Страница 5 из 12
– Ты кобель, мажор, и человек в принципе бесполезный, что тебя ни капельки не смущает. Живешь в свое удовольствие на родительские деньги, пьянствуешь, кайфуешь и меняться не собираешься. Такие, как ты, не меняются, потому что это требует усилий, а ты смысла не видишь.
Надо же, еще одна насквозь видящая меня людская особь. Точнее, считающая, что видит. Мне папахена типа мало было.
– Если ты с комплиментами и характеристиками закончила, Улечка, то давай переходи к главному, – подмигнул ей я, тормознув на светофоре.
– Замуж я за тебя выйду, но даже и не помышляй о том, что у нас что-то будет сверх формальных печатей в паспорте. Я на это безобразие согласилась исключительно потому, что отец меня к стенке припер.
– Ну знаешь ли, я тоже стал участником этого балагана совсем не потому, что был тайно в тебя влюблен с детсада и ночами грежу о тебе единственной. – Чего мне с ней церемониться?
– Еще и хам, – поморщилась она. О, ну да, как все девки за собой ничего не замечают, но зато как не нравится тем же самым и по тому же месту получать. – В общем так, Каверин, не в курсе, что у тебя там за планы, и вникать не собираюсь. Просто предлагаю пойти на поводу у предков, позволить им поженить нас, пусть удовольствуются этим. Но ты в мою жизнь лезть не будешь, как и я в твою. Вместе станем светиться на всяких там мероприятиях и где там еще родители сочтут нужным. Но на этом все. У меня уже есть любимый человек и планы на будущее с ним, и ты там никак, кроме как помеха и повод для его ревности, не фигурируешь.
– Ух ты, любимый – это круто, прямо-таки здорово. Только можно вопросик?
– Валяй.
– А чего же ты за меня, конченого такого, замуж идешь, а не за любимого?
– Потому что отцу он категорически не нравится, и он сказал, что тогда я больше никогда ни копейки от него не получу, в том числе и на наследство претендовать не смогу. А у Вадика… Он студент еще, и ему учиться надо, плюс иногородний.
– А, то есть у материальной базы под большой и светлой любовей не имеется? – фыркнул я. – А жить хорошо и с удобствами ты привыкла и на лачугу и черствый хлеб с водой ради великого чувства не готова?
– Это не твое… – начала Улечка, но я оборвал ее жестко:
– Дорогая, твоя позиция называется в простонародье “и рыбку съесть, и на х*й сесть”. – Ее веснушчатый нос презрительно наморщился, но ничего, проглотишь, умница. – И чем же ты тогда так сильно отличаешься от меня, кобеля и ниочемыша, живущего на папины бабки и желающего и дальше делать это? Я это хотя бы честно признаю и не корчу из себя черт-те что, и впредь настоятельно прошу тебя тоже такого не делать, Улечка. А то, как ты верно подметила, я еще тот хам, когда вынуждают, и на попу тебя быстро приземлю. Мы достигли взаимопонимания?
– Да, – выплюнула девица, зло посопев.
– Чудно. Куда подвезти? К любимому подкинуть? – с готовностью осведомился я. – Или сначала и правда обязательную программу отыграем?
– Отыграем. Мой отец однозначно кого-нибудь отправит убедиться.
Глава 4
Отлеживалась я почти сутки. И потихоньку беспросветная чернота безысходности в душе поредела до привычной раньше терпимой серости. Что, собственно, такого-то? Случилось всего лишь ожидаемое. Я ведь знала, что оно однажды будет. Мамка, конечно, та еще была у меня стерва, но жизнь, мужиков и вечные схемы их отношения прохавала прекрасно. Методов я ее радикальных никогда не одобряла, не сказать бы чего больше, но по логике, своей, бесчеловечной, она всегда действовала верно. Брала все что можно, пока этот самый мужик был еще пластилином похотливым в ее ручонках, и била наверняка, пока тепленький и доверчивый. А я вспышку прозевала, как говорится. Ну или шанса у меня на самом деле никогда и не было. Моим Корнилов был только у меня в голове, а не в реале. Но в любом случае уже закрытая он тема. И не трагедия никакая, нет. Подумаешь, не нужна я там больше. Впереди лето, я уже совершеннолетняя, доки у меня исправные, спасибо тут Мише. Денег особо нет, ну так это же никакая не проблема благодаря наличию на белом свете все тех же похотливых самцов. Подмигни, пообещай чего – и тебя подвезут и накормят. А расплачиваться, как время придет, – легко теряешься в тумане. Я за бытность моего бродяжничества в том, с кем такое можно провернуть, а от кого надо сразу когти рвать, здорово наблатыкалась. Потому как есть мужик, что тебе вслед рукой махнет, типа сорвалось – и хрен с ним. А есть такие упертые мстительные твари, что еще и выслеживать станут и пытаться наказывать. И жестко. Меня бог миловал, не попадала, но тех, кому доставалось от подобных мразей, встречала. Знала я, и как незаметно потянуть купюру-другую. Не весь бумажник, нет, это слишком палевно. Так что еду я на море. А что? Я там не была, а тут кто мне запретит? Корнилов, что теперь своей бабой приблудной занят? Идет он лесом. Камневы? Люди они хорошие, но сдалась бы я им. Горевать, короче, по мне некому, да и чего? Я же повеселиться-покуражиться отправляюсь, не помирать.
Из постели я выбралась ближе к обеду, приняла душ и устроила набег на кухню незаметно. У хозяев гости опять были, причем, судя по позе и мрачности Яра, напряженную спину которого я видела в окно, не сильно приятные. Перекусив и сбацав себе пару бутеров в дорогу, я тщательно перебрала шмотки, решая, что с собой взять. Должно все влезть в рюкзак и одну спортивную сумку, только самое необходимое. Не с чемоданом же мне по дорогам валандаться. Вещей нужно столько, чтобы ты могла все время за ними сама приглядывать. Ушлых вроде меня везде хватает. Хотела свалить по-английски, но потом таки накатала записку Роксане. Она хорошая, несправедливо вот так уходить, без спасибо даже. И по этим ссыкунам мелким, Ксюхе с Михой, скучать буду… Под конец и Корнилову черкнула пару слов. Чего уж… Добро и от него видела, честно надо признать. Выбрал-то технично убрать из своей жизни меня он, но и я типа символично его отпускаю. Ну все, можно выдвигаться. Море, солнце и песочек, встречайте меня!
Вышла из дома не сильно и скрываясь – через главный вход. Чего прятаться, когда все Камневы с гостями на заднем дворе тусят.
По улицам поселка бодро топала, щурясь яркому солнышку и ощущая, что попускает с каждым шагом. Вроде как тело все легче и внутри радость и предвкушение. Мне как-то тетка одна, психолог в центре временного содержания, отстойнике для таких бродяжничающих, как я, по сути, парила, что мол это особенность психики, что ли, шиза определенная, короче. Нормальные люди всегда к дому привязаны, он им чувство безопасности дает, а вот такие шумоголовые, как я, наоборот, только на свободе и в пути себя чувствуют в безопасности. И типа отучиться от этого сложно, но возможно. А свобода эта – мнимая, самообман и все такое прочее. Ага, возможно, все и так, если дом у тебя есть. И якорь там какой-то еще упоминала. Я в этот бред особо не вникала, потому как никогда фантастику и болтовню ни о чем не любила.
Топать пришлось через весь поселок, чего-то никто сегодня ехать в город не рвался, а значит, и подвезти кого-нибудь найти могу только на трассе или до остановки автобусной переться надо. А она тут аж на выезде из поселка для непростых смертных, рядом с рыночком стихийным, где бабульки из соседней деревни всякую всячину продавали. День теплый выдался, но не жара еще, так что пройтись мне в радость.
На остановке кинула сумку и рюкзак на лавку и вышла на обочину взглянуть, чего там с транспортом. Почти сразу рядом с визгом тормознула девятка.
– Э-э-э-э, красавица, в город надо, да?
За рулем скалящий золотые зубы кавказец не первой свежести. Не, мимо. Молча отвернулась. С таким только заговори – не отцепишься. Да почудилось мне какое-то движение на заднем сидении его колымаги. Окна затонированы до полной непрозрачности, видеть ничего нельзя, но чует моя задница – там его дружок. А то и не один.
– Чего молчишь, а? Гордая такая или боишься? – докапывался он, не думая трогаться. Вот же повезло. Аж настроение все пропало. – Меня Армэн зовут, спроси кого хочешь, все меня знают тут. Никогда никого не обидел. Нечего бояться, красавица!