Ты меня бесишь

— Я не понимаю, — негодует Джонни, — мне книгу жалоб принесут или нет? Меня обычно прогоняли из подобных мест, а тут такой случай!

— Почему прогоняли? — Соня с удовольствием пьёт свой кофе и ждёт, пока остальные закончат с едой, не переставая гладить бедного Мака.

И он млеет от её прикосновений, и доедает уже с бОльшим аппетитом.

— Ну, — отвечает Джонни, окончательно обляпавшись в шоколаде, — выгляжу плохо. Никто не ожидает, что у такого малого, как я, будет чем заплатить.

— Но деньги у тебя есть, — замечает Скирт. — И ты вполне мило выглядишь.

Джонни улыбается неожиданно робко. И тихо, совсем тихо, признаётся:

— Кажется, это твои деньги…

Ральсель усмехается.

— Я доел, — отодвигает тарелку Мак.

— И я всё, — говорит Джонни.

— Я допил, — зачем-то объявляет и Раль.

«Что подумает мой отец?»

Соня поднимается, а Скирт гладит Джонни по волосам.

— Ты фей-воришка, а?

— Я просто в машине на коврике нашёл, честно, — поднимает он на него большие, честные… наглые глаза.

— Уходим значит, да? — Мак поднимается и смущается Сони. — Минутку подождите. Только… правда, подождите!

Он спешит в туалет. Забегает туда и врезается в запертую кабинку. Спешит к другой, но и та оказывается закрытой.

— Чёрт… — он осматривается.

Что-то кажется ему странным. Отсутствие писсуаров?

— Плевать, — Мак пытается устроиться у раковины.

В туалет заходит женщина с выкрашенными в цвет свеклы волосами, убранными в высокую прическу, в платье расцветки «леопард» и с гремящей из-за блесток сумочкой. Она на ходу достает пудру, поднимает взгляд и открывает рот, не в силах сразу же найтись, чтобы выразить свой гнев.

Поэтому бьёт Мака сумочкой.

— Как тебе не стыдно!

— Простите! — он не успевает ничего сделать, а потому спешно застёгивает ширинку и отступает, спиной вжимаясь в дверь кабинки. — Я, наверное, по ошибке зашёл. Мне… мне очень надо! — он стучит во вторую дверь.

Женщина бьёт его ещё раз, с глубоко оскорбленным видом.

— Это женский туалет! Вон!

— Да-да, простите, — спешит он выйти, и замечает, как из-под первой двери расползается кровавая лужица…

Поэтому на выходе он медлит, затем подлетает к раковине и… оставляет в ней недавний обед.

— Простите…

— Отвратительно, — она прикрывает рот ладонью и выходит с криками: — Позовите мне администратора!

За ней выходит и Мак.

Он возвращается к остальным. Судя по всему, всё ещё очень смущённый и растерянный, потому что первое, что объявляет всем, это:

— Я расхотел.

— Ладно, — кивает Соня, на мгновение задумавшаяся, насколько это странно.

И они с горем пополам отправляются в путь.

#30. Перевертыш

Хедрик сидит вдалеке от горящей, перевернутой машины, еще совсем новой, и глядит на пламя, ожидая, когда оно отразится в его серебристых глазах взрывом.

Переломанные ребра заживают, раны затягиваются, как с помощью его проклятья оборотня, так и с помощью Соро, который теперь замазывает ссадины на его лице.

Хедрик почти не отвлекается на боль, к которой невосприимчив.

— Никогда его таким не видел, он просто… взбеленился! Всякое было, но поджигать машину? Еще и, — усмехается, — Ральселя с собой утащил. Не исключено, что кто-нибудь из них уже мёртв.

Несмотря на это, Соро смеётся своим красивым, чистым смехом, и заправляет за ухо тонкую прядку волос, что выбилась из его высокого хвоста.

— Ну-ну, — он дует Хедрику на висок, по которому стекает струйка крови, пусть и знает, что Хеду не очень больно. — Мы со всем разберёмся. Но пока не поздно, надо сделать ставки. Ральсель опасен. И Скирт, хотя с первого взгляда так и не скажешь. Думаешь, кто кого?

Хедрик фыркает. Машина всё же взрывается, и до них доносится волна жара и гари. Но не более того.

— Мне нравилась эта тачка. Вообще-то.

Он вдруг тянет Соро на себя и крепко целует, затем отстраняется и вливается в обсуждение:

— Я невольно задумываюсь, какого исхода хотел бы сам. Думаю, если Ральсель подохнет сейчас, либо, ничего не изменится, либо станет все только хуже. Можно было бы попробовать словить момент, но у них едва ни чертова секта по всему миру. А я не готов к таким масштабам. У меня тогда не останется времени на тебя.

Соро кивает, и поднимает его на руки так, словно Хед ничего не весит.

— Да, и у меня бы осталось меньше времени на работу, ведь я влез бы в эту войну, чтобы сражаться за тебя. С другой стороны, помри Скирт, расстроится Люци. А тебе важен он. И Элизар. А он мой друг. Эх, нехорошо…

Он несёт его к своей машине.

Хедрик не сопротивляется, и передёргивается.

— Да, из-за них Скирта жалко. Да и… Не верю я, что с ним может что-то случится. Он наш талисман. Хочу покурить чего-нибудь.

— Талисман? — Соро пропускает мимо ушей слова о его желании, и открывает дверцу, устраивая Хеда на переднем сидении.

— Вызовешь себе такси? — Хедрик ухмыляется.

Соро вздыхает.

— Что, поедешь догонять? — он вынимает из кармана маленький фонарик и светит Хеду в глаза. — Голова не кружится? Ты помнишь, что это моя любимая машина? Ты понимаешь, что я тебе подарю новую?

— Не кружится. Но я не понимаю, как это связано. И я люблю тебя. Мне нужно ехать. Вылезай.

Соро не спорит, напоследок поглаживает капот машины и отходит в сторону.

— Звони, если что! Вроде, ты в порядке…

Но Хедрик высовывает из машины, чтобы рыкнуть на него:

— Ты вообще-то не ответил.

— Эм… Я тоже люблю тебя? — улыбается он.

— Теперь свободен.

И Хедрик выезжает на трассу.

***

До их своеобразного бунгало доносятся всплески воды и шум ветра. Элизар дымит рядом со связанным перевёртышем.

Тот сидит на стуле, что припаян, каким-то образом, к кровати, связанный и увешенный засушенными вениками травы, которую они с Кейт чудом нашли у одной местной ведьмы.

Тварь сейчас уязвима, под бледной кожей ходят будто сгустки чёрной крови, но навредить больше будет слишком опасно для Мака. Сначала следует уничтожить их связь.

— Может быть, всё-таки попробуем сделать это через меня? В нём наполовину моя кровь, — улыбается он, не смотря ни на что, заходящей в домик жене.

Кейт качает головой и откладывает в сторону тетрадь, в которой чертила магические символы, вспоминая, как правильно снимать различные метки.

— Нет, не выйдет.

— Ладно, — Элизар не спорит, полностью доверяя ей в этом вопросе. — Я разберусь с машиной и поедим?

Он и не думает извиняться за испорченный отдых, за проблемного, невесть откуда взявшегося сына, за их жизнь, вечно катящуюся кубарем в динамичные, но предсказуемые тартарары. Не думает, потому что не задумался бы о проблемах, будь они от Кейт или от Хедрика или ещё от кого. Все они его семья, так чего ж теперь?

Он обнимает Кейт и выходит из дома чинить так не вовремя сломавшуюся машину.

— Проверь, не перерезал ли он там чего, — кричит ему вслед Кейт. — Что-то… не слишком заметное? — в этом она разбирается плохо, но людей обычно читать умеет безошибочно. Поэтому сейчас уверена, что проблемы с машиной у них оттуда же, откуда проблемы со связью.

Тем временем лже Мак, всхлипывая и глотая слёзы, пытается высвободиться.

— Пап! Ну, пап! Послушай, я ведь не сделал вам ничего плохого. Отпусти! — взвывает он.

— Я тебе не отец! — доносится голос Элизара, хоть кого-то он не принимается радостно тащить в дом.

— Мне больно! — не унимается лже Мак. — Что ты со мной сделал?! Помогите!

Но Элизар уже не отзывается.

Перевёртыш вслушивается, затихает. И решается на отчаянный шаг. Поэтому для вида начинает шуметь, чтобы Элизар или Кейт не решили, будто бы что-то изменилось.

Он выпускает наружу свою силу, почти убивая этим Мака и рискуя собой же. Но на пару секунд руки и ноги его вытягиваются и истончаются, благодаря чему ему удаётся выбраться.