Рок

Проквуст был удивлен: как же он раньше не обращал внимания на очевидные вещи?! Ведь эти смутные ощущения преследовали и его самого, только осознать их причину он не мог: возникло лишь тоскливое чувство, что он не как все и что это когда-нибудь все «нормальные» люди узнают. О, он помнил эти метания. В полицию он пошел за карьерой и лучшим социальным статусом, он очень хотел стать «как все», гордился своей новой профессией, но недолго. Очень быстро он понял, что здесь, в полиции, он еще более чужой, чем в прежней городской жизни. Георг сопротивлялся этим крамольным мыслям, прятал их от себя, подавлял. Та девушка была лишь еще одним средством его ложного самоутверждения.

За свою недолгую работу дрессером Георг слышал от своих коллег множество историй о том, какие важные прежде «шишки» попадали в их отряды. Его всегда удивляло, почему среди дохов встречается меньше преступников, чем служащих. Реже всего деструкции подвергались слои рабочих и самых мелких чиновников, хотя, учитывая их еле прикрытую бедность, именно среди них должно быть больше всего возмутителей спокойствия. Нет, пропалывали не их. Норех в одной из бесед высказал мысль: «Бог создал нас разными, чтобы мы могли быть его отражением, а из-за деструкции от человечества осталось только одно плоское зеркало, в котором оно само и отражается». Георг понял эти слова не сразу, уже после разговора с Ректором его озарило: Норех, сам того не желая, выразил глубинную антибожью суть деструкции. Стоит ли за этим кто-нибудь конкретный, четко сознающий это?! Орден? Ему так и не объяснили толком, что это за враг такой. Скорее всего, и сами толком не знают. Норех сказал только, что в недрах Новой Цивилизации есть тайная организация, которая дергает за все ниточки, на которые нанизаны все самые высокие чины общества. И еще они знают о Горной Стране и постоянно пытаются заслать сюда шпионов.

Проквуст пожал плечами. Очень скудно. Может быть, Хозяин Воды знает что-нибудь более конкретное? Он потянулся и встал. Странно, но ему совсем не хотелось выглядывать наружу, мысль о кромешной подземной тьме была неприятна. Георг в раздумье постоял, притушил свет и улегся на подвесную койку. Сон не шел, вместо него ползли мысли, одна за другой.

Почему в Новой Цивилизации совсем нет магии?! И почему с избытком в Горной Стране? Может быть, это как-то связано с деструкцией?

Над головой послышались шаги, и через пару секунд в полумрак каюты вошел Собиратель.

– Ты уже спишь?

– Нет, Клео, уснуть не могу, думаю.

– А-а, понятно. И о чем же?

– О дохах, о деструкции. Я пришел к выводу, что именно деструкция – фактор, цементирующий незыблемость Новой Цивилизации.

– Да? Очень интересно, и что из этого следует?

– Что если уничтожить деструкцию, то Новая Цивилизация падет.

– Ничего себе, выводы! Я не вижу здесь явной логики, Георг. Но в борьбе с деструкцией готов оказать любое содействие. Для начала надо понять как из нормальных людей делают идиотов. Пока я не слышал, чтобы кто-нибудь на этот вопрос знал ответ. Самих, так сказать, заказчиков я в расчет не беру. – Да, ты прав, я думаю о том же самом.

ГЛАВА 14 в которой Фокс и Барри обсуждают свои планы.

– Я много раз анализировал то, что произошло в 4706 году, и то, что этому предшествовало. Но окончательных выводов так и не сделал, не хватает информации. А твой рассказ хоть кое-что и проясняет, но главный вопрос остается открытым: кому это было нужно?

– Что нужно, Джеф?

– Большой Взрыв.

Фокс опять ненадолго задумался, а потом начал рассказывать:

– После отлета «Первого Звездного» я готовил следующий экипаж. Было принято решение о новой звездной экспедиции, и экипаж должен был принять участие в строительстве второго звездолета на орбите. Поэтому я очень часто бывал на горной базе. Политикой я тогда мало интересовался, моей стихией были машины, оборудование звездолетов. В перерывах между преподаванием в космической школе я постоянно засиживался на базе, отрабатывая тесты, режимы работы техники, стремясь максимально повысить ее эффективность и надежность. Жена обижалась на меня, говорила, что дети без меня скоро женятся. Два моих сына в космошколу хотели поступать.

О том, что открыли месторождение лирия, я, конечно, знал, но совершенно этим не интересовался. До тех пор, пока не встретился с Каримом. Мы были из одного города и случайно познакомились на какой-то конференции. Карим был инженером-энергетиком, и слыл хорошим специалистом, я о нем даже слышал. Так случилось, что наши номера в гостинице оказались соседними, мы познакомились, а когда узнали, что земляки, подружились.

Однажды вечером, в последний день конференции, сидя в баре, мы крепко выпили, и Карим вдруг заявил, что не хочет лететь на месторождение. Я удивился: это же его основная работа – изучать новые ядерные материалы. Карим на это махнул рукой и сказал: «Нет там никаких новых материалов». Видя мое изумление, он пояснил, что никак не добьется от корпорации, владеющей месторождением, образцов лирия. Ее сотрудники все время водят его за нос, придумывают всякие отговорки, даже на место добычи везти не хотят. Только перед самой конференцией ему удалось через руководство додавить строптивцев, и он слетал туда. Приняли его как важную персону, развлекали, восхваляли, совсем голову заморочили, а на место всего раз возили, под вечер, в сумерках. Лирия он так и не увидел, зато увидел сотни ядерных контейнеров. На его вопрос: «Это что, лирия столько добыто, что уже складывать некуда?», ему нехотя пояснили, что контейнеры здесь сосредотачиваются как на промежуточной базе. И все, дальше молчок. Но это была явная ложь, зачем свозить в горы глубоко на юг добычу северных и западных рудников?

В бинокль он рассмотрел номера на контейнерах, в них всегда заложен код принадлежности. И теперь он мучается, не зная, что предпринять. Он чувствовал, что корпорация белолицых скрывает или замышляет что-то очень серьезное. Он не понимал, почему его сомнения не принимаются во внимание его руководством, переживал по этому поводу. Только теперь я, кажется, догадался о причине: деньги. Корпорация сорила деньгами направо и налево, усыпляя ими излишнее любопытство.