Страница 4 из 8
И тут случилось. Никто не ждал такой реакции. Со стен внезапно открыли стрельбу. Явно даже без предупреждения. Посол погиб на месте, а над замершим войском повис гневный крик.
– Я не хотела крови! – сказала Мария с болью.
Слышно было сначала только стоявшим рядом, а затем звук прозвучал для каждого. Возможно, и на стенах. Этот фокус жриц не имел отношения к усилению, а то б гремело рядом жутко. А как они добиваются, мне не понять. Магия бытовая, неподвластная разуму земного человека.
– Но за все надо платить. За попрание законов человеческих и божьих будет наказан весь город!
Она встала на колени.
– Ради веры в Него карают зло и защищают добродетель, – звучало для каждого, и люди невольно повторяли.
– Он истину знает, вершит Высший суд, Он вездесущ, и если иное не может помочь, позволено сталью врага одолеть.
На ногах остались очень немногие. Даже иноверцы в большинстве поддались общему порыву. Только в стороне стояла кучка иудеев. Недавно ко мне заявились целым табором. Совместно девять племен, достаточно сильных в Тунисе, чтоб с ними считались. Они очень хорошо поняли, что если даже не спалим Заритос, то уж им ничего не поможет против такой орды. Я охотно принял в союзники. Стандартные условия по части выставления воинов и налога.
– Кроме Ylim, нет других богов! – провозгласила Мария, заканчивая литургию.
На миг опустилась полная тишина, а затем раздался жуткий грохот. Прямо на глазах мощная башня и часть стены рухнули, открывая проход.
– Узрите все, – яростно вскричала Мария, – вам послан знак! Всем идолопоклонникам, верящим в Единого, пусть несколько иначе, и вам, правоверные! Погрязшие в грехах и грязных мыслях – смотрите и убедитесь! Он отдал город вам!
Она очень изменилась, и неизвестно, к лучшему ли это. Никому не говорил и никогда не скажу, что, приняв правоту необходимости сражаться за веру, она долго рыдала на моем плече. Не к этому стремилась, проповедуя братство и любовь. К сожалению, другого пути нет. Наша революция должна уметь защищаться, иначе в этом мире уцелеть невозможно. Кто первый меч воткнул, тот и правит. А теперь она уже сама посылает уничтожить целый город. Иного толкования не найти.
– Кроме Ylim, нет других богов! – поставила точку.
– Кроме Ylim, нет других богов! – повторил дружный хор тысяч голосов.
А потом завыли трубы, ударили барабаны и яростная человеческая река хлынула на приступ. Большинство начальников остались сзади и кинулись догонять. Синий-Аннибал задумчиво посмотрел на меня, потом нечто пробормотал и тоже уехал. Его кочевники побежали грабить первыми. На этом фоне продолжавший стоять легион смотрелся изумительно. Но время терять было нельзя, еще немного, и они тоже сорвутся.
– Нет! – обернувшись, я почти зарычал в лицо Павлу и Николаю, старшим командирам второго легиона. – Вы ведете своих людей к воротам. Они могут попытаться прорваться. Если будут сдаваться, поступайте как обычно. Дерущихся – бейте насмерть без разговоров. И не волнуйтесь, внакладе никто не останется. Это лично я обещаю, так и скажите всем.
– Агат! – позвал я вечно торчащего рядом начальника личной разведки. – Бери сотню и выясни.
– Понял, – сказал тот, прекрасно зная, о чем речь, и тут же испарился.
Марии к этому моменту тоже не было. К счастью, ей не пришло в голову лезть по грудам камней в пролом. Она медленно шла куда-то в сторону, и кроме охраны рядом никого. Молодец, Рыжий. Его люди не помчались грабить. Удержал. Если когда-нибудь захочет сменить поле деятельности, охотно поставлю во главе третьего легиона.
Отправил посыльного к Малхе, чтоб внимательно смотрели за каналом, и не стал сам ехать. Вот что пользы от меня, не из мортир же стрелять. Все поручения розданы, и если подчиненные не способны сделать правильно, то крики уже не помогут. Парочка бывших карателей с птицами у них есть, скорректировать огонь вполне способны. Зарыться не успели, да теперь уже не важно. Вряд ли предстоит серьезный бой. Самые умные побегут сразу, остальных вырежут. На двадцать с лишним тысяч жителей пара тысяч наемников плюс неизвестное число беглецов с округи – вдвое больше вооруженных и желающих набить карманы сейчас в город влезло, не считая обозников. Тут сопротивляйся или сдавайся – результат один. Хорошо, если жизнь оставят.
Ох, нет. Не все побежали.
– А ведь твои сородичи тоже там, – говорю Саулу, наблюдающему за мной в компании вечно торчащего рядом менестреля.
Писарь номер два этот Ганикс. Все записывает и фиксирует. Только прежний летописец поперек никогда б не пошел, а от певца неизвестно чего ждать. Потому близко не подпускаю, но и не гоню. В отличие от Писаря он не зациклен на вере и честно клепает историю последних лет. А если там будут содержаться не особо приятные эпитеты, то и начхать. Правда есть правда, и по-настоящему нечего стыдиться. Скорее от его хвалебных баллад смешно, хотя они и пользуются немалым успехом. Если б про кого другого услышал то же самое, не поверил бы. Уж больно напоминаю Илью Муромца. Махну мечом и сразу рать прорежу наполовину. Ага, последний раз лично убивал много лет назад. Но летопись у него совсем другая. Четко делится на «мне это рассказывал такой-то, иногда с добавлением, верить ли ему, решать читателю» и на то, что он сам видел. Может, и выйдет нечто полезное для истории. А то иногда ловлю себя, что уже не помню, в каком городе собрание по поводу введения Кодекса. Везде одно и то же. Зато Ганикс создал такое:
Ну разве после такого выгонишь?
– И кому они все дружно понесут награбленное? – спросил ответно Саул, изображая недоумение.
– Тебе, бескорыстному.
– Боюсь, – понижая голос, явно чтоб ушастый Ганикс не зафиксировал где-то в записях, – моих денег может не хватить на приобретение того дерьма, что натаскают.
– Ты без советов знаешь, где взять. Даже без процентов, но потом покажешь, вдруг мне что понравится. Я скажу кому надо.
– Благодарю, мой господин. Безмерно благодарен.
Если он может с первых моих заводов иметь постоянные пять процентов, почему мне не поучаствовать в замечательном бизнесе. Солдаты всегда и во все времена отдают по дешевке трофеи. За выпивку, девок и даже еду. Он с самого начала под моим покровительством работает поставщиком и скупщиком. Причем никакой гнили по определению и завышения цен, когда дело касается снабжения легионов. А половина прибыли уходит Олимпиаде, на ее нужды. Так что могу на короткий срок поделиться из казны. Все равно не было еще случая, чтоб меньше чем троекратно нажился на таких трофеях. А в ближайшие дни чужого добра будет много.
– Без доклада никого не пускать, – говорю охране и захожу в виллу.
Здесь явно побывали в немалом количестве не особо ценящие красоту, поскольку некоторые ниши, где обычно стоят статуи или маски умерших предков, пустовали, но после этого прибрали. Какой смысл ставить так близко от городских стен загородный дом, не вполне ясно, да и не особо волнует. Точно не для надзора за работниками, пашущими землю. Здесь даже нормальной давильни для винограда или оливок нет. Какие-то общие признаки мавретанских горских домов с римским стандартом можно было уловить без особого труда. Но это, скорее всего, просто условия диктуют и климат.
Атрий, центральная часть виллы, прежде был двором, где готовилась еда. Потом над ним сделали крышу, оставив отверстие для света. Здесь объем помещения настолько велик, что пришлось поставить колонны, чтоб держать балки и черепицу. Зато внизу полно места. Именно тут солидный человек и принимает гостей с посетителями, для чего стоят пуфики, на которых возлежат, и столик. Стены украшены фресками с картинками из сельской жизни, под ногами орнаменты из мозаики. Ну как-то так я согласен жить, поскольку строилось с учетом климата и жары. Все продувается, в центре фонтанчик, окруженный зеленью.