Тайны белых роз

– Если бы он правда забывал обо всем, то ты бы до сих пор валялся на дорожке в саду, – фыркнула девушка и, взяв его за руку, потянула за собой в гостиную, где прислуга уже накрывала к вечернему чаепитию.

Усадив гостя на диван, Амелия вытащила из кружевного кармана домашнего зеленого платья стеклянную баночку с мазью. Та знакомо пахла кокосом и ванилью и, устало вздохнув, Винсент позволил обработать саднящую кожу. Если запустить, будет хуже… Поцеловав в благодарность тонкие девичьи пальчики, откинулся на спинку дивана, чуть морщась то ли от неприятного пощипывания регенерирующей кожи, то ли в ожидании очередных нравоучений Артура. И ведь придется выслушать все, чтобы узнать результаты исследований, столь интересных обоим.

Устало устроившись рядышком, Амелия положила голову ему на плечо, и Винсенту не оставалось ничего, кроме как приобнять племянницу, которая ощущалась маленьким котенком, спрятавшимся в его объятиях.

– Тяжело с нами, да? – спросил он, поцеловав девушку в макушку, вдыхая легкий аромат жасмина.

– С мужчинами? Или ты имеешь в виду вас с отцом? – тихонько засмеялась та, прижимаясь сильнее.

Винсент вопросительно изогнул бровь, чуть отодвинувшись, чтобы заглянуть в кукольное личико, подцепив его пальцами за подбородок:

– А в твоей жизни есть и другие мужчины?

Залившись нежной краской, девушка смущенно засмеялась, избавившись от легкого захвата:

– Ну, что ты такое говоришь? Мне одного кандидата в женихи хватило. Больше не надо.

– Это пока, – заверил Винсент, незаметно вздохнув о своем. Не развивая тему, перешел к более насущным проблемам. – Ты главное помни, что бы ни делал отец, это ради твоего блага.

– Когда он пекся о твоем благе – ты сбежал, – резонно заметила девушка, поцеловав его в щеку.

Хотела было что-то добавить, но дверь открылась, впуская хозяина дома. Он был бледен, задумчив, сжимая в пальцах папку с записями, и даже не сразу заметил присутствующих в комнате брата и дочь.

– Плохие новости? – предположил Винсент, поднимаясь навстречу.

После всего, что свалилось на него за последние дни, ничего хорошего он не ждал. Напротив, в голове засела занозой мысль, а может, предчувствие, что дальше будет лишь хуже.

Чуть вздрогнув, Артур поднял взгляд на брата и, сморгнув собственную задумчивость, покачал головой.

– Я никогда не встречал ничего подобного. Аналогов в нашем мире просто нет. Но кое-что я все же нашел, – собравшись, он протянул брату свои записи. – Ты упоминал, будто кожный материал сжимается под ультрафиолетом. На самом деле – нет. Кожа подвержена ожогам, но стремительно регенерирует.

– Хочешь сказать, у нас больше общего, чем могло показаться? – усмехнулся Винсент, открывая папку, чтобы пробежаться взглядом по отрывистым каракулям, в которые превращался идеальный почерк брата в мгновения спешки и крайнего волнения.

– Не знаю, как к этому относиться, но да, – утвердительно кивнул Артур, сжав пальцами переносицу. – Как минимум, проблемы у нас общие. Правда, попелави куда более устойчивые. Разве что концентрированный луч сможет повредить им всерьез.

Винсент кивнул, принимая информацию к сведенью. Будет о чем подумать на досуге. Еще бы понять, это особенность данной конкретной твари или свойственна всем порождениям тьмы? Увы, на одном примере статистику не выведешь… Прочитал отчет снова, ища еще какую-нибудь, хоть крохотную зацепку, но, увы. Если попелави и имели другие слабости, тесты их не проявили.

Чуть вздрогнул, когда Артур со звоном поставил рядом с ним чашечку ароматного травяного чая. Винсент чуть кивнул в знак благодарности и попытался углубиться в дальнейшее изучение результатов, вот только старший брат буквально прожигал его взглядом. И Винсент устало вздохнул, отрываясь от бумаг:

– Ну что?

Слишком хорошо он был знаком с этим взглядом.

– Я беспокоюсь, – поджал губы Артур, сделав глоток чая. – Твое состояние меня откровенно пугает. И я хотел бы, чтобы ты вновь переехал в родовое имение.

– И лишился своей свободы? Нет. Нет и нет, – возразил Винсент, уже воображая трудности, с которыми столкнется, если вновь окажется под опекой брата. Свернув результаты, спрятал во внутренний карман, намереваясь бежать при первом удобном случае.

Артур брезгливо поморщился, заметив, что свобода – понятие все же несколько более широкое, нежели бездумное и праздное шатание по кабакам и борделям. На что Винсент лишь поджал губы, отозвавшись, что каждый выбирает то, что ему по нраву. И жизнь в отчем доме в эту категорию не входит.

Сейчас сказать это в лицо брату было легко, хоть внутри и шевельнулось смутное беспокойство. В лицо родителям он это объявить так и не решился. Уехал молча, прихватив лишь пару чемоданов, походный вариант оборудования и Генри. Куда же он без Генри, который и обустроил его быт?

– Кроме того, кому-то надо приглядывать за попелави, – нашел он причину, чтобы забыть о зеленой гадости на столе и поспешить оставить гостеприимное родовое гнездо. – Если удастся найти интересное, я тебя извещу.

Подмигнув Амелии, поспешил ретироваться из гостиной, преследуемый Артуром почти до входной двери. Развернулся на каблуках, намереваясь расставить точки над “i”, вновь твердо повторив, что не собирается возвращаться домой, но старший брат лишь мягко сжал его плечо, заметив, что Винсент всегда может на него положиться. Он придет на помощь, когда бы та не потребовалась. И Винсент вдруг порывисто обнял брата, обнаруживая чувство, которое обычно пряталось под кипой дел, острыми подколками, конфликтами, которые рождались из разности их характеров и образа жизни.

– Ты тоже всегда можешь на меня рассчитывать. Каким бы разгильдяем я не казался… – усмехнулся он, прежде чем отстраниться.

– Даже если для этого придется выбраться из постели какой-нибудь красотки? – вопросительно изогнул бровь старший Файнс.

Винсент тихо засмеялся:

– Конечно. Ведь красоток много, а брат у меня один, – заверил он, не кривя душой. Если, конечно, они были у “белых роз”. Напоследок сжав в ответном дружеском жесте плечо Артура, вышел за порог, почувствовав облегчение, за которое всегда было несколько неловко. – Я правда должен ехать.

– Я понимаю, – кивнул Артур, прежде чем закурить, украдкой оглядываясь вглубь дома. Амелия не любила табачный дым. – Просто будь осторожен.

– Ты тоже.

Хоть солнце уже и не палило, скатываясь на запад, Винсент все же чуть склонил голову, защищая опаленное им лицо, и сбежал вниз по лестнице, чтобы нырнуть в поджидающий экипаж. Выдохнув, извлек документы, чтобы закончить начатое прежде, чем вернется домой. И почти дочитал, когда кони неожиданно сбавили ход, а затем и вовсе встали. Нет, только не опять!.. Осторожно приоткрыл дверцу, но увидел лишь Уильяма Барретта, немедленно бесцеремонно втянув его внутрь.

– Опять караулили?

Юный полисмен покачал головой. Просто шел и увидел знакомый экипаж. В совпадения Винсент не верил, но ставить заявление под сомнение не стал. Тем более юноша выглядел подавленным и разочарованным, словно бы его ударили в самое сердце. И Винсент не мог не спросить, что случилось. Уж больно несчастным казался протеже.

Уильям вновь покачал головой и, подняв на Винсента несчастный взгляд, выдохнул:

– Инспектор Хейлер старательно заминает дело Крейвена. Еще немного, и дойдет до полного абсурда, и он объявит, что тот сам отрубил себе голову. А еще убийство аптекаря… Вчера поймали зависимого от морфия работягу из порта и выбили из него признание.

Винсент печально усмехнулся уголком губ:

– Увы, мой друг, но когда в дело вмешивается политика, можно ожидать чего угодно. И если вы хотите служить в полиции и дальше, вам придется привыкнуть к подобным вещам… Хотя мне не хотелось бы, чтобы вы опустились до уровня старшего инспектора.

– А как же справедливость? Правосудие?! – горячо вопросил юнец, смотря на барона горящими от гнева, обычно такими ясными глазами цвета виски, заставляя Винсента проглотить неуместный смех, что болью отдалось в груди. И все, что он смог, это улыбнуться уголками губ: