Страница 2 из 11
Мой разум напрочь отравлен запретными чувствами к собственному брату. Я полюбила его не так, как любит сестра брата. Сама не заметила, как моя любовь изменилась и стала другой. Она превратилась в неправильную, непонятную другим людям. Я полюбила Тимура той постыдной любовью, которую никто и никогда не сможет принять. Эти чувства, словно проклятье, за невиданные грехи. Как бы я не пыталась от них избавиться, они раз за разом продолжают медленно отравлять мою кровь, убивать израненное, больное сердце, заставляя отчаянно биться в агонии.
Тимур.
Палящее полуденное солнце резко било по глазам, заставляя прищуриться и спустить на глаза темные очки. Перекинув через плечо спортивную сумку, я продолжил медленно подниматься по трапу, матерясь в спины пассажирам, медленно идущим впереди меня.
Стояла неимоверная жара. Хотелось, как можно скорее скрыться от обжигающего солнца в салоне комфортабельного самолета, оснащенного современными кондиционерами.
Добравшись до мест, предназначенных для бизнес-класса, я небрежно плюхнулся в кресло, вытянув перед собой уставшие ноги.
Черт! Где были мои мозги, когда я согласился на просьбу матери, вернуться на родину?
Все мои аргументы были бесполезны, после фразы: “У Дарины день рождения, и ты обязательно должен присутствовать на празднике”.
Может наплевать на все, пока не поздно? Твою мать! Я же пообещал, а я всегда держу свои обещания. Стиснув зубы, пристегнул ремень безопасности, поднял на лоб солнечные очки и прикрыл глаза. Я справлюсь! Ничего не случиться, если несколько дней проведу бок о бок с девчонкой, от которой год назад сбежал за границу.
Перед глазами вмиг всплыл образ хрупкой, милой девушки с длинными каштановыми волосами, обрамляющими нежное личико.
Сколько я не пытался, но так и не смог вытравить ее образ из своей памяти. Что я только не делал. Напивался до беспамятства, перетрахал кучу женщин, но так и не сумел избавить свой воспаленный мозг от грязных мыслей о ней.
– Добро пожаловать на борт, сэр, – склонившись надо мной, проговорила стюардесса, соблазнительно улыбаясь своими пухлыми силиконовыми губами.
Ее сочная, большая грудь находилась на уровне моих глаз, призывно выпячиваясь и предлагая себя потрогать.
Предложив прохладительные напитки, стюардесса стала проверять надежность пристегнутого на мне ремня. Все ее действия открыто указывали на то, что она была совсем не прочь во время полета со мной уединиться. Реакция на меня у всех женщин была одинаковой: к этому я давно привык. При виде моего спортивного тела большинство особей женского пола, не скрывая своих желаний, пытались любыми способами залезть ко мне в штаны.
Если раньше я с легкостью соглашался на любую авантюру, то после того злосчастного дня, меня будто перемкнуло.
Сдержанно, на отличном английском, поблагодарил стюардессу за апельсиновый фреш и доходчиво объяснил ей, чтоб не смела меня беспокоить, пока мы не приземлимся в аэропорту.
Не стоИт на таких, от слова СОВСЕМ! Мое тело отчаянно желает другого, извращенного, недоступного, до тошноты запретного.
Через двенадцать часов я ступил на родную землю. На ночном небе светили яркие звезды, освещая здание огромного терминала аэропорта. Спускаясь по трапу, я вдохнул родной воздух, по которому, как оказалось, успел ужасно соскучится. Легкий летний ветерок приятно освежал мое уставшее, после долго перелета, тело.
Хотелось оттянуть тот момент, когда придется встретиться с родителями, и утонуть в бездонных, голубых глазах, той, что отравила мне душу.
Запрыгнув в такси, я попросил водителя отвезти меня в гостиницу, где смогу как следует выспаться, а не прислушиваться, как параноик, к каждому шороху за соседней дверью.
Открыв глаза уже утром, я почувствовал себя отдохнувшим. Продолжая лежать в белоснежной постели гостиничного номера, морально настраивался на неизбежную встречу с родными.
– Добро пожаловать в ад! – прошептал сам себе. Нехотя встал с постели и подошел к окну.
Я жил в этом городе, сколько себя помню. Знал каждое здание, каждую улицу. Все казалось таким знакомым, родным, что стало даже жаль, потому что пришлось променять все это на заграничный пейзаж из собственной квартиры в Нью-Йорке.
За год я даже успел привыкнуть к этим забугорским видам, но только сейчас остро ощутил тоску по родной стране.
Хотелось бы мне задержаться здесь дольше, чем на несколько дней. Пройтись по знакомым местам, отдохнуть со старыми друзьями, но это невозможно. В городе, где живет мой Ангел, для меня нет будущего.
Даже неделя, обещанная матери, станет для меня настоящей пыткой, после которой предстоит еще долго приходить в себя.
Приняв душ и собрав свою сумку, я вышел из номера.
По мере того, как такси приближалось к родительскому дому, мое сердце забилось и чуть было не выпрыгнуло из груди.
Как же хотелось курить. Я избавился от этой пагубной привычки еще полгода назад, но сейчас каждая мышца в теле будто просила наполнить ее дозой никотина.
Подъехав к воротам родного дома, расплатившись с водителем, я покинул салон автомобиля.
Ничего не изменилось: все та же роскошь и помпезность, к которой привыкла моя семья. Шикарный большой дом в элитном поселке с кучей охраны. Сейчас все воспринималось по-другому: слишком вычурно, непривычно. Не верилось, что еще год назад я и сам здесь жил и считал это нормальным.
Не успел я моргнуть, как ворота открылись и передо мной показалась мужская фигура в черном костюме
Поздоровавшись со мной, охранник забрал мою сумку из рук и пропустил меня на территорию двора.
Приятно осознавать, что несмотря ни на что меня здесь ждут. Прошлым летом, не объясняя своих мотивов, я просто собрал свои вещи и улетел в штаты. Родители находились в шоке от моей выходки и всячески пытались меня вернуть, но только я и она знали, что это невозможно. Я спасал нас обоих от того позора, что нам грозил, останься я в этом доме.
Устроившись в один из филиалов компании, принадлежащих моему деду, я продолжил развивать наш семейный бизнес. За это время я успешно освоил новые направления по реализации нашей продукции; заключал выгодные контракты, которые должны были приносить большую прибыль нашим филиалам на родине.
Отец и дед мной гордились: нахваливали мою хватку и предпринимательскую жилку. Спустя какое-то время они даже смирились с моим решением жить за границей, но только не мама. Она ежедневно уговаривала меня вернуться. Я очень хорошо понимал материнское сердце, которое страдало без своего ребенка. Уступить ей – означало нашу с сестрой погибель. Нам лучше быть чужими, не видеться, не общаться. Не допускать того, что произошло год назад…
Глава 2.
Тимур.
Небо заволокло темными облаками, будто находилось со мной на одной волне и отражало мое внутреннее состояние. Никогда не думал, что будет так трудно переступить через порог родного дома, где я провел всю свою сознательную жизнь. В спину подул холодный ветер, заставляя меня сделать еще один шаг и открыть эту проклятую дверь.
Войдя в просторный холл, я грустно улыбнулся. Ничего не изменилось, несмотря на внешнюю роскошь дома, внутри, из всех уголков, веяло уютом.
– Сыночек, – услышал радостный голос матери. Счастливо улыбаясь, она быстрым шагом спешила в мою сторону, чтобы заключить в свои материнские объятья. Сквозь слезы, бормоча ласковые слова, покрывала мое лицо своими поцелуями.
– Мама, ну ты чего? – смутившись от ее реакции, проговорил я. Я гладил ее по светлым волосам, в которые в детстве любил зарываться носом и вдыхать их родной, особенный запах.
– Я так скучала по тебе, – вытирая слезы, ответила она.
– Мальчик мой, – рассматривала меня, гладя по щеке. – Возмужал, стал еще красивее. От девчонок, наверно, нет отбоя.
– Ты же знаешь, что мое сердце всегда будет принадлежать только тебе, – проговорил я, прижимая ее, по-прежнему стройное тело, к своей груди.