Мэй. Сломленная

Если бы меня спросили: «Нравится ли мне ходить в школу», я бы со всей уверенностью ответила: «Да». Кому-то это покажется странным, многим подросткам куда интереснее бродить по серым улочкам и искать приключения на свои задницы, а не сидеть на скучных и нудных уроках. Возможно, я была бы в числе тех, кто предпочитает прожигать свою жизнь, а не стремиться к чему-то большему. Но ещё с самого детства я начала проявлять большой интерес к знаниям. Мне нравилось читать книги, решать математические задачки или просто помогать по дому.

Казалось бы, после смерти матери должно было многое измениться, но нет. Я видела, как нелегко приходится отцу: как он, уставший и замученный, поздно вечером возвращается домой, как вместо заслуженного отдыха проверяет мои уроки. Видела это и чётко решила для себя: во что бы то ни стало я буду стараться, чтобы у нас была лучшая жизнь.

В нынешних реалиях очень трудно, да что там говорить, почти невозможно достигнуть каких-то высот. Решающим фактором является то, где ты вообще живёшь. Несказанно повезло, если ты родился в уже обеспеченной семье. Значит, твоё будущее уже предопределено. Но если ты всю свою жизнь находишься в низах, подняться наверх будет непросто. Как бы ты ни старался, но твой дом – твоё клеймо. Несмотря на это, я продолжаю верить, что однажды у нас с отцом появится счастливый билет в лучшую жизнь.

Глава 1

С привычно серого неба падали крупные капли дождя. То и дело слышались завывания холодного ветра, что уже заставило меня пожалеть, что не надела куртку потеплее. Такая погода была обычным явлением – вечно серые дни, вечно серый рассвет, постоянные дожди и густой туман. Это очень контрастировало с нескончаемыми неоновыми вывесками, которые пестрили разноцветными цветами и были чуть ли не единственным источником света. Какой толк от фонарей, если половина из них нерабочая. Это лишние расходы верхов, а они им ни к чему. Зачем тратить свои драгоценные сбережения на таких ущербных, как мы, когда можно жить себе припеваючи и ни о чём не беспокоиться.

Дорога от дома и до школы занимала около двадцати минут. Это не так уж и много, особенно, если идти быстрым шагом. Собственно, поэтому я не хотела тратить время на поиски более тёплой одежды. Накинула папину старую джинсовую куртку, с выцветшей заплаткой на вместе кармана, и довольная собой вышла за дверь. Глупый поступок, ведь я знала, что на улице идёт дождь. Но тут уже ничего не поделаешь. Не возвращаться же обратно, чего хотелось меньше всего. Уж лучше вымокнуть до нитки, чем лишний раз в одиночку расхаживать по темным переулкам. Почему тёмным? Так это потому, что небо постоянно затянуто непроглядными тучами, а дома чуть ли ни вплотную стоят друг к другу. Промежуток между ними настолько маленький, что там может протиснуться только один человек, да и то с трудом.

На изрядно потрескавшихся плитах бетона валялись клочки потрёпанных газет, а в особенно больших выемках уже успели собраться лужи. Я старалась тщательно смотреть под ноги, чтобы ненароком не наступить на одну из них. Не хотелось бы ещё сильнее промочить ноги, или по лодыжки провалиться в грязную воду. Удовольствие ― так себе.

Я миновала очередной поворот и наконец вышла к дороге, ведущей к школе. Это, конечно, громко сказано. На деле это была самая типичная муниципальная школа, которую можно встретить в нашем захолустье. Верхи сделали самый минимум, чтобы местные дети получили образования. Они выделили здание и оснастили его необходимым: парты из самых дешёвых материалов (скорее всего, это какие-то полимеры), заливной пол, ранее который был настолько скользкий, что ученики поскальзывались на нём, и шкафчики для личных вещей. А также нам приходится учиться вместе с младшими классами, так как здание одно, а управляющие не сочли нужным делать застройку отдельных корпусов. Они посчитали, что и этого более чем достаточно. Денег ни у кого нет, чтобы построить отдельное здание, но это куда лучше, чем вообще остаться без образования.

Возле главного входа, по обыкновению, меня уже ждала подруга – Рейчел. Мы с ней знакомы почти с самого детства, вместе ходили в школу и к друг дружке в гости. Вскоре наши классы объединили и мы стали учиться вместе. Рейчел, как и все мы, принадлежала к рабочей семье. Наши отцы работают на одном заводе, её мать ― горничная в местном общежитии для тех самых протезированных. В то время как моя некогда работала учительницей в школе. С рассказов отца, ещё до своей смерти она преподавала алгебру и геометрию. Никому из учеников не была известна настоящая причина внезапного исчезновения их учителя. Была и была, а потом внезапно пропала. Ну и ладно.

К сожалению, слухи расходятся очень быстро. Кто-то сказал одному, потом информация перешла к другому, этот другой добавил что-то от себя и пересказал третьему. Даже спустя столько времени многие не упускают возможности вспомнить об этом. Первые издёвки начались в начальных классах. А чего ещё ожидать от детей, которые живут и растут в таких условиях? В мою сторону тыкали пальцем, подшучивали, шептались за спиной: «Дескать, это ее мамашу прирезали в подворотне». Было до чёртиков неприятно слышать подобные гадости. Я отчаянно старалась не обращать внимания, хотя внутри готова была разрыдаться от обиды. Но, как говорится, мир не без добрых людей, потому что именно Рейчел была единственным человеком, который не стал уподобляться дурному примеру большинства. Она не отвернулась от меня – так же продолжала общаться и даже защищала от нападок озлобленных сверстников.

Несмотря на то, что мы были два совершенно разных человека, вскоре наше общение переросло в настоящую дружбу. В отличие от меня Рейчел терпеть не может учебу. Она всячески пытается прогулять занятия, ищет любой предлог, чтобы и близко не подходить к школе. Однако за десять лет нашего общения, благодаря моим уговорам, её прогулы сократились к минимуму – один-два раза в неделю.

Вот и сейчас она стояла с кислой миной возле дверей, будто съела дольку лимона. Периодически поглядывала по сторонам, чтобы уловить момент и слинять.

– Даже не пытайся. Я всё вижу, – крикнула я на ходу, когда подруга сделала поползновение удрать.

Она недовольно закатила глаза, сложила руки на груди, но осталась стоять на месте.

– Чёрт, всё-то ты видишь, – буркнула она себе под нос, а сама не сдержалась от улыбки. ― Надо было это раньше сделать, ещё до того как ты придёшь

– Неужели совесть начала просыпаться, раз ты всё-таки не сбежала до моего прихода, – ответила я, оказавшись под спасительным навесом. Мелкий дождь уже превратился в ливень, благодаря чему папина джинсовка значительно отяжелела и висела мокрой грудой тряпья.

– Какая тут совесть, подруга? Посмотри, где мы вообще живём, – Рейчел обвела рукой вокруг себя. – Нынешнее время и совесть – понятия несовместимые.

Тут не поспоришь. Чтобы выжить, приходится забывать некоторые моральные качества, иначе потом будет ой как несладко. Сострадание, помощь, та же самая совесть, доброжелательность —это нынче перестало быть актуальным. Люди очерствели, озлобились и теперь каждый сам за себя.

Я знала, что девушка пошутила насчёт себя и на самом деле она не такая, какой хочет казаться. Если ты по натуре доброй души человек, это невыгодно показывать на людях. Куда проще казаться эгоистичной стервой, думающей только о себе, чем потом терпеть насмешки. Рейчел уже показала свою доброту, когда не отвернулась от меня. И сейчас ей приходится отдуваться за нас двоих.

– О-о-о-о… Ты вымокла до нитки, Мэй, – она прошлась внимательным взглядом по моей мокрой одежде. Поцокала языком и добавила: – Тут хочешь не хочешь нужно остаться. Не бросать же тебя одну.

– Ох, спасибо, удружила, – рассмеялась я и открыла перед нами дверь.

Здание школы встретило своей привычной прохладой и шумом. Вне зависимости от времени года здесь никогда не работало отопление, ибо зачем тратиться ещё и на это. А нам, простым смертным, просто не по карману. Некогда белоснежные стены выглядели, мягко говоря, не очень: от пережитка времени почти вся краска облупилась, а на её месте виднелся серый бетон. Штукатурка на потолке пошла трещинами, она кусками свисала над головами и грозилась вот-вот рухнуть вниз. Заливные полы затёрлись чуть ли не до дыр. При каждом шаге слышался жалобный скрип, а в некоторых местах материал прогибался настолько, из-за чего возникало ощущение, словно идёшь по батуту. Так как на весь коридор работала только одна лампочка, перед нами ежедневно вставала весьма нелегкая задача: дойти до класса и не провалиться в пол. Вдоль облупленных стен тянулись ряды металлических шкафов, по коридорам бегали ученики младших классов, в то время как наши ровесники лениво восседали на подоконниках. Это были те немногие, кто без особого желания всё же посещал занятия.