Страница 8 из 15
– А это что, целая наука?
Не успела я закончить мысль, как ведьмак быстренько отобрал у меня томик и уже запустил свой любопытный нос в строчки…
– Быстрый ты какой! Я, может, сама хотела посмотреть!
– Я быстрей найду, а то кто знает, на сколько эта книжка появилась, и долго ли будет длиться милость Хранилища…
Признав его правоту, я пододвинула два стула и, сев на один, потянула Грега на соседний. А то эти книгоманы, когда находят что-то интересное, так и зависают в пространстве… Их даже можно не кормить пару суток – не заметят… Проверено мамой на папе…
– Смотри, если ты дашь ему имя на букву "Н", то отпустишь его навсегда. Если на букву "В", то он будет являться к тебе только по вызову. Если на букву "П", то привяжешь его к себе, и он будет выполнять все твои поручения. Ну а если на любую другую букву, то он уничтожит своего хозяина, чтобы получить свободу…
– Вот это пирожки с котятами… – охнула я. – А дух-то не так прост! А мы всё: "ребёнок, ребёнок ещё"…
– Спасибо тебе, Книжное Хранилище, – от чувства, что мы избежали очередной ловушки, библиотеку захотелось искренне поблагодарить.
И, конечно же, библиотека не могла не ответить мне книгой… "Этикет для ковшиков" – прочитала я.
Нет, дорогая библиотека, уж что-что, а этикет и ведьмы – это два противоположных полюса, которые никогда не встретятся.
– Ну что, какое имя дадим? – поднял на меня свои шоколадные глаза ведьмак, и мой живот заурчал, напоминая о том, что я уже давно не ела…
– Как это звучит… – а про себя добавила, что как будто ребёнка называем…
Тьма, в общем… Но похихикать про себя никто не мешает.
– Давай Нытиком, – предложила я, и сидевший до этого тише воды ниже травы дух-хранитель жалобно застонал.
– Ты что, такая жестокая? – притворно удивился Грег, а у самого такие чёртики в глазах плясали, что я поняла – он про себя продумывал варианты куда покруче моего…
– Тогда… Ништячок… – придумала я. – Ты только представь… Вот влетает он в разборку: "Привет, я Ништячок! Не ждали?".
– Тогда уж Нежданчик! – блеснул улыбкой ведьмак, и мы оба покосились на духа.
– А что? Он точно Нежданчик! – ведь, правда! Я его в себя не звала, он сам проник. – Будешь Нежданчиком!
– Нужно произнести фразу правильно!
Дух-хранитель весь трясся от нетерпения, сжимая кулаки и шевеля губами.
– Ты умеешь высокопарно? – наклонившись к Грегору, спросила я.
Тот кивнул и, выпрямившись во весь свой немаленький рост, начал:
– Дух-хранитель, вобравший мою энергию в себя, нарекаю тебя Нежданчиком!
Ведьмак повернулся ко мне и показал рукой: продолжай, мол, только уже от себя…
– Кхэм-кхэм… – прочистила я горло, так как дух буквально сидел у моих ног и чуть ли не грыз свои ногти от нервов. – Дух-хранитель, растворённый в моём теле, нарекаю тебя Ништячком!
Тьфу! Надо же было Нежданчиком! Вот леший запутал!
В это время дух-хранитель весь вытянулся в струнку, набрал воздуху побольше, чтобы быть повнушительней, и произнёс:
– Принимаю своё имя от хозяев. Теперь я – Ништячок Нежданчик. Отныне и во веки веков!
– Исчез! – воскликнула я, не веря глазам. – А ну, покажи, у тебя печать пропала?
Я от нетерпения чуть сама ворот ведьмаку не отогнула, чтобы убедиться, что этот всасыватель в тело и впрыскиватель энергии растворился по своим делам навсегда.
– Вот это напор, вот это страсть, – прошептал, так чтобы только я услышала, Грегор, но ведьминское любопытство победило ведьминское смущение, что, в принципе, и не мудрено…
– Исчезает… – с придыханием прошептала я, радуясь выселению квартиранта из моего тела.
Ведьмак с кривой улыбкой вернул ворот обратно, пытаясь скрыть от меня то, что он огорчён потерей духа. Как-никак год его кормил-поил энергией, а тут я появилась, потрогала амулетик… И на тебе…
Ну и ладно… Покорила себя немного, да хватит. Не ведьминское это дело.
Надо Гидеона, втихаря откупорившего бутылочку из запасов дедушки-альва, спасать, а то мы и так довели хозяина заведения. Пришли нежданно, половину бара опустошили, так еще и в библиотеке погром устроили…
– Ну что, домой?
Иногда у меня создавалось ощущение, что Грег читает мои мысли. А может, дело в том, что альв уже замахивался придушить своей бородой Гидеона? Не знаю… Но вот то, что надо делать от сюда ноги, – определенно!
– А может, пока библиотека нас слышит, мы что-нибудь и про Гидеона узнаем? – подскочила ко мне Дейка, таща за собой Криса.
– Думаю, у нас не хватит на это времени…
Гидеон, опустошив оставшуюся половину бутылки, быстренько ретировался на улицу, и нам не оставалось ничего делать, как последовать за догоняющим его разъярённым альвом.
– Грег, я думаю, надо будет подарочек через внука дедушке передать… Мало ли, когда ещё его помощь понадобится. А после такого он нас на порог не пустит, – озвучила я свои мысли.
– Определённо! Такие связи нельзя терять, – согласился со мной ведьмак, и мы отправились опять через просторы Пустоши… Домой…
Кряхтя от усталости, как тысячелетние дриады в Дивном лесу, мы несли свои ведьминские косточки по коридору и когда, наконец-то, добрались до своей двери, нашему счастью не было предела… Ровно до того момента, как мы открыли дверь и вошли внутрь…
Белоснежные стены комнаты были исписаны разноцветными стишками следующего содержания:
"Не верьте ведьмам – они зло!
Не стоит ждать от них заботы!
Не верьте ведьмам – они врут!
От них всегда одни хлопоты!"
– – -
"Предать, забыть и бросить – для них это легко!
Оставить голодать мыша – для них не стоит ничего!
Так бойтесь ведьм – они коварны!
Не верьте им – они умны!
Они пригреют у груди…
А после выкинут в кусты!"
– – -
"Я их любил, творил для них!
Клал дар поэта перед ними…
Я был велик в стихах своих!
Они же были – как богини…
Я восхвалял их красоту!
Любил безмерно! Безнадёжно…
Я собирал для них зарю!
А обернулось всё так сложно…"
Разрисован был даже потолок, до этого не омрачавший нашу жизнь ни одной трещинкой:
"Зачем я жил? Погиб в неволе…
Был предан ведьмам я… А зря!
Они по доброй своей воле
Спокойно бросили меня!
Сижу один, сижу в печали…
И даже Арри рядом нет!
Она опять на том заданье…
А где же свет? Мой яркий свет?
Погашен лучик вдохновенья…
И взращен мною вновь опять!
Но ни одна из ведьм в прозренье
Меня не хочет вспоминать!"
– – -
"Я огорчён, томлюсь в шкафу,
И давит грусть мои мыслишки…
Я так хочу искать лозу,
Козу, свинью иль золотишко –
Не важно! Главное – вперёд!
Движенье – жизнь! А я в затменье…
"Ты сбрендил!" – скажет мне народ,
Но я уверен в озаренье!
Но время тикает, идёт…
А про меня не вспоминают…
А вдруг меня тут чем прибьёт?
А им все по боку… Гуляют…"
И на окне… губной помадой:
"Погиб мыша, пленённый домом,
Пал ниц, придавленный судьбой…
А он хотел любви народа!
А он хотел любви земной!
Погиб как рыцарь – средь ромашек.
Поникла голова шута…
А он бы мог согнать всех пташек
И покорить Вершину Сна!
Он мог бы стать великим бардом
И до рассвета танцевать!
Но перекрыли путь таланту –
Он обречён… Он должен пасть…"
Не оставалось сомнения, где искать нашего депрессующего поэта, – мышь постарался сделать навигацию как можно удобней…
Конечно, в его стиле… Куда же без этого…
Подойдя к подоконнику, осторожно раздвинула белые ромашки и увидела Бакстера, лежащего на спинке с красной розочкой на животе и мирно посапывающего…
– Бедненький, устал ждать, – прошептала я Дейке.
Она тоже сунула свой нос и тихонько захихикала, отчего мышь зашевелил ушками, пару раз вздохнул и перевернулся на бок, чуть не придавив свою столь тщательно хранимую розочку собой любимым.