Выпусти меня

– Тьфу ты! О Галке подумай. Где она, кстати?

– Тут. Глаз с неё не спускаю.

– В общем, я вас жду! Это самое правильное сейчас. Если в доме творится что-то неладное, самое верное – убраться из этого дома.

Маша шла домой, низко опустив голову. Она чувствовала, как от слёз намокает платье на груди. Да уж промокло насквозь всё! Не надо бы реветь, Галю пугать. Только что с собой поделать-то? Тошно, хоть вой.

Корова молчала. Оказалось, её подоили – ведро с молоком стояло тут же. Видимо, соседка Анька сподобилась. Маша умылась сама, умыла Галю, накормила её то ли завтраком, то ли обедом. Надо было дальше хлопотать, но сил не было. Да и не хотелось ничего делать. Мария прислушивалась к звукам вокруг: вдруг раздастся топот детских ножек, и Валя закричит:

– Мама, я пришла!

В доме стояла тишина. Какая-то зловещая и липкая. Маша почувствовала, что хочет спать. Что это с ней? Сроду она днём не спала. Нервы, наверное.

– Галь, пойдём, поспим?

– Я не хочу. – возразила дочь. – Я читаю.

– Ну полежим. Ты почитаешь, а я может и усну. Клонит что-то.

Они устроились в детской. Галя с книжкой, а Маша обняла её и уткнулась носом в хрупкое плечико.

– Спи, мам. Не волнуйся за меня. Я никуда не денусь. – серьёзно заявила Галина, и снова засунула нос в книгу.

И в кого она такая читательница? Сроду у них не было любителей книг. Разве что только её прадед, Машин дед. Только когда то было! Галя его и в живых-то не застала.

Маша пересекла границу яви и сна, не заметив этого. Во сне она также лежала на кровати в детской комнате, только одна. Без Гали. Лежала, бездумно смотрела в потолок, когда вдруг услышала долгожданные звуки: топот ножек. Она знала, что это не Галя. Точно знала: пришла Валюшка. Шажки проскрипели по лестнице и приближались к комнате. Валя вошла в комнату, держа в руке любимую игрушку-собачку. И девочка, и Рекс были насквозь мокрые – с них на пол стекала вода. Маша силилась открыть рот, и спросить у Вали, где же она так вымочилась, но не могла произнести ни звука. Валя заговорила первой:

– Мама, она меня обманула. Там холодно.

– Кто обманул? Где холодно, Валечка? – смогла наконец-то выдавить из себя Мария.

– Мне очень холодно, мама.

Валя протянула к ней руку, а Маше стало страшно. Она вздрогнула, и открыла глаза. Гали рядом не было.

– Галя! – закричала Маша, как сумасшедшая, и подскочила с кровати. – Галка, ты где?

Маша поскользнулась, и растянулась на полу. По лестнице затопали, в дверях показалась Галина.

– Что такое, мам? Я в туалет ходила.

Мария, как безумная, ощупывала пол, на котором вдруг стало так скользко. Скользко, потому, что стояли лужи воды, словно кто-то выжал простыню. На том месте, где в Машином сне стояла мокрая Валя, была вода. Словно это был не сон. Как будто Валя и правда тут стояла, и говорила, что ей холодно ТАМ. Где – там? Кто обманул её девочку? Кто обманом увёл её и куда?

–Ты видела кого-нибудь? Видела? Ты давно вышла отсюда? Кто входил в комнату? – трясясь, спрашивала Маша.

Низ её платья был насквозь мокрым, с рук капала вода.

– Я только до ведра ходила. На улицу не пошла. Никто не приходил, мам.

– Как же не приходил? Как же не было никого?! Вот, видишь, вода? Это с неё… с неё натекло. Она была тут.

И тут Маша упала лицом на мокрый пол и страшно завыла, уже не думая о том, что пугает Галю.

Виктор явился ближе к ночи. Выслушал сбивчивый Машин рассказ. Стал ещё мрачнее, если такое вообще возможно.

– В лесу искали?

– Местные ходили. Пока меня тут допрашивали. Напрасно всё это, Вить. Не было следов к лесу. У озера они обрываются.

– А в озере что?

– Они что-то говорили. Мол, сейчас некому нырять. Но будут иметь в виду. Или… или сама всплывёт. Думаешь, я их слушала, что ли? Да у меня гул в голове сплошной! Сердце как сжало, так и не отпускает. Не могу ничего ни делать, ни думать. Тошно мне, Витя…

Муж молчал.

– Скажи что-нибудь хоть?

– Завтра сам нырять пойду. А ты иди в лес.

– С Галей?

– Хоть бы и с Галей.

От Виктора веяло каким-то обречённым равнодушием. Это очень больно задело Машу.

– Всё ж хорошо было. Жили. Пока ты каяться не начал. В любви мне признаваться. Потом похороны эти. Говори! Кто у тебя умер?

– Устал я. – Витя встал из-за стола. – Спать пойду.

– Говори! – Маша вцепилась ему в рукав. – Женщина другая, да? Что с ней случилось? От чего она умерла? Что у вас было?

Железной рукой Виктор разжал Машины пальцы. Так, что она вскрикнула от боли. И ушёл наверх, не оглядываясь.

Ночью Маше долго не спалось, а когда глаза начали слипаться, она услышала шаги. С вечера женщина легла в Галиной комнате. В Галиной… в комнате девочек. Ей не хотелось видеть Виктора, и разговаривать с ним. А среди ночи муж ни с того, ни с сего, начал ходить по дому. Даже выходил куда-то ненадолго. Что ж ему не спится-то? Маша ждала, когда он угомонится и ляжет, но услышала, что Виктор идёт к ним.

– Что такое? – она вышла из комнаты и притворила за собой дверь.

Маша всматривалась в темноту. Выключатель был у лестницы – Витя не зажёг свет.

– Спустимся. – глухим голосом сказал он.

Следуя за ним по лестнице, Маша с ужасом обнаружила, что у Виктора в руках ружьё. Она замерла.

– Что ты задумал?

Он обернулся на мгновение.

– Идём. Не бойся.

И пошёл дальше.

В кухне он усадил её около окна, а сам уселся напротив. Поставил ружьё на пол, прислонив его к стулу. Стёр слёзы с потемневшего лица и заговорил:

– Она у нас бухгалтером работала. Виделись только в день зарплаты. Как-то был дождь, смотрю – она без зонта мимо топает. Мы с мужиками вечером курили у барака. Предложил проводить. Так и закрутилось.

– Ты любил её? – с ужасом спросила Маша.

– Сам не пойму. Ещё неделю назад я бы точно сказал тебе: нет. А сейчас какой смысл врать уже? Неделю назад я и подумать не мог, что ты узнаешь. Но коли уж до такого дошло… не знаю. Рядом с ней казалось – люблю. Возвращался к вам – забывал о ней.

– Как ты мог?!

– Ну ты спросила! Когда бы я знал… само получилось.

– Как её звали?

– Алла. Алла Витальевна.

– А потом… что?

– Потом… – Виктор потёр лоб. – У нас табака нету?

– Ты же бросил.

– Сейчас бы не отказался.

Маша встала. Нашла глубоко в ящике шкафчика коробку с табаком и газету, протянула Виктору. Он не спеша свернул самокрутку, закурил.

– Потом она сказала, что беременная. Что я должен что-то решать. Что я должен был решать? Я ничего ей не обещал. У нас никогда не было разговоров, что я брошу семью. Так я и сказал. Что придётся ей дальше без меня.

– То есть, просто бросил её? – жёстко спросила Маша.

– Да. – коротко взглянул на неё Виктор поверх дыма. – Я её просто бросил.

– А она что?

– Она повесилась, Маша.

– Боже мой… беременная? Повесилась? Грех-то какой!

– Хоронили мы её всей конторой. У неё из близких никого. А после похорон, ночью, в нашем доме, я увидел её. Как живую. Она стояла в коридоре и смотрела на меня с такой ненавистью. Сам не понял, как у меня колени подогнулись. Я просил у неё прощения. Но она сказала, что не простит. И ушла.

– Сказала? Она говорила с тобой? – Маша прижала ладони к лицу.

– Да. Говорю же, как живая. – Виктор затушил окурок в чашке. – Она не простит, Маша. Выхода нет.

Он взял в руки ружьё.

– Что ты делаешь?!

– Надеюсь, хоть ты меня простишь.

Виктор посмотрел на Машу, и в последние секунды своей жизни она успела увидеть, что в глазах мужа плещется безумие. А больше ничего не успела. Виктор выстрелил почти в упор. Патрон пробил грудь Маши насквозь, и она замертво рухнула на пол.

Он поднялся на второй этаж. Предстояло самое трудное: убить собственного ребёнка. Но лучше уж он убьёт её, чем Алка утащит дочку за собой, как утащила Валю. Нет, они ей не достанутся. Его семья ей не достанется! Надо было раньше это сделать, тогда и Валя бы была в безопасности. В покое. Умереть, и обрести покой – это хорошо. Это правильно. Виктор не хотел, чтобы Маша и Галя пали жертвами сумасшедшего призрака. Чтобы стали такими же, как она. Что Алла сделала с Валей? Утопила в озере? Вон она, подлая, смотрит на него из каждого угла дома. Насмехается!