Ты меня бесишь

А там вокруг неё бегает Джонни, который всё никак не отдаёт ей кольт.

Хедрик уже не выказывает никакого веселья от этого спора, хотя все еще пытается быть… дружелюбным.

— Я тут как представитель Элизара, все вопросы к нему. Вряд ли он может отдать тебе Рема. Но найти кого-нибудь, или хорошо заплатить, или подкинуть какое-нибудь зелье… Это сам знаешь.

— Но я отказал бы ему, что мне напрягаться за это? Когда… — сужает он глаза, — вариант получше есть.

— Пожалуйста… — выдыхает Мак. — Мне… плох…

— Знаешь, что я всегда думал, когда смотрел на твое красивое, мужественное лицо? — Хед выкидывает окурок и с размаху бьёт Раля кулаком под челюсть.

Но в следующее мгновение Ральсель оказывается в стороне, со скучающим видом, а его иллюзия растворяется в воздухе и опадает под ноги Хеда чёрным дымом.

— Что хотел бы прикоснуться к прекрасному?

Хед… довольно вспыльчивый.

Так что Ральселя уже спустя несколько мгновений приминает к земле огромный волк, от которого расходится густая тьма.

Раль в противовес его силе даёт волю своей, и тьма сливается с тьмой, ожидая лишь приказа рвать и мучить противника.

Раздавшийся выстрел заставляет Ральселя отвлечься. Кто стрелял и почему, из-за машины не видно. Зато Мак, испуганный выстрелом, заметен хорошо. Теряющий сознание, Мак…

Хедрик рычит и вгрызается Ральселю в шею.

— Пусти, сволочь, — сквозь зубы цедит Раль, готовясь ударить его уже всерьёз.

— Хедрик, — зовёт Мак из последних сил. — Пожалуйста…

Сила Хедрика может убить Мака, поэтому он старается убрать её, но в теле волка контроль куда хуже. И, прежде чем вернуть себе человеческий вид, он напоследок вгрызается в Ральселя сильнее.

Он вскрикивает, но всё же не бьёт в ответ.

А вдали слышится голос Джонни:

— Я не хотел, я случайно! Кто же знал, что он заряжен!

Уже будучи человеком Хед прижимает Ральселя к машине, а затем отходит, не обращая внимания на крики.

— Теперь мне легче, давно надо было это сделать. Так что, уберешь метку?

И он идёт набросить на себя что-нибудь.

— Теперь, точно нет, — зато Раль стягивает с себя куртку и протягивает ему.

Хедрик благодушно принимает это.

— А за поцелуй?

Раль закатывает глаза и собирается отойти к его машине.

— Поехали, что ли…

Мак, услышав это, тянет руку и цепляет Хеда за ногу.

— Я тебя не повезу, если не перестанешь ломаться, как девственница.

Ральсель смеётся и пытается стереть с шее кровь.

— Плевать.

К ним подходит Соня, на её платье и щеке кровь, глаза красные от начинающих идти слёз.

— Что здесь происходит? — переводит взгляд с Ральселя, у которого из раны на шее хлещет красное, на полуголого, всколоченного Хедрика.

#32. Не вместе

— Ничего, обсуждаем дела, — отвечает Раль, не глядя на неё.

Из-за капота поднимается едва живой Мак и улыбается Соне.

— Они всегда так, — тянет он каким-то пьяным голосом и старается выглядеть… хотя бы не умирающим.

Не стоит тревожить её ещё больше.

Кровь на ней он не замечает из-за темноты в глазах, но о выстреле спрашивает:

— У вас там всё в порядке?

— Нет, я говорила, что нельзя оставлять оружие в руках ребенка! Где тут аптечка? И объясните мне, что здесь происходит, наконец!

— В багажнике, — отзывается Ральсель, и коротко отвечает: — Кругом психи.

Соня забирает аптечку, и прежде чем поспешить на помощь к Скирту дотрагивается до Мака:

— Ты как? Выглядишь… хуже.

— Терпимо. Иди, всё хорошо… Скирту, наверное, нужна помощь.

Соню тоже задело пулей, но она решает об этом умолчать, и уходит к Скирту.

Хедрик возвращается в джинсах и черной футболке.

— Так о чем мы?

— О том, что ты обещаешь отпустить Рема… Через какой срок примерно? И заплатить мне пару тысяч, — напоминает Раль. — И я снимаю метку с парня. А после мы с тобой возвращаемся в город и забегаем в бар.

— Через пол года, и ты мне еще не заплатил за ущерб, — сдается Хедрик, решив, что заставит Мака отплатить, хотя… переводит взгляд на брата… что с него взять?

Ральсель кивает.

— Хорошо, значит, плачу тебе я…

Он подходит к оседающему на землю Маку, особо не церемонясь закатывает повыше его рукав и осматривает искорёженную руку.

Она чёрная и выглядит так, словно её пытались пропустить через мясорубку, а затем дали слегка зажить.

— Мда, — Ральсель тянет его подальше от машины, чтобы та не загораживала свет.

Но освещения всё равно недостаточно.

— Хед, посветить можешь? Надо понять какой рисунок у него под кожей. Не могу рассмотреть.

Он нажимает Маку на руку, словно пытается отодрать от неё кусок кожи. И Мак до крови закусывает щеку, пытаясь сдержать крик.

Раль не замечает вслух, что удивлён его выдержке, тогда как Мак выглядит невероятно жалким на протяжении всего их пути.

Наверное, дело в девчонке… Ральсель бросает в её сторону быстрый, понимающий взгляд.

Хедрик старается не показывать, что всё происходящее его волнует, но не скрывает любопытства, глядя на то, что проделывает Раль под светом фонарика на телефоне.

А он смотрит внимательно, будто читает что-то, что остальным кажется чёрными венами и сгустками тёмной крови под тонкой, будто пергаментной кожей.

Вот он находит нечто, зажимает это большим пальцем, и Мак едва не теряет сознание, сдавленно взвыв от боли.

Руку Ральселя и его собственную окутывает чёрная дымка, сквозь которую не проходит свет.

И словно щупальца кого-то слизкого и тёмного, выползающего из Мака, цепляются за запястье Ральселя и ползут выше.

Раль сосредоточен, выписывает невидимые узоры на израненной руке Мака и что-то беззвучно шепчет. Сила его чёрной дымкой овивает их плотнее, и резко, с треском, исчезает.

Мак валится на асфальт, а Раль поднимается и, морщась, трёт своё запястье, на котором остались лишь красные полосы от щупалец.

— Всё… — наконец расслабляется Охотник, и усмехается. — Чёрт, это было… интересно, — проглатывает он слово «тяжело».

— Да, — тянет Хед, чуть отходя, — Кейт конечно справилась бы лучше, но ладно. Иди в машину.

Ральсель направляется к его машине, предвкушая уже, как доберётся до штаба Охотников, закроется у себя и будет отсыпаться.

А Мак слабо шевелится, пытаясь если не подняться, то хотя бы открыть глаза.

— Как ты? — спрашивает Хедрик, закуривая.

— Живой, — чудом приподнимается Мак, — вроде…

Он смотрит на свою руку и замечает на ней лишь свои, можно сказать, родные, синяки.

— Ты меня подставил своей чёртовой невезучестью, понял?

— Нет, — отвечает тихо и дрожит. — Что это было?

— Я продал душу дьяволу, а ты — мне. Так что наслаждайся жизнью, пока можешь, — говорит Хед скорее из вредности, чем действительно имея на Мака какие-то планы, ведь что с него вообще взять? — Ты не умрешь, короче.

— Какому ещё дьяволу? — округляет глаза Мак.

— Тому симпатичному, — Хед ухмыляется и, оглядев Мака напоследок, идёт к машине. — Я поехал, разбирайся дальше сам.

— Подожди! Пожалуйста, не бросай нас… с ним…

— С кем?

— Со Скиртом. Я хочу домой…

— Он тебя отвезет, или отцу позвони.

— Позвони ты, — просит Мак, наконец подходит к нему и цепляется за руку. Отчасти для того, чтобы удержаться на ногах. — Тем более там его ранили. Забери нас с Соней, а?

Хед сдерживается, чтобы не сказать какую-нибудь гадость.

— Кстати, насчет этой девчонки, она же не простой человек?

Мак смотрит на него непонимающе.

— Простой.

«Но что-то должна знать, учитывая, что её отец пристрелил оборотня…»

Он чуть не говорит это вслух, и благодарит свою усталость за то, что произносить всё было просто лень.

— Мне не нравится её дом.

Хедрик, наконец, обращает внимание на Скирта, отчасти из-за слов Соро о том, что он дорог тем, кто дорог ему. Они все затерялись в поле с высокой пшеницей, у Скирта прострелено плечо, Соня умело обрабатывает рану, держа рядом розовый кольт.