибает – водка.
– Я за рулем же! – Илья орет ему на ухо, перекрикивая бахающее из колонок «Ну-у где же ручки? Ну где же ваши ручки?..».
Но Кот морщится и машет: забей и пей, мол. Илья послушно пьет. Водка обжигает горло. Кажется, теперь он может обеззаразить что угодно, просто на это подышав.
Девчонки тоже пьют – Марина и Валя, подруги Кота из Ромашова. Валя худая и нескладная, с длинным острым носом и обесцвеченными волосами. Марина – плотная зажигалка, много хохочет, сверкая щелью между передними зубами. Кот протягивает стакан и Жене, но Илья перехватывает – куда ей чистоганом-то? Тогда Кот бодяжит водяру соком (тоже как-то умудрился пронести).
В отличие от Жени Марина глотает залпом, вытирает рот тыльной стороной ладони, смазав часть помады, и бросает взгляд на Илью. Давно уже ему сигналит, еще с их первой встречи.
– Пойдем, – смеясь, тянет его в толпу.
Илья мотает головой, освобождает руку и сует ее в карман. Нащупывает ключ от мотика, сжимает его, как оберег.
– Я такое не слушаю.
– Зануда.
Марина втекает в танцующую массу.
Через минуту она уже на ком-то извивается под «Макарену», и Илье даже немного жаль, что он отказался. Марина точно даст.
Но он остается у стены.
Мать недовольна, что он ездит с Женькой. Пока молчит, конечно, но Илья знает ее особый язык поджатых губ и громкого молчания. Из-за этого он катает Женьку еще дольше. Несколько дней назад они вообще вернулись в два ночи. Кот тогда повел их в «городок» – стремный поселок для слепых. По дороге чуть не напоролись на гайцов: алые габаритки Кота и Крученого резко свернули с шоссе на буераки без фонарей. Илья сообразил, свернул туда же и все боялся, что завалится в какую-нибудь яму. Ехали, ощупывая впадины в дороге коротким светом фары. Но обошлось, пятнадцать минут тряски через поле, и они выбрались к одинаковым одноэтажным домикам на общей территории, аляповато кукольным, выкрашенным в яркие цвета, будто в насмешку над незрячими жильцами. Тишина, никого не видно, все спали, наверное. Кот остановился у дощатых столов и лавочек, забрался на одну с ногами и вытащил из рюкзака бутылки и белую пирамидку стаканов.
Приехали еще ребята с другими бутылками и закусем, с ними Валя и Марина с банками приторно-дынного «Казановы» – его химический запах разнесся везде, стоило открыть банку. Женька сперва смотрела на стаканы и бутылки с недоверием. Марина уговаривала Женю выпить с ними. «Ну чуть совсем, – совала банку “Казановы”, – ты попробуй, он сладенький». «Ты никогда не бухала, что ли?» – подключился Кот, и Женя отнекивалась – конечно, бухала, просто не любит, спиртное горькое, невкусное. Она все обводила взглядом стаканчики у всех в руках, глянула на Илью и неожиданно согласилась.
Ее быстро развезло. Другая Женя сбросила серенькую шкурку и показалась уже всем. На самом деле она любила болтать и хохотать, да и вообще совсем не была серьезной скромнягой. Она спелась с Маринкой и даже с Котом нашла общий язык, эта Другая Женя. Каким-то образом Кот все время оказывался рядом: чистил Жене воблу, набросил на плечи джинсовку, когда она замерзла, подливал, когда хотела выпить, и ревниво не давал подливать, когда Другая Женя сообщила, что ей хватит. Чем-то он выбесил Илью тогда, они потом до хрипоты спорили о какой-то мелочи – то ли подшипнике, то ли производителе масла для мота.
«Как бы тебе повезло, моей невесте», – мяукает Лагутенко на весь клуб. «Мумий Тролля» Илья любит, но плясать под бесконечный ремикс все равно не идет – не умеет. Другая Женя пританцовывает рядом, держа в руке стакан, глядит на Кота и остальных, как те дурачатся. Сегодня она в зеленом комбинезоне, и лямки прижимают грудь, два матово светящихся полукружия.
Поймав взгляд Ильи, Женя смущенно улыбается и замирает.
– Нормально все? – спрашивает он, имея в виду водяру с соком, «Мумий Тролля», курево, толпу и потную соленую духоту.
Женя кивает.
– А попсу ты, значит, вообще не слушаешь? – Она кричит Илье в ответ, почти задевая губами его подбородок. Ее дыхание пахнет апельсином с водкой.
Илья качает головой: конечно, нет.
– Хорошо, а что тогда?
– Бутусова. Земфиру. Все, что по «Максимум» играет. Я в этом году на «Нашествие» ходил. Хочешь, в следующем году вместе пойдем? – Он предлагает неожиданно даже для самого себя. – Если тебя отпустят.
Другая Женя кивает, но интерес на ее лице бледнеет и тут же исчезает. Ее глаза блестят, как полуночные озёра.
– А помнишь, ты мне «Эйс оф Бейс» включал на плеере? Когда вы в тот раз приезжали.
Женя смеется, и уши Ильи начинают полыхать, как будто их надрали.
– Это у меня других кассет просто не было с собой, – быстро отвечает он. Ищет знакомые лица рядом – не слышал ли кто?
Но все топчутся на другом конце комнаты, еле видны в мигающем полумраке. Кот прыгает и кривляется, срывает с себя майку, крутит ее над головой. Оборачивается, машет Илье и Жене – давай сюда, мол. Другая Женя машет ему в ответ, что-то напряженно обдумывает, затем допивает и бросает стаканчик на пол.
– А мне они до сих пор нравятся, – говорит и тянет Илью в толпу и музыку, в свою стихию. Она выгибает шею, подставляя ее редким лучам света, и в груди Ильи ворочается, вспухая, огненный шар в хрустальной тяжкой скорлупе.
– Моей! Не-вес-те! – орет Кот, напрыгивает сзади на Илью.
Затем хватает Женю и уносит ее прочь, кружит по залу, сбивая с ног людей, а Женя хохочет, запрокинув голову. Цветные вспышки высвечивают их кусками: лица, сплетенные руки, Женины волосы, убранные в хвост.
Илья возвращается к стене. Дождавшись раскрасневшуюся Женю, он трогает ее за локоть.
– Пойдем. Тут скучно.
Они обходят ДК и идут по полю вброд, через траву, на вид мягкую, но, когда ложишься на нее, колет спину, выпустив сухие стебли. Ночь прозрачна, ветрена. Кажется, что небо не наверху, а под Ильей, как дремотное зыбкое море. Кажется, они с Женей вот-вот провалятся в него. Мир слегка качается, воздух делается мягче, земля приветливей – Илью немного развезло.
Женя ложится рядом, тоже смотрит вверх, на звезды.
– Сколько их, да? – выдыхает восхищенно.
Угу, отвечает ей Илья, а звезды подмигивают: мы никому не сболтнем, ты не бойся.
Илья рассказывает Жене о системах и галактиках, о силе притяжения и черных дырах, о белых карликах и о том, что Солнце когда-нибудь разбухнет, прогорит и, уничтожив Землю, съежится. Как ядерная бомба, говорит Женя. Да, как бомба, отвечает ей Илья.
Женя рассказывает Илье, что ей по секрету рассказала Валя, что Марине он нравится. А Марина тебе как, спрашивает Женя, и Илья что-то плетет про веселую девчонку, хорошего друга, фигуру ничего так. Общий смысл понятен – Марина не сдалась ему сто лет в обед, – и, похоже, Женя этим ответом довольна.
– Ты когда последний раз виделся с бабушкой? – Она переводит тему.
Последний раз Илья приезжал на дачу в девяносто пятом. Как будто в другой жизни.
– Мама не хочет, – говорит Илья.
Вчера бабушка совала ему деньги. Позвала к себе в комнату, расстегнула кошелек и, робко улыбаясь, протянула несколько купюр – тихо, как взятку. Илья не взял. Не мог взять. Оставь себе, ба, сказал как можно мягче, но она расстроилась. Подумала, что он ей брезгует, наверное. Иногда Илье остро хочется что-нибудь сделать для нее, как-то помочь, ведь ему не все равно, но бабушка тоже отказывается. Говорит, не надо, Илюш, зачем ты, я позову, если потребуется. Илья знает, что не позовет. Того требуют правила их танца вежливости и невысказанной заботы: шаг вперед и два назад.