Крысятник

Больше Шибанову разговорами не докучали, и уже через несколько часов работы он чувствовал себя так, как будто полжизни простоял на антикварной точке. К концу дня к нему подошел коренастый. Терзая ногтем мизинца кусочек мяса, застрявший между зубами, он проронил, не глядя на собеседника:

– Послушай, друг, хочу тебя сразу предупредить, у нас тут что-то вроде общего котла. А то вроде бы стояли все вместе, а самые лучшие брюлики кому-нибудь одному достаются. Непорядок. И потом, сбыт у нас налажен, не то что у тебя.

– О чем речь, – по-свойски сказал Шибанов, улыбнувшись, – я порядок уважаю.

– И вот еще что… У нас свои традиции имеются. Ты уж нас уважь, угощение выстави. Посидим где-нибудь, выпьем за знакомство, за жизнь покалякаем.

– Разумеется, – кивнул Шибанов. – Я и сам хотел вам предложить отпраздновать это дело. Только не знал, как вы к этому отнесетесь.

– Отлично отнесемся! Здесь неподалеку ресторанчик есть уютный, вот там и соберемся. Ну, так я, значит, ребятам передам, что в семь вечера ты всех приглашаешь? – Дождавшись утвердительного кивка, коренастый отошел к приятелям, разглядывающим золотое кольцо с крупным изумрудом. Час назад его принесла древняя старуха, и ей предложили за вещицу сто пятьдесят долларов, хотя даже по самым скромным подсчетам оно тянуло не меньше, чем на тонну баксов.

Без четверти семь к пункту подъехал белый «Ланд Крузер». Задняя дверца широко распахнулась, и из салона энергично выпрыгнул голубоглазый парень лет двадцати пяти. Следом, изящно приподнимая полы пушистой шубки, вышла девушка лет восемнадцати. Парень по-хозяйски обнял девицу за плечи и уверенно направился к настороженным скупщикам.

– Что-то я, в натуре, не улавливаю, – забасил он, бросив короткий взгляд на стоявшего поблизости Шибанова. – Что это за чувырло рядом с вами тусуется?

Шибанов почувствовал, как бурлит в его жилах адреналин, вызывая прилив горячей крови. Первой его мыслью было сграбастать нахала за грудки, сунуть его мордой в почерневший весенний снег и, надавив коленом на затылок, защелкнуть наручники на его запястьях. Но он тут же остыл, вспомнив, что сегодня играет роль вовсе не милицейскую и отнюдь не героическую.

– Послушай, Лимон, – миролюбиво заговорил коренастый, – тут как раз у нас место освободилось. Игорек три дня назад за бугор свалил. Вот Кочан и попросил меня взять вместо него своего знакомого.

– А кто такой этот Кочан?! – неожиданно вспылил Лимон. – Он крутой, что ли? И вообще, в натуре, он не в свой огород рыло сунул. За такие дела его можно и на четыре точки поставить!

Шибанов невольно обратил внимание на руки парня – черные от множества «перстней». Но если это был едва ли не обязательный элемент тюремной романтики, то одна наколка, в виде броской короны на среднем пальце, выглядела весьма авторитетно.

– Лимон, как-то неудобно было отказывать, все-таки свой человек, – заискивающе бормотал коренастый, пытаясь погасить беспричинный гнев блондина.

– Ты здесь промышляешь, Генерал, потому что я разрешил, – распинался Лимон. – Но если ты мне разонравишься, то уже через пять минут потеряешь свое место. Здесь я хозяин! Вместо этого хмыря, – он указал пальцем на Шибанова, – с вами будет работать вот эта киска. – Приобняв спутницу за талию, Лимон спросил: – Ну что, довольна, девочка? Видишь, на какое теплое местечко я тебя пристроил? Это ведь лучше, чем совокупляться за день с тридцатью мужиками, так ведь, детка?

Девушка нервно хихикнула и сделала вид, что пытается высвободиться из его объятий.

– Ну что ты такое говоришь, Влад? – жеманно протянула она. – Что обо мне люди подумают?

Посматривая на стоящих рядом мужчин, она как будто определяла, что они представляют собой каждый в отдельности. Взгляд профессиональной проститутки… или наводчицы.

Тем временем Лимон, остановив тяжелый взгляд на Шибанове, произнес:

– А тебе, чмо, я даю ровно шестьдесят секунд, чтобы убраться отсюда. Если после этого я увижу здесь твою физиономию снова, считай, что она у тебя будет крепко подпорчена.

Парень вел себя нагло, с вызовом. Создавалось впечатление, что он провоцировал Шибанова на скандал. Окажись он на Петровке, можно было бы живо научить его хорошим манерам. Например, завести Лимона в сортир и пристегнуть руки к батарее. Посидел бы пару часиков в позе орла, подумал бы над своей невоспитанностью, глядишь, поумнел бы. Отопительный сезон продолжается, и батареи раскалены чуть ли не докрасна, так что малейшее прикосновение к металлу доставляет множество неприятных ощущений. Да и зловонный воздух обладает одним полезным качеством – он очень здорово прочищает мозги.

Но сейчас Шибанов являлся не оперативником, а скупщиком антиквариата, безответным барыгой, уступающим грубому нажиму. Стараясь убедить себя в этом, он молча отвернулся и двинулся вдоль проспекта. Его покорности хватило ровно на пятнадцать шагов. Потом Шибанов сделал разворот на сто восемьдесят градусов и зашагал обратно.

Лимон стоял на прежнем месте, что-то нашептывая на ухо девушке, которая прыскала мелким смешком на каждую его реплику.

– Ты, петушок голубоглазенький! – окликнул его Шибанов.

Лимон обернулся к нему с картинным недоумением:

– Ты еще здесь, терпила? Без разбитой морды уйти не можешь?

Шибанов выбросил руку, и его пальцы, согнутые в суставах, угодили Лимону в кадык. Тот сдавленно закашлялся и, рухнув коленями на мокрый асфальт, ухватился ладонями за горло.

– Это только первый урок, – обрадовал его Шибанов. – Дальнейшее зависит от того, насколько хорошо ты его усвоил.

Крепыш и остальные скупщики изумленно открыли рты. А девица сделалась совсем белой, точь-в-точь как ее симпатичная шубка.

Глава 6

ПЕТЛЯ ЗАТЯГИВАЕТСЯ

Выслушав доклад Шибанова о неудавшемся внедрении к скупщикам, полковник Крылов поднялся и, не сказав ни слова, отошел к окну. Отдернув гардины, он угрюмо принялся рассматривать проезжую часть. Подчиненный же молча созерцал его спину и с тоской думал о том, какие же нелегкие мысли роятся в голове начальника отдела.

У Крылова наблюдалась скверная привычка не отвечать впрямую на доклад подчиненного. Он мог с бесстрастным выражением лица выслушать эмоциональную речь докладывающего и заговорить совершенно об ином. И только в самом конце беседы вернуться к главному. Такая непростая манера диалога сбивала с толку многих, но к полковнику привыкли, и к подобной манере общения относились как к одной из форм его чудачеств. И только небольшой круг людей, близко знавших Крылова, мог утверждать, что он ничего не делает просто так, и даже пауза в разговоре, зависшая ненароком, на самом деле была четко продумана многоопытным следаком. Уже отойдя от активной оперативной работы, полковник продолжал шлифовать на сотрудниках свое мастерство и просвечивал их своим взглядом, словно рентгеном.

– Значит, не удалось?

Шибанов почувствовал в горле горечь, как это бывает от дешевых сигарет. Заесть бы противное ощущение какой-нибудь конфетой, но жевать в присутствии начальника было бы таким же святотатством, как выражаться нецензурной бранью в божьем храме. И потому следовало терпеть и мужественно выдерживать тяжесть начальственного взгляда.

– Не удалось, товарищ полковник, – он понурил голову. – Все они знают друг друга с незапамятных времен и чужаков не принимают. Но, судя по тому, как действуют убийцы, среди скупщиков у них есть свой человек, который дает верные наводки.

Полковник Крылов отошел от окна, повесил на спинку стула китель и снова посмотрел на примолкшего Шибанова. Сел. Улыбнулся, показав желтоватые зубы – ну точно оскал матерого зверя! Весь его вид как будто бы говорил, что он способен сжевать подчиненного мимоходом между обедом и ужином, в качестве полдника. Шибанову вдруг вспомнилось, сколько проштрафившихся сотрудников было вышвырнуто за пределы Петровки с волчьим билетом.

– Что ж, будем считать, что я принял это к сведению, – заговорил Крылов. – Но это не причина для спускания расследования на тормозах.

Конец ознакомительного фрагмента. Полная версия книги есть на сайте ЛитРес.