Страница 3 из 10
– Я уж, грешным делом, думал, что ты и дорогу забыл сюда, – радостно грянул Ерислав, в глаза вглядываясь. Горел в его взоре огонь удали и молодости.
– Виноват в том, не спорю, – согласился Арьян, оглядывая возмужавшего друга. – Да ты и сам не сильно радовал своим приездом, всё мимо да всё в спешке. А теперь я к тебе, как видишь, не один, – он повернулся к своим побратимам, подзывая Данимира, – с дружиной своей.
– Да, это трудно не заметить, – хохотнул княжич, глаза всё хитро щуря.
– Эк праздник у нас затевается, надо ж! – раздался за спиной Ерислава голос Заримира.
Арьян повернулся, выхватывая взором и второго сына Гостивоя. Вихры его костром полыхнули в солнечных лучах. Тут и Данимир подоспел, и вместе друзья объятиями крепкими братскими скрепились, как цепями железными, нерушимыми. Заримир оглядел каждого долго.
– Вот и свиделись вновь.
Последняя встреча закончилась для обеих сторон весьма шумно, Арьян до сих пор помнил, как на спор пили мёд из бочонка, а потом, захмелев, рвались с медведем сразиться. Закончилась эту гульба для всех весьма скорбно. Арьян ещё легко отделался, а вот Ерислав поплатился клочком кожи, выдранным со спины. Ерислав на ватагу глянул, хитро щуря глаза. Он-то уж догадывался видно, что приехали вовсе не праздник плодородия гулять с двумя десятками вооружённых воинов.
– Пошли в дом, – пригласил широким жестом он, и друзья, не мешкая, последовали за близнецами.
Арьян с Векулой и Мечеславом переглянулся, десятник кивнул, давая знак, что справится со всем. Терем княжий сложен был по-иному. Имел два яруса: нижний жилой, где летом и зимой царила прохлада, и служил он больше для хозяйских нужд, и верхний жилой. Туда сразу и поднялись по крутому крыльцу, уходящему вверх едва ли не под самую крышу. Миновав множество ступеней деревянных, мужчины вошли в широкую светлицу с низким потолком и широкими столбами резными. По стенам – лавки, по верху – полати, посередине – длинный стол с лавками берёзовыми, и пахло здесь смолой древесной да сеном, которым выстелен был пол. Ерислав вперёд к столу прошёл, тут же выскочили и чернавки, поднося путникам братины полные ледяного, с погреба, сбитня – испить с дороги. Из открытых дверей виднелось другое помещение, там, дальше, женская сторона. И голоса девичьи да смешки оттуда начали разноситься, да мелькать – подолы юбок, как бывало в прошлом, когда Вячеславовичи появлялись здесь. Правда, входить пока ещё никто не решался, хоть Данимир уже поглядывал в ту сторону каждый раз.
Испили холодного сбитня, и сразу легче стало. Молча рассевшись вдоль стола, друзья всё переглядывались, решая, как да с чего начать.
– Как здоровье князя Вяжеслава? – начал Ерислав, который всегда брал первенство. Оно и понятно, первым на свет появился он, первый разрезал тишину криком, едва появившись из утробы матери.
– Сейчас уже лучше, – ответил Арьян. – Гостивой здесь, в Излуче? – поспешил перейти сразу главному, хоть знал, что торопится сильно.
– Тут, – кивнул Ерислав, с братом переглядываясь.
– Я приехал о помощи вас просить.
– Понятное дело, что не хороводы с девками кружить, это был бы не ты, Арьян, – ответил Ерислав, нахмурившись.
– Путь наш лежит к реке Вель, – проговорил Данимир, видно теряя терпение, да и дорога безостановочная все силы забрала.
Серые, как сталь булатная, глаза Ерислава потемнели гуще, Заримир, напротив, расправил плечи, будто всё ему стало ясно, смотрел с пониманием. И теперь один от другого отличался ясно.
– По толкам людским ведомо нам, что вы уже с дружиной своей побывали там, – высказал вслух мысли Ерислав, придвигая кувшин пузатый, вливая сбитня в чару резную.
– Разведали, что и как, – уточнил Арьян. – Становище их большое, и воинов много. Нам бы ещё сотню набрать.
Ерислав задумчиво огладил длинную щетину, сдвинул брови, задумчиво посмотрел перед собой, что-то обдумывая, решая. Заримир тоже взглядом неспешным скользнул по княжичам. Данимир заёрзал, уж не зная, чего ждать, какого ответа. Вновь в тишине разленившейся, вязкой смешок раздался. Арьян повернул голову, но в переходе длинном, залитом огненным закатным светом, не увидел никого.
– Добровольцы будут, – наконец сказал Ерислав. – Сотню наберём, только не вовремя вы собрались. Под самый праздник. Выждать бы нужно.
Арьян опустил взор, раздумывая над сказанным. До праздника три дня ещё.
– Долго, – ответил он, встречаясь взором с другом.
– В таком деле лучше не спешить, а после праздника и больше соберём. Мы и сами желаем раздавить гадов, но здесь лучше подождать.
Переглянувшись с Данимиром, Арьян ощутил лишь, как нетерпение каменеет под сердцем. Принять это решение трудно, но Ерислав прав. Тот, прочитав на лице старшего княжича хмурость, улыбнулся широко, придвигая чару.
– Пока гостями будьте, давно вас не было, потолкуем, есть ведь о чём, а потом грянем на врага, сотрём в прах.
Арьян невольно тоже улыбнулся, вторя другу, от слов утешительных легче хоть и не стало, но посветлело на душе. Поднял чару тяжёлую, отпил.
– Ты расскажи вот что, – начал Заримир, пронизав княжича взглядом острым, заинтересованным. – Слышал я, ты взять в жёны надумал Всеславу, дочку Варкулы.
А Арьяна в боку даже кольнуло остро от вопроса нежданного. Княжичи видно не знают о случившемся.
– Нет, Заримир, она мне больше не невеста.
– Ха! Как это? Что-то я не понял, – Ерислав обхватил чару, вновь к себе пододвигая. – Помню, как глаза твои хмелели, когда говорил о княжне зеленоглазой.
Говорить не позволили вошедшие прислужники, извещая, что баня истоплена.
– Потом расскажу, – Арьян вернул взгляд на братьев, уходя от ответа.
– Хорошо. У нас ещё много на то времени, – соглашаясь, поднялся Ерислав во весь свой могучий рост. – А сейчас прошу в баньку, с дороги попариться. Людей ещё расселить нужно, а вечером как соберёмся, как пошумим да на весь детинец.
Поднявшись, Арьян крепким пожатием руки скрепил слова его.
Когда братия оказалась в предбаннике, солнце уже село, погружая детинец в прохладу. Поползли холодные тени, остужая нагретую за день землю, что даже трава поднялась, соком напитавшись. Пар да горячая вода ещё больше размягчили тело, разморили, делая его свинцовым, неповоротливым, и уснуть бы крепким сном, да берёзовый веник, промоченный в варе, обрушивался раз за разом на спину, выдёргивал Арьяна из полудрёмы. Не удалось уйти и от расспросов. Братья узрели рубцы затянувшиеся, но ещё не сошедшие с кожи, да не дали долго побыть в покое. Вынудили рассказать и о Всеславе, и о том, как напал на него его же человек из дружины, и как в огненную навь едва не сошёл. И от того сделалось ещё тяжелее.
А после, как и обещал Ерислав, во дворе дружинном сдвинули столы широкие под открытым ночным небом, накрыли богато, возожгли костры, расстелили шкуры по скамьям, по случаю завалили секачей молодых да над огнём на вертела подвесили. Шумно стало, и о бремени своём Арьян позабыл. А потом за чарой другой, спор жаркий затеялся.
– Они страха не имеют! Думают, бесам этим дозволено всё! – грянул Ерислав со своего места, сверкая одичавшим, разожжённым вином горячим взором.
– Если уж на княжичей нападают, то что говорить о народе простом? Кто их защитит? – подхватил Заримир, оглядывая собравшихся мужей за столом.
Те ярились только с каждым словом, каждый понимал, что спускать такое с рук уже невозможно.
– Ждать, пока окрепнут да нападут первыми? Разве мы трусы какие или немощные, разве оружие не сможем взять в руки да показать, кто здесь хозяева? Разве не укажем на то, что земля эта наша и бесчинствовать на ней мы не позволим? Врагу не отдадим! Своё отстоим!
Мужи переговаривались, соглашаясь с каждым сказанным словом, пока новая волна гнева не обжигала сердца, не давая покоя.
Многое за этот долгий и шумный вечер было говорено. Арьян уже и сбился со счёта, сколько чар медовухи и вина испил, только потяжелели руки и ноги, в голове зашумела кровь, да взор блуждающим стал. Понял, что с него довольно, когда пролил на стол брагу. Уж было Митко хотел подозвать – сам, верно, и не дойдёт – как задержал его Ерислав, запястье сжал крепко, к столу пригвоздив.