Тайны белых роз

Погладив Винсента по щеке, Амелия мягко улыбнулась:

– Я живу в доме с цербером. Даже если бы я и хотела сотворить какую-нибудь глупость, то не смогла бы. Но я не ты. Я не хочу.

– Умница.

Удовлетворенный ответом племянницы, барон позволил себе немного расслабиться, ведь когда они доберутся до Беррингтонов, это будет сложно. Не каждый сможет отвлечься, когда рядом сосредоточение твоих обид, боли и желаний.

Стоило экипажу остановиться у старого особняка, Винсент едва слышно перевел дыхание и выбрался на улицу, подав руку юной спутнице. Следовало почтить Чарльза визитом, да и дожидаться Элизабет в экипаже было бы неприлично. Дворецкий сообщил, что хозяин ждет их в малой гостиной и, снова взяв спутницу под руку, Винсент поднялся по лестнице, невольно задержавшись на пороге. В комнате, выдержанной в синих родовых тонах Беррингтонов, на диванчике рядом с отцом сидела Элизабет, облаченная в сиреневое наглухо закрытое платье. Скромное и элегантное, оно, несомненно, шло ей, подчеркивало ее стать, достоинство и внутренний стержень. Но Винсент все равно втайне надеялся, что однажды увидит на ней, столь модные сейчас, платья с открытыми плечами, что раскрыли бы ее красоту, вынуждая обжигаться взглядом об изгиб ее плеча, молочность нежной кожи…

Пока же только Элизабет обожгла Винсента ледяным взглядом, небрежно отложив изысканный букет на журнальный столик. Не хотелось даже думать, кто и как уговаривал девушку принять приглашение.

Внешне холодная, как утро поздней осени, переведя взгляд на Амелию, она тут же растаяла и, поднявшись, нежно расцеловала девушку в щечки.

– Давно не видела тебя, дорогая! Так подросла!

– Да, невеста уже, – довольно поддакнул Чарльз, крепко пожав ладонь Винсента в знак приветствия. – Может, юная леди составит прекрасную партию Матиасу, когда он хоть немного повзрослеет.

Щечки племянницы зарделись легким румянцем. Ни для кого не секрет, что Артур уже присматривал для нее будущего супруга. Но от перспективы, что им станет тихий, немного странный и совершенно неприспособленный к жизни Беррингтон-младший, Винсенту становилось не по себе. И как бы он не боролся с этими мыслями, больше подходящими Артуру, все равно им проигрывал.

Впрочем, и сама Амелия замуж не торопилась и на неуместные, по мнению Винсента, вопросы отвечала пространно или отшучивалась. У нее имелись и другие интересы в жизни. Как предполагал Артур, несколько раз застав дочь над бумагами, она по примеру Элизабет пыталась писать. Весьма распространенное увлечение дам, надо заметить.

– Время еще есть, – заметил Чарльз, щелкнув карманными часами. – Быть может, чая?

Отказывать было некрасиво, поэтому Винсент мягко улыбнулся:

– Конечно. Представление длится около трех часов. Не морить же прекрасных дам голодом.

Бросил украдкой взгляд на Элизабет, точно ребенок, жаждущий заслужить благосклонность взрослых. Однако не получил в ответ ни малейшего отклика.

Вечер будет долгим…

К счастью, подали чай, подточивший лед брошенной невесты, и атмосфера стала более непринужденной и дружественной, хотя разговор и не клеился. В конце концов, Амелия перетянула внимание Элизабет на себя, спасая Винсента от неловкости и позволяя сосредоточиться на разговоре с Чарльзом. В котором он поведал главе совета не только о том, как продвигается расследование, и об убийстве аптекаря, но и поделился версией Уильяма, по которой Крейвена пытались убить дважды.

Тот крепко задумался и, глотнув чая из фарфоровой чашечки, заметил:

– Зная характер Адама, я ничему не удивлюсь… Но серебро?

– Просто, находятся еще люди, которые верят в сказки. Например, церковники. Они служат одной из этих сказок, так почему бы им не выступить в крестовый поход против нечисти? Вопрос только: чем они вооружились, серебром или топором? Возможно, журнал Питерсена прольет на него свет.

– Вы еще не изучили журнал, барон? – граф удивленно воззрился на несостоявшегося зятя, искренне не понимая, что остановило Винсента от, казалось бы, элементарного, но важного действия. И тот потупился, подобно провинившемуся ребенку, заставив Чарльза нахмуриться: – Что произошло, Винсент?

– Ничего, – заверил барон, пытаясь прогнать из памяти образ твари, распускающей щупальца. – Я замотался и пропустил время приема лекарства.

Сильно пропустил, но проблема определенно была не в этом, поскольку другие, насколько он знал, выдерживали и больше.

Чарльз долго пронзал его взглядом, словно заглядывал в душу, затем покачал головой. И в жесте этом Винсенту привиделись и осуждение, и сочувствие одновременно. Ему вообще порой казалось, будто граф Беррингтон знает его лучше, чем он сам.

– Ничего, – повторил он, улыбнувшись в ответ. – К счастью, у меня есть Уильям Барретт.

Чарльз чуть поджал губы и недовольно заметил, что сближение с людьми не их круга почти всегда заканчивалось не благополучно для обеих сторон.

– Бросьте, Чарльз, – парировал Винсент, делая последний глоток чая, и решительно отодвинул чашку, давая понять, добавки не примет. – Дело не в круге, а в выборе лица, которому можно доверять.

Чарльз хотел было ответить, но решил не портить вечер, к тому же за чаепитием незаметно пролетело больше получаса, самое время выдвигаться. Они дружно поднялись и, продолжая непринужденную, отвлеченную от проблем беседу, спустились. Беррингтон лично посадил дочь в экипаж, точно боялся, что та в любую минуту сбежит. Винсент усадил рядом Амелию, чтобы во время поездки не упускать из вида обеих.

Впрочем, девушкам было решительно не до него, они счастливо щебетали, перепрыгивая с темы на тему и, чтобы от этой бессмыслицы не пошла кругом голова, Винсент вновь дотянулся до папки с документами, старательно игнорируя гневный взгляд, который кинула на него племянница.

Провел пальцами по вопросительному знаку. Где голова Крейвена? Прятать ее для сокрытия личности не имело смысла. Закопали отдельно, согласно древним традициям? Или унесли с собой как трофей?.. Винсент все же склонялся к первому, потому как их климат не позволял долго хранить подобные вещи, а качественно бальзамировать или высушивать, как делают дикари, мало кто умел. Однако, если все же допустить подобную версию, она вновь приводила к аптекарям и церковникам, у которых наверняка хранилось в закромах немало старинных трактатов.

Конечно, были еще Бейли – медики, за века изучения сложных наук в совершенстве овладевшие искусством сохранения не только отдельных органов, но и тела в его первозданной целостности. Вот только подозревать кого-то из своих было глупо, да и нынешние представители рода Бейли предпочитали оттачивать искусство работы алиенистами, нежели патологоанатомами.

Встречный экипаж неосторожно подрезал их, вынуждая Томаса резко натянуть поводья, останавливая вороных. Амелия выглянула в окошко и немедленно отпрянула. Заинтригованный, ведь его племянница являлась девушкой храброй, а порой и отчаянной, Винсент также выглянул наружу. Выдержав недобрый взгляд высокого церковника, наблюдающего за экипажем, демонстративно задернул шторку.

Амелия чуть поджала губы и отвела взгляд сторону, пряча от Винсента, и молодой барон нахмурился:

– Ты его знаешь?

Качнув было головой, девушка тихо вздохнула, а затем выразила согласие, кивнув. Не похоже на нее. Винсент бросил еще один быстрый взгляд на незнакомца, запоминая приметы, а потом тот остался позади, но что-то подсказывало, они еще встретятся.

– Этот тип досаждает тебе?

Девушка сконфуженно передернула плечами:

– Этот человек – пастор Аларик. Молодой, амбициозный. Один из тех, кто идет по головам. Он просил у отца моей руки. И я, и отец ему отказали. Он, конечно, клялся в неземной любви, но…  Смешно. Я видела его всего-то пару раз в жизни.

– Странный выбор, – позволил себе заметить Винсент, скорее размышляя вслух, чем обращаясь к племяннице. Зачем церковнику осквернять себя связью с еретичкой? Они не общались с братом всего два месяца, а он уже так много пропустил… – Он в кабинет отца проходил?