Украденное сердце

Закончив короткий рассказ, Радмила взглянула на притихшую собеседницу.

– Но лучше не попадайся княжичу на глаза, – княжна смерила Зариславу строгим и в то же время смеющимся взором. – Он ведь вон какой… оглянуться не успеешь, как окажешься в его… – Радмила нарочито кашлянула в кулак и спросила хитро: – А ты ведь не такая?

Зарислава, казалось, покраснела до кончиков ушей. У неё и в мыслях не было подобного, да и спрашивала она не потому, что он приглянулся, но Радмила, видно, подумала именно об этом. Сбросив неуместное смущение, травница не стала более расспрашивать о Мариборе, решив не вспоминать об этом разговоре.

В светёлку явилась Верна, и Радмила отправила Зариславу назад к Благине, наказав собираться в путь и ожидать её.

Дорогу в башню Зарислава запомнила хорошо, потому шла быстро, спешно минуя теперь уже распахнутые двери трапезной, где и начали собираться прибывшие гости, рассаживаясь вдоль длинного стола. Значит, будут делить братину и вести разговоры.

«Стало быть, князь Данияр опомнился и решил помириться с Радмилой. Вот и хорошо, теперь будет легче…»

В светёлке Зарислава обнаружила только Рогнеду, которая по-прежнему трудилась над рубахой. Верно, так и сидела с зари, глаз не поднимая. Когда Зарислава притворила дверь за собой, челядинка вскинула голову, встретив травницу удивлённым взглядом.

Пройдя к своей лавке, подхватив гребень и присев на краешек расправленной кем-то из девок постели, гостья принялась неспешно расчёсывать волосы, сетуя, как небрежно выглядит и как, наверное, посмеялся водаровский княжич, узрев её в таком виде. Однако его холодный взгляд не оставлял Зариславу, и ей мерещилось, что он до сих пор за ней пристально следит. Её щёки вспыхивали, когда она вспоминала слова Радмилы.

«Он ведь вон какой, оглянуться не успеешь, как окажешься в его…»

За кого княжна её принимает? Зарислава гадала, уж и впрямь ли позаботилась Радмила, или же сомневается в её честности, да так и не могла понять. Но успокоилась быстро – им-то неведомо, какая судьба уготована ей.

Рогнеда, понаблюдав за травницей со своего места, вдруг отложила рукоделие, заговорила:

– Верна дуется на тебя.

Зарислава, опомнившись от своих дум, бросила на челядинку короткий взгляд. Она ни в чём не виновата перед Верной, а кривотолки и до Рогнеды дошли.

– Теперь переживает за любимого своего, Пребрана, – разъяснила та.

– А чего ей переживать за него? Я надолго тут не останусь, – сказала травница, продолжив скользить по волосам гребнем.

Послышался шорох, и когда Зарислава повернулась, челядинка стояла уже рядом. Она слегка склонилась и прошептала:

– Княжич Пребран ведь поедет сопровождать Радмилу.

Зарислава так и замерла с гребнем в руках. Не поверила своим ушам.

– Кто Пребран? Княжич? – выдохнула она.

– Ты разве не знала о том? Он старший сын князя Вячеслава, а младшему девять только зим будет.

От лица так и отхлынула кровь, а руки безвольно опустились в подол платья. Конечно, откуда она могла слышать, что у доловского правителя есть сыновья. И не подумала бы о том. А Пребран вёл себя… Именно так и вёл – свободно и смело, как и подобает княжескому сыну. Так что же получается, княжич с холопкой любится?

Рогнеда спохватилась:

– Давай, помогу.

Она попыталась взять гребень из ослабевших пальцев Зариславы, но та отдёрнула руку, не привыкла, чтобы ей кто-то плёл косу.

– Не нужно.

– Как знаешь, – не стала возражать челядинка, вернулась к своему полотну.

Зарислава, отложив гребень, подхватила широкое очелье и, стянув им голову, завязала на затылке тесёмки, рассыпав по плечам густые волосы, что платом укрыли её спину. Теперь нужно бы заняться вещами, но за дверью послышался шум, и в чертог вошла Благиня вместе с Селяной, в руках которой был широкий поднос с крынкой кваса и противнем с крупными, размером с ладонь, запечёнными окунями.

– Радмила велела накормить тебя досыта, – оповестила Благиня, выдвигая из-под стола длинную скамью. – Садись, уже полдень близится, а у тебя и крошки во рту не было.

Есть не очень хотелось, но Зарислава не стала оказываться и присела за стол. Рядом примостились Рогнеда с Селяной. Благиня присела напротив.

Рыбица оказалась такая вкусная, что Зарислава уплела две, запила хлебным квасом с покрошенным в него зелёным луком, душок которого так и ударил в нос. Челядинки, насытившись, отвалилась от стола. Благиня собрала остатки еды, вышла наружу. Селяна убежала сразу по хозяйским делам. Рогнеда же снова уселась за полотно.

Зарислава вернулась к лавке, собрала свои скромные пожитки и, прислонившись спиной к стене, прикрыла ресницы, вслушиваясь в воцарившуюся тишину, стала ждать, когда объявится Радмила. Как осталась наедине с собой, внутри заплелось волнение, то ли от того, что ей снова предстоит дорога, то ли от того, что их будут сопровождать Пребран и Марибор, ощупывающий и вожделеющий взгляд которого Зарислава поныне чувствовала на своём теле. Надо же было княжне говорить такое о нём, теперь из головы не выходили её слова. А ещё этот Пребран… наверняка Радмила возьмёт с собой Верну, что расстраивало ещё пуще. Вскоре Зарислава поняла, что излишне вперёд времени накручивает себя дурными мыслями, выдохнула устало и постаралась больше не переживать ни о чём, даже задремала немного. Так она просидела до самого полудня, пока полоса света, падающая на пол, не переместилась на стену, осветив подол платья Рогнеды. Наверное, посиделки затянулись.

Зарислава оглядела челядинку, уткнувшуюся носом в свою работу. Недолго думая, травница поднялась, поведя затёкшими от сидения плечами, бесшумно подошла к притихшей Рогнеде. Рука её ловко порхала над льняным полотном мужской рубахи, зажатым между двумя деревянными ободками. Зарислава рассмотрела вышитые красными и золотыми нитями чудные символы, сплетающиеся между собой витиеватым узором. Каждая девица вышивает обережную рубаху для своего суженого загодя до венчания. Зарислава так и не вышила до сих пор…

– Для кого это? – спросила она, присаживаясь рядом.

– Для князя Данияра, – ответила челядинка, не поднимая глаз, но мягкие щёки окрасил багрянец.

Зарислава нахмурилась. Что же, княжна даже не удосужилась сама постараться? Какой Радмиле прок от такой рубахи будет, коли руками чужими сотворена, без тепла и любви? Но вслух травница ничего не сказала, да и какое ей дело до этого.

За дверью снова послышался топот. На этот раз на пороге появилась Верна. Придавив Зариславу тяжёлым взглядом к лавке, челядинка прошла к своему сундуку, стала переодеваться, собираясь в дорогу. Значит, не ошиблась травница – поедет Верна с Радмилой.

Как только челядинка собралась, Зарислава поднялась, повесила туесок на плечо, прихватив свои вещи в другую руку.

Подскочила и Рогнеда, напрашиваясь проводить их во двор. Подоспели Селяна с Благиней, и всеми вместе они вышли на открытый, залитый солнцем двор, на котором толпились кмети и нетерпеливо встряхивали гривами кони.

Радмила ждала их рядом с княгиней, находясь немного в стороне от мужского скопища. Пребран уже поднялся в седло и разговаривал о чём-то с Марибором. В сравнении с ним княжич выглядел совсем юным. Хотя и не раз побывавший в походах, повидавший смерть, он ещё не потерял своей беспечности и веселья. Заметив Зариславу, княжич посерьёзнел, а потом улыбнулся и долго не выпускал травницу из-под своего пристального взора. Марибор повернул голову, тоже решив взглянуть, кому было предназначено такое внимание. Сердце Зариславы бешено подскочило в груди, она быстро отвернулась.

Радмила поманила травницу к себе. Ощущая на себе почти осязаемые взгляды княжичей, та вскочила в седло подведённой к ней конюшим лошади и понаблюдала украдкой, как воины один за другим начали вскакивать в сёдла, поднимая расшитые стяги.

Глава 6. Подарок

В Волдар отряд въехал на рассвете следующего дня.

Зарислава, вскинув голову, всматривалась, как прозрачные, почти невидимые глазу лучи света пронизывают чистый воздух, тонут во множестве башен, переходов и уголков твердыни. Длинные холодные тени тянулись по двору, терялись в других тенях, ещё более глубоких и студёных. Бревенчатые стены огромного терема с множеством ярусов возвышались перед травницей горой. Широки были его палаты, и в тоже время пустынным казался он со стороны – нет, стало быть, тут хозяйки, и тепла никакого не ощущается. И всё здесь грубое и массивное, гнетущее. Это не детинец в Доловске, что был для народа домом. И Зарислава поняла, что тут жизнь протекает по-иному…