Рок

– Друзья, – попытался ободрить ребят Адамс, – зря так убиваетесь. Заметьте, ведь нам опять повезло!

– Это в чем же?

– В том, Чарли, что проснулись рано, что заметили груды костей под деревьями. Они же видны очень недолго. Стоит немного подняться солнцу, и листва опять повернется вслед за ним так, что закроет все эту гнусь под зарослями. И останется снаружи яркий, сочный, манящий Лес. Как думаете, мы пошли бы туда?

– Думаю, да, – ответил Георг. – Не хорохорься, Чарли. Пусть командир расскажет, как мы заруливали сегодня на маршруте по направлению к смерти. Ну, согласись, я прав?

– Наверное, прав. Хотя мне очень не хочется думать, что я мог бы сдохнуть под какими-то колючками. Лес как-то заманивает к себе путников, вроде нас или пробегающих мимо зверушек. Ну, а дальше-то что? Деревья с присосками, или у них челюсти есть?

– Знаешь, Чарли, ты мне дурацких вопросов не задавай. Ну, посуди сам, откуда я это могу знать? Живое в Лесу гибнет, это мы видели, а вот почему или как, это отдельный вопрос. Может, когда-нибудь мы и получим ответ, но главное, чтобы не на собственном примере. Давай лучше тебя послушаем. Когда ты к Лесу сворачивал, о чем думал? Вспоминай. И ты, Георг, тоже.

– Каких-то особенных ощущений не было, – Пульдис задумчиво подбросил в костер дрова. – Помню монотонный ритм ходьбы, потом мысли о Лесе: почему там костей полно, какой необычный цвет листьев на деревьях, как это красиво смотрится, а вблизи, наверное, еще лучше…

– Точно! Извини, Чарли, – прервал товарища Проквуст. – Но у меня так же было, в такой же последовательности. А потом спохватываешься от окрика командира и осознаешь, что ты уже на пути к этим жутким зарослям…

– Георг правильно говорит. И ведь сознания не теряешь, а вроде как отключаешься. – Чарли повернулся к Адамсу. – Бенни, но ты-то как умудрился не поддаваться?

– Не знаю. Сначала тоже мысли о Лесе в голову лезли, а потом смотрю, вас все время к Лесу заносит, ну и перепугался, старался следить за каждым шагом, видимо, потому и не обольстился.

Адамс подтянул к себе из-за спины рюкзак и, порывшись в нем, достал кусок биота.

– Будете? А я очень есть хочу, прямо не знаю, что со мной случилось. – Он принялся сосредоточенно поедать хлеб. – Знаете, ребята, а у меня есть одно соображение.

– Давай выкладывай, раз есть. Только прожуй сначала, подавишься.

– Угу. – Адамс доел сухарь, отпил воды и утер губы рукой. – Чарли, ты чего злой такой?

– Не знаю. Пугает меня этот Лес.

– А меня, думаешь, не пугает?

– И мне страшно, – добавил Георг.

– Да вы что скисли?! – разозлился вдруг Адамс. – Боитесь? Тогда давайте вернемся назад. Или сдохнем прямо здесь, потому что трусим идти дальше!

– Командир, не сердись. – Пульдис протянул руку и хлопнул друга по колену. – Конечно, мы готовы идти вперед. Правда, Георг?

– Точно, Чарли, готовы и обязательно пройдем туда, куда наметили. Командир, ты не ругайся, давай лучше рассказывай, что про Лес надумал.

– А чего рассказывать-то, так, пустяки.

– Нет уж, раз начал, договаривай. Эх, покурить бы.

– Не трави душу, Чарли. Начинай, командир.

– Хорошо. Чарли, ты помнишь, когда мы первый раз Лес осматривали, как трупы выглядели?

– То есть?

– Значит, не обратил внимания. Понимаете, останки были разными по внешнему виду. Я долго размышлял, что в этих костях странного, пока не понял: большинство останков не разложились, а усохли. Чарли, вспомни, большинство трупов обтянуты нетронутой шкурой, а кости – это уже останки столетней давности, а может, и больше.

– Ну, хорошо, допустим, ты прав. Но что это означает, Бенни?

– Это значит, что жертвы не гниют, а высыхают, как будто из них враз высасывают всю жидкость.

– Чем?

– Не знаю. Может, каким-либо образом на расстоянии?

– Скорее всего, деревья выделяют какой-то яд для того, чтобы органика падала рядом и питала собой корни.

– Георг! Ты просто гений! – воскликнул Пульдис. – Ведь это действительно все отлично объясняет и без всяких фокусов.

– Но ведь и командир может быть прав, нас с тобой Лес буквально подманивал. А чем, не запахами же?

– Ну вот, а теперь все испортил. Не люблю я загадок. Хотя в прошлой жизни ужастики с удовольствием смотрел. Помню, даже фильм такой был, про хищные растения, только там они не воду, а душу высасывали.

– Э-ка, хватил, – усмехнулся Адамс, – где ты ее видел, душу-то? Есть ли она?

Риторический, по сути, вопрос очень задел Проквуста. Он вдруг принялся рассуждать, есть у человека душа или нет.

– Вот у нас в каждом городе есть молитвенные места. Я там много раз бывал. С мамой, в детстве, по выходным. Я помню, там тогда много людей было. Сверху когда смотришь, в темноте огоньки, как звездочки, полумрак, тишина. Все сидят по своим комнаткам, размышляют, молятся, свечки зажигают, а кому? Я так думаю, если к Богу обращаются, значит, душа есть… Ну, чего вы молчите?!

– Посмотри вокруг, Георг, – откликнулся мрачным голосом Бенни. – Разве то, что нас окружает сейчас, позволяет думать о Боге? А что касается молитвенных мест… Видишь ли, как тебе известно, я в полиции не последний пост занимал и дежурил не в городе, а в оазисе. Разными путями до нас доходила информация, даже та, что нам по рангу не полагалась. Так вот, я точно знаю, что каждая комната в каждом молитвенном доме, в каждом городе оборудована прослушивающими устройствами. Прослушиваются ли они постоянно или выборочно, не знаю, но мне известны случаи, когда по материалам, полученным при прослушивании, заводились дела для разработок угрозы социальной стабильности. Так это у нас называлось. После таких разбирательств почти всегда кто-то попадал под деструкцию: или тот, кто молился, или тот, кто в молитве упоминался. А еще, правда, очень редко, устраивались образцово-показательные чудеса: подберут подходящий объект, подслушают сокровенное желание, а потом его исполняют. Ну, например, ребенок заболел, а денег на лечение не хватает, а тут вдруг социальная страховка или еще какой-нибудь механизм срабатывает и ребенка берут в самую лучшую клинику и обязательно вылечивают. Или человек мечтает выиграть в лотерею, молит Бога, а тот вдруг ему знак подает: иди, мол, там-то и там-то купи билетик. Тот идет, покупает и выигрывает. Все эти чудеса тиражируются и обыгрываются по телевидению.