Присвоение

Первое, что увидел Барсов, это аппетитную, совершенно не худую попу Жени, обтянутую долбаными трикошками или лосинами. Девочка что-то собирала с пола и не додумалась до лучшего, как нагнуться.

Ну да, он, конечно, все понимал – пластика и гибкость ей позволяли нагнуться, а не присесть на корточки; но член Стена отозвался мгновенно, и в свободных домашних штанах стало тесно.

Степан не спешил обозначить своё присутствие.

Благие мысли снова вышибло из головы. Впрочем, их особо с утра и не было.

Не в отношении Потеряшки.

Женя собрала с пола пролитую воду, распрямилась, открыла нижний шкаф, чтобы выкинуть мокрую салфетку, и лишь тогда заметила Степана.

– Ой… Здрасти… То есть доброе утро, – быстро заговорила она, краснея и беря себя в руки.

Значит, вчерашнее её смущение не было наигранным. Девочка на самом деле ещё не дошла до той стадии «развития», когда свою красоту воспринимаешь, как данность. И начинаешь осознавать, чем природа тебя наделила и как этим пользоваться с мужчинами. Смущение явно не входило в данный перечень.

– Доброе утро, – отозвался Степан без улыбки и прошел дальше в комнату.

День он начинал со стакана теплой воды. Чтобы получить заветный стакан, надо было подойти к Жене.

Получилось, что выдвинулся он прямо на неё. Непонятно, какие мысли всколыхнулись в хорошенькой медово-блондинистой головке, но Женя поспешила отойти в сторону.

В принципе, и правильно, потому что степень соблазна узнать, настолько ли аппетитна её попочка на ощупь, насколько кажется визуально, росла у Степана в геометрической прогрессии.

– Я завтрак приготовила. Горячие бутерброды. Извините, если без разрешения похозяйничала у вас на кухне.

Потеряшка продолжала говорить быстро.

Степан налил себе воды, выпил, поставил стакан на месте и повернулся к Жене. Та встала слева от него, почти у самого края кухонной столешницы.

– Не извиняйся. Мне приятно, что ты решила нас покормить. Кофе будешь?

– Да. Капучино можно?

– Тебе что угодно можно, – буркнул Степан, и лишь поняв, как двояко прозвучала фраза, добавил, чтобы сгладить впечатление: – За вкусно пахнущие бутерброды.

Кофе он готовил сам. Рукой указал на стол, чтобы Женя накрывала и присаживалась. Пусть у него кухня и большая, но что-то ему подсказывало, что они вдвоем ни черта не разойдутся.

Сближение их тел сейчас опасно. Прежде всего для Степана.

Потом уже для Жени.

Он хорошо запомнил её отповедь по поводу мужчин.

Значит, это они во всем виноваты.

Ну-ну.

И именно они заставляют молодых, горячих самочек напяливать на себя треники-леггинсы, да ещё такие, что, натяни их повыше, ширинка врежется в промежности и обозначит половые губы.

Конечно, в ответ он услышит, что нечего пялиться. На что можно ответить, что природу мужскую не изменить. И так до бесконечности. Спор о том, что вперед появилось, яйцо или курица, ему с утра ни к чему.

Степан поставил кофе на стол.

Женя сидела, как прилежная ученица в кабинете директора, и ждала его. Ни слова. Ни улыбки. Лишь настороженность.

Но бутерброды на стол уже поставила. Сок тоже налила.

Черт…

Первым делом Женя потянулась за кофе. Видимо, терпела, ждала, когда мужчина проснется. Интересно, почему? Значит, завтрак приготовила, а кофе сварить себе постеснялась?

Сделав несколько спасительных глотков, Женя зажмурилась от удовольствия. Степан, увидев её довольное личико, едва не подавился напитком. Женя, продолжая игнорировать или не замечать его не вполне радужное настроение, заправила волосы за ушко и сказала:

– Степан, я очень сильно понаглею, если попрошу у вас телефон? Мне маме позвонить надо. Мы созваниваемся через день где-то. Если она мне звонила, а я не ответила, она волноваться будет. А ей нельзя. У неё давление. Сами понимаете.

Нет. Ни хрена он ничего не понимал.

Но молча разблокировал телефон и протянул, продолжая наблюдать за Женечкой-Потеряшкой. Та от радости поспешно взяла гаджет, не заметив, как её пальцы соприкоснулись с пальцами Степана.

Он заметил.

Он вообще всё замечал.

Когда на протяжении двадцати с лишним лет постоянно вертишься в мужской компании, чего только в голову не придет. Какие разводилова и игры. Поездками в Вегас они не ограничивались.

Женя вскочила из-за стола, набрала номер. Ответили ей сразу.

– Мамуль, привет, это я. Да, с другого. Извини, мой глючит. Нет-нет, Вова сказал, что починит. Хорошо всё. Сама как? Ты давление измеряешь два раза в день? А что с лекарствами? Точно все купила? Мам, у меня зарплата будет… Прекрати, прошу. Мы обо всем договорились. Я нормально зарабатываю, ты же знаешь. Мне не сложно, и да, у меня всё есть. Мам… У тебя кризис, тебе прокапаться надо. Слушай, не зли меня, а? И не расстраивай. Я буду нервничать! Я бабе Зое позвоню и у неё всё спрошу, если ты мне ничего не будешь говорить!

Степан, не стесняясь, слушал разговор Жени с матерью.

Значит, Вова.

И какого черта ты, Вова, допустил, чтобы твоя «подруга» ночью бродила по большому городу без денег и без связи?

Это был лишь один из немногих вопросов, которые хотелось задать «другу» Потеряшки.

– Люблю тебя, мам. Позвоню.

Женя завершила разговор, вернулась к столу снова притихшая и явно озабоченная разговором.

– Карта матери привязана к номеру телефона? – спросил Степан, желая продолжить завтрак и вчерашний разговор.

Девушка, услышав его вопрос, насторожилась ещё сильнее. Села, спину выпрямила и посмотрела на Степана с недоверием.

– Я не возьму от вас денег.

– Я тебе и не предлагаю. И поверь, я не обеднею, если кину твоей матери денег. Сколько ты ей обычно переводишь? Пять? Десять тысяч?

– Это неправильно, Степан. Вы и так много для меня сделали. А зарплата у меня будет через несколько дней и…

– Так пять кидать или десять?

Степан демонстративно взял в руки гаджет и вошел в приложение онлайн-банка. Женя встрепенулась, глаза испуганно распахнулись.

– Пять! – чуть повысив голос, выдохнула она. – Больше не надо, иначе она поймет, что это не я.

Степан провел операцию. Потом, так же демонстративно отложив телефон в сторону, посмотрел на молчавшую Женю. Та наблюдала за ним, вцепившись в кружку с капучино.

– Я верну вам.

– Другого ответа от тебя я и не ожидал, Потеряшка. Давай допивай своё капучино и доедай бутер. Ты мне разговор ещё должна.

– Оно вам надо? – пробухтела девушка, поднося кружку к губам.

– Хороший вопрос, Женечка. Знаешь, я спрашивал себя о том же ночью. И утром. Решил, что всё-таки да, надо.

– Немного не понимаю вас.

– Всё ты понимаешь. Поэтому давай рассказывай, что у тебя произошло с твоим «другом» Вовой, с которым вы вдвоем снимаете комнату или квартиру. И прекращай мне «выкать». У нас с тобой разница в возрасте двенадцать лет. Некритично.

– То есть мне ни в коем случае не надо говорить, что вы старый? – её глазищи озорно блеснули.

– Попробуй, – поддел её Степан, не замечая, как по крови от предвкушения разлилось тепло.

Женя громко вздохнула и отодвинула от себя несчастную кружку с недопитым капучино.

– Не буду. Мы с вами игроки не одного поля. Я тушуюсь перед вами. Это первое. Второе. Мне странно, что мужчина приютил меня. И, наверное, ещё стыдно. Да не «наверное», а стыдно… Мама меня учила быть самостоятельной, а получилось вот что.

Её откровенность ему заходила. Ещё как…

Она вся ему заходила.

– Тебя воспитывала одна мама?

– Да.

– С отцом развелись?

– Нет. Отчество у меня дедушкино.

– Хм… Понятно. Значит, правильная девочка Женя уехала с парнем в другой город. И всё шло до определенного момента хорошо, но именно в эту новогоднюю ночь что-то не заладилось. Вопрос: что? И при чем тут твоё двадцатиоднолетие.

– Вот видите! – с долей энтузиазма воскликнула девушка, оживляясь и снова убирая за уши волосы. Теперь с обеих сторон. – Я про то и говорю! Вы меня мгновенно считываете! Каждый мой шаг и каждое моё слово!