Регрессия

– Здравствуй, Марина. Ты не против, если я к вам присоединюсь?

– Ой, а мне как раз надо… – Я успела дернуть подругу за рукав, не дав ей уйти – меньше всего на свете я хотела оставаться наедине с Антоном, пребывая в настолько растрепанных чувствах. – Садитесь, конечно. Я вам всегда рада! – Она состроила профессионально слащавую гримасу, пнув при этом меня под столом по лодыжке.

– Представляешь, что твоя подруга вчера учудила, – Антон, намеренно игнорируя меня, обратился к Маринке. – Пришла в ночи какая-то вся потрепанная, ни «привет», ничего! Я ей миллион сообщений написал, обзвонился весь, переживал, а она даже не объяснила! Завалилась спать, а теперь вообще молчит и ничего не рассказывает.

На лице подруги одновременно проступали испуг и восхищение, и когда она догадалась, к чему же клонит муж, одарила меня многозначительным взглядом, неприкрыто сообщающим: «Все путем, я прикрою, только расскажи все!».

– Антон Викторович, да вы что, она ж со мной была! Меня очередной парень бросил, вот я и попросила Аню встретиться. А на телефоне она звук выключила, чтобы меня не бесить. Я так виновата! Вы же знаете, какая она впечатлительная – мне уже все равно, а она до сих пор за меня переживает!

Антон нахмурился, сильнее углубив складку между бровями, но, похоже, поверил мастерски сыгранной роли. Расслабившись, он откинулся на спинку стула, одарив нас обезоруживающей улыбкой, которая всех так подкупала, и принялся болтать о новинках в ай-ти сфере, которые, разумеется, никого, кроме него, не интересовали. Мы с Маринкой смотрели друг на друга: она – с любопытством, я – с благодарностью.

Кое-что в словах подруги все же было правдой – я действительно была впечатлительной, и вечерний инцидент вместе с Иоганном и его странными историями никак не хотели выветриваться из головы, как бы я ни пыталась. Начало семестра не предполагало большого объема учебы, и погрузиться с головой в курсовые или расчетные работы не получилось; да и ученики еще не успели втянуться в задания и скорее стремились рассказать в подробностях, что нового приключилось в их юных жизнях за лето, чем подтягивать школьную программу, от которой они еще не успели отстать. А потому я то и дело мысленно возвращалась к странным событиям, которые упорно отказывалась называть мистическими, чего не скажешь о Маринке. Стоило мне вкратце поведать ей о вечере на пляже, как она тут же согласилась с Иоганном и ужасно захотела с ним встретиться, уверяя, что всегда видела во мне «чертовщинку».

Он велел просто подумать, а дальше этот то ли экстрасенс, то ли маньяк найдет меня сам. И вот я думала: думала на парах, думала за работой, думала вечером под скучный сериал в компании Антона, думала ночью, ворочаясь с боку на бок; утром, заваривая кофе, чтобы хоть как-то прийти в себя после классического кошмарного сна и нескольких бессонных часов после, тоже не переставала думать. Но он не появлялся. Ни в транспорте, ни около дома, ни возле института. Неужели заинтриговал и исчез? А я даже не знаю, где его искать. Остается только крутить головой по сторонам и вздрагивать, стоит краем глаза выцепить из толпы длинный плащ, высокую худую фигуру или длинные темные волосы. Но все эти черты вместе, в одном человеке, так и не являлись мне.

Очередной бесцветный вечер в бесцветном интерьере грозился стать одним из тысячи таких же. Антон откупорил третью бутылку пива, отвалившись в кресле и закинув ноги на пуфик. Второй час он упоенно смотрел подборку лучших голов его любимой команды, каждый раз взвизгивая при точном ударе, словно видел его впервые.

Я устроилась в кресле чуть поодаль, уткнувшись в телефон и рассеянно листая социальные сети, изводясь мыслями, куда же запропастился этот чертов гот.

– Тебе не интересно? – спросил Антон, поставив голы на паузу, чтобы совершить путешествие к холодильнику за четвертой бутылкой.

– Нет, – глухо отозвалась я, не поднимая глаз.

– А раньше ты смотрела со мной! – сокрушенно подметил он.

– Раньше я притворялась.

Ничего не ответив, он продефилировал мимо меня в растянутых шортах и грязной майке с пятнами от соуса. Всегда удивлялась, что при идеально «вылизанной» квартире, где даже шторы висели по госту, а карандаши на столе соблюдали выверенную до миллиметра симметрию, он умудрялся так выглядеть.

Стоило мужу покинуть комнату, экран телефона призывно загорелся. Неопределившийся номер, не нуждавшийся в определении, выдал следующее: «Соскучилась? Жду у подъезда!».

По телу пробежала возбужденная судорога, а губы сами растянулись в нескрываемой улыбке. Руки дрожали мелкой дрожью, с силой сжимая телефон; надо бы сменить пароль – не хватало, чтобы Антон обнаружил такое сообщение. Я сидела в кресле и тряслась – мне нужно, срочно нужно выйти к Иоганну, жизненно необходимо, но это обернется скандалом. Да разве это до сих пор меня волнует? Видимо, да. Как бы сильно ни было мое отвращение к человеку, делящему со мной жилплощадь, я почему-то не хотела делать ему больно. Несмотря на всю ту боль, моральную и физическую, что он ушатами каждый день выливал на мою голову, я боялась его обидеть.

Но и ответить «нет» на это сообщение я не могла. Черканув «подожди десять минут», я кинулась в соседнюю комнату к шкафу, нелепо перебирая дрожащими пальцами одежду, совершенно не соображая, куда и как надеть штаны.

– Куда-то собираешься? – в дверях застыл удивленный Антон с новой откупоренной бутылкой.

– Д-да, – с запинкой ответила я, судорожно придумывая правдоподобную ложь – мне бы Маринкин талант! Точно – Маринка!

Я набрала побольше воздуха в легкие, и, пытаясь не трястись от пугающе сладостного предвкушения, совершенно необъяснимого для меня самой, скороговоркой выпалила:

– Маринка опять в своих любовных терзаниях. Ждет меня внизу, пойду узнаю, что случилось.

– Задолбала твоя шалава со своими мужиками! – Антон шумно отхлебнул пиво. – Хрен с ней, зови сюда. Угощу ее вином.

– Нет, она не хочет подниматься, это слишком личное, чтобы обсуждать при тебе. Так что я спущусь. Думаю, мы быстро – ее просто нужно успокоить.

Муж только махнул рукой и на ходу кинул:

– Не уходите далеко, мало ли, кто на улице шляется. Напиши, если надо встретить.

– Хорошо, но мы никуда не пойдем, так что можешь спокойно смотреть и не отрываться.

Мой тон, убеждающий Антона ни в коем случае не покидать пределов квартиры, даже мне самой показался подозрительным, что уж говорить о муже, который в каждом проходящем мимо мужчине чувствовал потенциальную угрозу своей «собственности». Но вида на этот раз он не подал, оставалось надеяться, что он послушается меня, или четвертое пиво не позволит ревности и желанию все контролировать взять верх над хмельным расслаблением.

В лифте я сообщила Маринке о ее новых проблемах на любовном фронте, получив в ответ: «Вот бы у меня действительно была такая насыщенная личная жизнь!».

Улыбаясь сообщению понимающей подруги, я с решимостью, которую дал мне наш короткий диалог, покинула лифт, не глядя перед собой, и с размаху врезалась в Иоганна. Вернее в его грудь – только теперь я поняла, насколько он был выше меня. От него снова исходило странное притягательное тепло, хотелось прижаться к этой груди, не отпускать и молчать. Я тряхнула головой, отгоняя захлестывающие мысли, и бросила взгляд на его лицо – худое, но красивое, оно совершенно меня не привлекало. Что же за удивительно влияние он умудряется на меня оказывать?

– Так торопишься ко мне, что даже дорогу не видишь? – он сощурился в ослепительной улыбке.

– Ты обещал ждать у подъезда, – я пыталась изобразить рассерженный голос, но получилась скорее детская обида.

– Прошел за кем-то внутрь, решил встретить.

– А вдруг за мной бы увязался Антон!

– Тогда я бы зашел в лифт и нажал какую-нибудь кнопку, как самый обычный человек, навещающий друзей.

– Ну да, действительно.

– Знаешь, при желании, я мог прийти к тебе в квартиру, и мы бы попили чай на кухне, а твой муж об этом даже не вспомнил.