Седьмая вода

Максим Григорьевич, продолжая хмуриться, повернулся к нам спиной. Постояв так с минуту, он шумно вздохнул.

– Ну ладно. Если вы оба уверены в том, что это необходимо, то так и сделаем. Но спать я все равно стану здесь.

– А вот это на твое усмотрение, – легко согласился Арсений, а я снова напряглась, лихорадочно обдумывая, как лучше подойти к вопросу о разговоре. Но, как и в случае с телефонным объяснением с Кириллом, ничего нужного сейчас не приходило в голову. Не спрашивать же мне прямо тут у Арсения, какие у него планы на ближайший час и не могли бы мы подняться к нему или ко мне. Я невольно поежилась, представив его ответ.

– Я хочу что-нибудь организовать на ужин, – только и сумела выдавить я, обращаясь к обоим мужчинам, хотя важен был ответ одного. – На вас рассчитывать, или вы будете ужинать не дома?

– Я никуда не собираюсь, – ответил Максим Григорьевич.

– Хотите что-нибудь определенное?

– Нет, Васенька. Съем все что угодно. – Мужчина уже отстранился от нас, уходя в свои мысли.

– Я тоже дома и даже готов тебе помочь. – Каким-то образом Арсений сместился и теперь стоял прямо передо мной. Слишком близко.

– Что, прости? – Я невольно зацепилась взглядом за линию скул и подбородка Арсения с двухдневной темной щетиной и соскользнула к его рту. Вдохнула резко и поняла, что сжимаю кулаки от того, что исходящий от него запах моря, ветра, сильного мужчины ударил в голову, как сильноалкогольный коктейль. Тут же сердце ухнуло вниз, и я едва успела остановить свои пальцы на пути к губам, которые вдруг заполыхали от краткого, но острого воспоминания. О прикосновении. О вкусе. О шепоте и дыхании.

– Говорю, что приму душ и собираюсь помочь тебе готовить. Не возражаешь? – Привел меня в чувство голос Арсения.

– Нет, не возражаю, – ответила я и, развернувшись, пошла, едва сдерживая желание бежать, как в детстве, в свое убежище за дверью моей комнаты.

Привалившись к всегда спасавшей меня преграде с обратной стороны, я хлопнула ладонями, злясь на себя, потому что в какой-то момент, стоя там напротив Арсения, просто не знала, чего я хочу сильнее – стереть со своих губ память о его поцелуях или ощутить хоть раз снова.

Арсений появился на кухне через минут десять после меня, и я была ему очень благодарна за то, что сейчас оделся нормально – в футболку с длинными рукавами, а не стал щеголять по своему прежнему обыкновению голым торсом.

– Что готовим? – спросил он меня, забирая уже очищенную большую луковицу и доставая нож. – Может, рагу?

– Ты же всегда его терпеть не мог, – усмехнулась я и откусила от морковки.

– Зато ты наминала так, что за ушами трещало. А так как ты сегодня единственная дама в доме, то за тобой и выбор блюда. – Арсений выхватил у меня морковь и, отхватив здоровенный кусок, стал громко пережевывать, пристально глядя на меня и улыбаясь. Именно просто улыбаясь, а не высокомерно ухмыляясь или ехидно-угрожающе скалясь, как раньше.

– Ну, рагу, так рагу! – согласилась я и полезла в холодильник за остальными овощами, ощущая на себе пристальный взгляд Арсения. По телу пробежала волна дрожи, как будто после жары резко погружаешься в прохладную воду с головой, и ты не можешь понять: приятно это или чересчур холодно. Так, стоп! Это совсем не то, о чем мне сейчас думать нужно! Но то, что Арсений и не думал отводить глаз, вовсе не добавляло мне концентрации. Но с другой стороны, куда ему тут еще смотреть?

– Нужно овощи почистить, – пробормотала я.

– Просто скажи сколько и отойди, – покрутил в пальцах нож Арсений.

– Что, прямо так сам и картошку чистить будешь? – Насколько я помню, он раньше и тарелки за собой мыл так, словно делал всем огромное одолжение.

– Василиса, да я этой картошки перечистил столько, сколько тебе за всю жизнь не придется, – рассмеялся Арсений. – Наряды по кухне – они такие. Так что в сторону, госпожа дилетант. За дело берется профи!

И он действительно стал чистить картошку с такой скоростью, что я только и могла, что удивленно пялиться.

– А разве на армейских кухнях нет… ну, не знаю, картофелечисток каких-то?

– Они-то, конечно, есть! Но техника – вещь нежная, в отличие от балбесов солдат, и если ею пользоваться, то в чем же будет состоять воспитательный момент? – Арсений одной рукой ловко несколько раз подбросил последний корнеплод, улыбаясь и подмигивая, как озорной мальчишка, а я не могла оторвать глаз от его лица. Он что, в самом деле пытается сейчас произвести на меня впечатление, рисуясь и жонглируя овощами? Если бы я могла забыть, что передо мной стоит мой сводный брат, целью которого было всегда поражать меня только своими худшими чертами характера, то я бы именно так и подумала. Но ради бога, это же Арсений, и ему плевать, что я о нем думаю. Василиса, давай соберись! Ты на этой кухне не ради ужина и уж тем более не для того, чтобы любоваться на выпендреж этого зазнайки.

– Мне надо…

– Я хотел…

Мы заговорили одновременно и так же синхронно замолчали. Мне в момент опять стало жарко, и мысли спутались.

– Давай ты первая. – Арсений быстро отвернулся к раковине, чему я была очень рада.

– Мне поговорить с тобой нужно. – Боже, ну и ужас! Я то ли пищу, то ли шепчу, но точно не звучу так, как представлялось.

– Говори. – Арсений развернулся и, опершись на стол, наклонился ко мне, опять оказываясь слишком близко. Ох, нет. Так не пойдет.

– Это не срочно, – попятилась я, отмахиваясь. Трусиха! Глупая трусиха! – Давай лучше ты говори, что хотел.

Арсений несколько секунд смотрел на меня так, что захотелось спросить: «Какого черта ты хочешь?» Но потом он опустил глаза и стал быстрыми отточенными движениями шинковать лук, а мои непослушные глаза будто приклеились к его кистям.

– Ты сказала отцу, что не собираешься уезжать, – сказал Арсений, не поднимая на меня глаз. – Это правда?

– Я сказала, что останусь до тех пор, пока мама не будет здорова.

– А потом? – Нож застучал еще быстрее.

– Что потом?

– Хочешь развернуться и снова уехать обратно?

– Ну… да. Там моя работа, жизнь, друзья… – Ладно, я лгала. Друг только один.

– Я не спросил, что и кто у тебя там. – Руки замерли, и Арсений уставился на меня так, что мне захотелось заметаться по кухне, вслед за кульбитами собственного сердца, ища убежища от какой-то беспощадной откровенности в его глазах. – Я спросил, чего ты хочешь.

Вот опять он это делает! Смотрит так, что не могу отвернуться, давит своим голосом так, что теряю контроль над эмоциями и мыслями, вторгается туда, куда вздумается, не обращая внимания на мои границы. А я, как раньше, в лучшем случае только и могу, что бессильно огрызаться, потому что никакая оборона с ним не работает. Арсений ее словно не видит. Запел мой телефон, который я положила на стойку поодаль, и Арсений схватил его, передавая мне, само собой не преминув глянуть на экран. По мелодии я и так знала, что звонит Кирилл. Лицо Арсения потемнело, на лбу появились глубокие складки – признаки гнева, глаза жгли насквозь, будто я самое никчемное существо на земле, а рот искривился в презрительной усмешке. Вот теперь передо мной был мой сводный брат, которого я знаю и помню. И это было как приводящий в чувство ледяной душ. Вся моя робость и его смущающее влияние на меня растаяли, как и не было, и появилась решимость.

– Я тебе перезвоню! – сказала я Кириллу, отключилась и засунула гаджет в задний карман. – Зачем тебе это знать? – привычка защищаться, выработанная годами жизни с Арсением, оказалась сильнее времени и собственных установок. И плевать, что раньше это не работало! Сейчас-то все поменялось! – Тебя это не касается.

Арсений швырнул нож на стол и стремительно обогнул его, оказавшись прямо передо мной. А я едва сдержалась, чтобы не броситься позорно наутек. Нет, нет, я больше не убегаю!

– Касается, Васька, – сказал он тихо, хотя я ожидала вспышки его обычного прежде гнева, но от звучания его голоса меня пробрало до самых костей. – Ведь всегда касалось, ты и сама это знаешь.