Тайны белых роз

– Мы тогда тебя не отдали и теперь не отдадим. Но если пустить все на самотек, кто-то может догадаться.

– О чем? – послышалось с порога, и в холл, хмурясь, вышел Эван.

Винсент сглотнул. От пары шагов, сделанных навстречу, кругом пошла голова и, сдавленно ругнувшись, Артур перехватил его удобнее, чтобы довести до дивана в гостиной. Где и обосновался, обложившись книгами, спешащий следом Кэмпбелл.

– Нашел что-нибудь? – тихо спросил кузена Винсент даже прежде, чем обессиленно рухнуть на диван, едва чувствуя пальцами бархатную обивку мебели. Атакуя, дабы не отвечать, надеясь, что неприятный инцидент просто забудется.

– Кажется, да… – задумчиво отозвался Кэмпбелл, присаживаясь на край диванчика, на котором полулежал Винсент. Хвала Великому, не пытаясь выведывать чужие секреты. – Но я не уверен, стоит ли рисковать, когда ты в таком состоянии.

– Мне хватит нескольких часов восстановиться, – заверил тот, немедленно удостоившись укоризненного взгляда Артура.

Заглянув в открытые книги, испещренные старыми письменами и набросками, Файнс-старший потребовал объяснить, что они задумали. Или никакого обряда не состоится. А то он их знает. Не ожидая ничего от пропащего брата, повернулся к Эвану, рассчитывая на его сознательность и здравый рассудок.

И тот, задумавшись на мгновение, выложил все как на духу, вынуждая Винсента закрыть лицо ладонью. Вот с кем приходится работать?..

Побледневший на глазах, Артур обессиленно потер лицо ладонями, выругавшись столь грязно и витиевато, что Винсент даже не сдержал смешка – и это чопорный и сдержанный барон Артур Файнс? Однако, напоровшись на тяжелый взгляд, подавился этим смехом. Пришлось снова доказывать свою теорию необходимости содержания и исследования столь опасного существа, как попелави. Отстаивать в еще более серьезной борьбе, нежели в споре с мягким и поддающимся влиянию кузеном.

– Нет. Нет-нет-нет-нет! Винсент, ты бредишь! – в горячности воскликнул Артур. Вскочив на ноги, замаячил по гостиной, пересекая ее широкими шагами. – Это не подорвать лабораторию отца, напроказничав с реагентами! Это не игрушки, Тьма тебя дери!

– Я знаю! – не выдержал Винсент, позволив себе поднять голос на брата. У него не было ни сил, ни времени на споры. – Именно поэтому мы должны это сделать.

Поймав брата за руку, он остановил его, попросив выслушать. Словно не в меру болтливый попугай, повторил те аргументы, которые приводил и Эвану. Старался быть убедительным, оставаться спокойным и не отпускал его руки, зная, как для старшего брата важен тактильный контакт.

Сжав его пальцы едва ли не до онемения, Артур обессиленно вздохнул:

– Ты понимаешь, что если что-то пойдет не так, если пострадают люди, я не смогу тебе помочь?

Винсент кивнул, подтвердив решимость и словом, для пущей убедительности. Он давно не ребенок и, когда дело касалось ответственности и чужих жизней, привык взвешивать принимаемые решения. А также был готов отвечать за них, даже если ценой станет собственная голова. Утешая брата, сжал его плечо:

– Я уверен в том, что намерен сделать.

Обессиленно вздохнув, Артур похлопал его по ладони и попросил Эвана проконтролировать все, потому как на Винсента не было никакой надежды.

– Спасибо, что веришь в меня, – усмехнулся Винсент ему в спину. Едва за братом закрылась дверь, опустился рядом с Эваном. – Ты готов? Надо проследить, чтобы все покинули дом.

Увы, даже в стопроцентном, казалось бы, деле всегда оставалась доля процента, что все полетит к чертям…

– Я никогда не буду готов, – мрачно отозвался Кэмпбелл, тем не менее пододвигая записи к Винсенту. Обычно идеальный учительский почерк то и дело плясал, в тексте имелись помарки и зачеркнутые строки. Но шутить по этому поводу казалось сейчас слишком неуместным, и барон просто вчитался, слушая предложения кузена.

Следовало отметить, что Эван не терял времени даром, кажется, продумав все нюансы, выжав из имеющихся в книгах предков фактов максимум. И уверенность в том, что все получится, согрела измученный разум. Если, конечно, в расчеты не закралась нечаянная ошибка…

Откладывать не имело смысла, потому они спустились в подготовленное подвальное помещение, которому предстояло стать местом заключения попелави. И вновь началась монотонная подготовка к ритуалу. Чертящий на полу печать Эван мельком взглянул на Винсента, зажигающего свечи, и даже чуть прикрикнул:

– Левой рукой!

Барон Файнс скрипнул зубами, но промолчал. Тяжелый случай – нервы сдавали не только у него. Потушив “неправильную” свечу, начал все сначала, левой рукой. Задернул штору на маленьком окошке под потолком, уголок которой пропускал солнечный свет. Любая мелочь могла стоить головы не ему одному.

Вот и все, кажется.

Переведя дыхание, мельком глянул на кузена. И тот кивнул, поднимаясь на ноги, аккуратно вышагнув из идеально очерченной печати. Пальцы его мелко дрожали, но он взял себя в руки, придав голосу твердость. И тотчас же мелодичный распев заполнил небольшое помещение, пронзая, кажется, каждую клеточку тела Винсента. Невольно содрогнувшись всем телом, Файнс стряхнул с себя наваждение и усмехнулся уголком губ: не зря Кэмпбеллов называли голосом Великого.

Ритуал повторялся. Первое отличие заключалось в том, что, порезав руки, они скрепили их рукопожатием, смешав кровь. И пламя, охватившее печать, полыхнуло синим, взметнувшись так высоко, что Винсент почувствовал жар, едва не отшатнувшись, но Эван удержал его.

Благодарно кивнув, барон краем глаза уловил момент, когда свечи вокруг начали отчаянно чадить, заполняя горьким дымом и без того небольшое и душное помещение. Знакомо колыхнулась внутри печати реальность, чтобы явить их взорам потустороннее существо. В этот раз попелави не медлил, ворвавшись в их мир, точно за ним гнались все демоны преисподней. Заметался, ища выход, но они не оставили ему ни малейшей лазейки, запечатав все проемы.

– Сейчас попробует уйти восвояси, – спрогнозировал поведение попелави Винсент.

И на последнем слове едва успел вонзить окровавленный стилет в наиболее тонкую часть октограммы, преграждая существу путь. Возмущенно заверещав и встав на дыбы, словно пред ним вспыхнуло пламя, оно метнулось прочь, но там его встретил стилет Эвана, заперев в чужой реальности.

– Он наш, – сложил Винсент в улыбку напряженные, точно чужие губы.

– Да, – определенно, сам не до конца веря в случившееся, согласился Эван и сделал шаг от печати, оставляя клинок в камне. – Теперь ты просто обязан выполнить свое обещание.

– А? – чуть заторможено переспросил Винсент, отходя от места на пару шагов и тяжело оседая на каменный пол. Осоловело взглянул на кузена. – Споить тебя?

Строгий взгляд, которым наградил барона Эван, никак не вязался с его глубоким, полным облегчения смехом.

– Однако, сперва, ты поспишь, – уже совершенно серьезно, заметил кузен, помогая подняться и уводя прочь из комнаты. – Мы не можем потерять тебя в столь ответственный момент.

Барон едва слышно фыркнул и закатил глаза. Хотел сказать, что после такого не заснет, но тело было иного мнения: кружилась голова, ломило мышцы и где-то внутри слабых с рождения легких зарождался безосновательный кашель. И как назло в доме совсем не осталось прислуги, чтобы подогреть молока. Впрочем, он все одно бы его не дождался, отключившись, едва голова коснулась подушки, как лишенный смазки механизм.

Но даже во сне он не нашел покоя. Сновидение, захватившее его, не имело четких форм и образов. Явными оставались только отвратительный запах разлагающейся крови и непроглядная темнота, что будто вибрировала вокруг, заставляя содрогаться всем телом. Как Винсент ни старался, не в состоянии был ни выбраться, ни найти источник вибрации или какой-нибудь ориентир. Только содрогающаяся темнота. Всюду, куда он бросал свой взор. Хотя даже не был уверен, что в принципе меняет направление взгляда.

Ощущение незримого присутствия давило, пугая, как в детстве слишком густые тени по углам, формирующиеся в безмолвные фигуры. Ледяная злоба и жажда крови существа ощущались физически, рождая холодок между лопаток. Инстинкты кричали: Бежать. Но оттолкнуться было не от чего, и все попытки сводились к нулю. Прикосновение, липкое и шершавое одновременно, породило тучу мурашек. Винсент вскрикнул от омерзения, но не услышал собственного голоса. Отчаянно дернулся, в стремлении отодвинуться, избежать нежелательного контакта, но только спровоцировал божество. Обвив щупальцем щиколотку, оно потянуло его на глубину. Да, даже в пустоте существовало такое понятие. Он понял это по навалившейся тяжести и затрудненному дыханию. Попытался отбиться второй ногой, но в штанину скользнуло еще одно щупальце, выйдя из ворота и сжимая горло, придушивая жертву.