Язверь

— Вали отсюда, — она запустила в стекло недопитый бокал. — Убирайся.

Ушел ли он сразу или постоял еще возле стекла, наблюдая за ней, Гера не знала. Мысль, что родные скоро ее похоронят, отзывалась болью в висках.

Люди бывают жестокими. Нужно ли с этим мириться? Всех простить, следуя заповедям? Сможет ли она простить Ника? Понять, как ему удалось перешагнуть через сострадание к людям, которых он собирался лишить близкого человека?

Ведь все это неправильно. Негуманно. Не по-людски.

Хотя какой из любимого человек? Он лемург до мозга костей и довольно давно. Скамы для него — враги, он ни для кого не делает исключений.

Да и в ней с каждым днем все меньше теплилось человеческого. Хомо сапиенс, беспомощно цеплявшийся за живое, постепенно отмирал, как какой-нибудь атавизм. Пройдет месяц, два, и человеческое в Гере умрет навсегда. Пропадут людские сомнения, страхи, чаяния — все то, что раньше имело смысл.

Врачи выдадут матери свидетельство, и ее официально вычеркнут из списка живых.

И кем она станет? Что ей дальше-то делать? Как жить, если знаешь, что над твоей могилой склонилась безутешная мать?

И в то же время она понимала, что о ней позаботятся. Ей обеспечат изоляцию в клетке для редкого зверя, по-своему ценного, которого необходимо сберечь, но не выпустить.

Вот только если она редкий зверь, ей недостаточно книг и телевизора, чтобы чувствовать волю. Клетка — удел равнодушных. Зверю в клетке не место.

Неделя прошла без событий. Гера вела себя смирно, много читала, включала телевизор только чтобы послушать новости. В понедельник ей позволили увидеться с Ником.

— Как мама? — спросила она.

— Держится. Знает, что к тебе не пускают, и все же каждый день приезжает. Мы приставили к ней психолога, у которой, по легенде, в соседней палате лечится дочь.

— Правильно. Катя как?

— С Катей сложнее. У нее в больнице есть связи. Чтобы она не узнала лишнего, пришлось потрудиться.

— Разумно. И с шефом, надеюсь, все утрясли?

— Утрясли.

— Молодцы! — она держалась не пределе возможного.

Раз они здесь все молодцы, не пора ли и ей начать действовать?

— Ник, мне без тебя совсем худо, — она понизила голос. — Я кое-что поняла. Вы все здесь правы. Меня нельзя выпускать.

Никита насторожился.

— Как бы объяснить… Дни на Ониксе кажутся мне настоящим кошмаром. И сэлле… Я ведь не хотела ей смерти.

— Так ты и не съела ее.

— Точно?

— Тебя не кормили. Поили специальным настоем, чтобы ты страдала от голода. Наконец, поставили перед выбором: либо ты убьешь, либо убьют тебя. С единственной целью — получить скама.

— Зачем им скамы, если среди них уже есть лемурги, способные проходить сквозь «кротовые норы»? К чему усложнять?

— Сэлле не могут перемещаться и Транспорт не видят, — ответил Никита. — Когда-то я тебе говорил, что и среди людей есть невызревшие — те, что компенсируют видение чутьем. У сэлле с перемещениями не задалось с первых дней заражения. Знай они, где находится Транспорт, им все равно в него не попасть. Но самое интересное, что все они однополы. Они не могут просто обменяться слюной, нужен обмен слюной противоположных полов. Не знаю, в чем разница, но, похоже, разница есть.

— Как же они размножаются?

Ник улыбнулся:

— А не все ли равно?

— Но я ведь тоже женского пола!

— Когда ты выпускаешь отростки, работает другой механизм. Яд — катализатор для вируса. Если жертва не съедена, вирус от скама превращает лемурга в скама. Сэлле недостаточно просто выпить кровь. Чего-то им не хватает для полного превращения. Над этим пускай ученые думают, если им интересно.

Гера с опаской взглянула на Ника:

— Для чего сэлле быть скамами?

Мимикой, осанкой Никита показывал, что знает ответ на вопрос. Он опустил подбородок, как будто его что-то тревожило. Он мог бы не отвечать, но она все же получила то, что хотела:

— Им нужно вернуться. Земля — родина сэлле.

В древности народ сэлле обитал на Земле. В ту пору их облик ничем не отличался от человеческого. Многое поменялось, когда вслед за одним лемургом появились другие, и скоро все люди племени отправились в лабиринты вирусной эволюции. На Земле никто из них не превратился в скамов. Им было не до того; разгорелись междоусобные войны за территорию. Враги оттеснили их, грозя истреблением, и тогда племя впервые познакомилось с Транспортом. Вместо земной обители народу сэлле открылась обитель иная: мир неизведанный, опасный, населенный крылатыми тварями. Выживание в новых условиях полностью изменило людей, превратив их в слепок истребленного ими народа.

Никита ушел, оставив легкую недосказанность. Его история перекликалась с рассказом из отцовской книги, которая становилась для Геры своего рода подсказкой. Текст все чаще звучал в унисон. Вот и теперь разгадку она искала именно там.

Книга открылась, страницы уютно зашелестели, и она отыскала нужные фотографии.

На снимках можно было увидеть отвесные скалы; словно камень в этом месте раскололся, и край дальше разлома взмыл над землей. Там, в гладкой стене, виднелись отверстия; но не внизу, а на недоступной человеку высоте. К ним без специального снаряжения не подняться. Древние поднимались к лазам по выбоинам в камнях или по веревочным лестницам. Гере эти отверстия напомнили жилища народа сэлле.

Она прочитала текст на странице.

«Много веков назад у подножия плато Бандиагара поселились догоны». Строчкой ниже: «Догоны — пришлый народ. Известно, что до их появления в этих местах жил народ «сэлле», с которым догоны воевали за территорию». «Племя «сэлле» не смогло одолеть захватчиков. История не разглашает, в какую местность их оттеснили. Дома перешли во владение догонов, и со временем на склонах устроили кладбище».

Вот оно! Мимоходом она уже читала про сэлле, но слово не вызвало ассоциаций и поэтому не запомнилось. Так бывает, когда что-нибудь ищешь, а ненужное пропускаешь мимо ушей.

Рука перелистнула страницу: «Как и много веков назад, в наше время догоны занимаются земледелием, держат птицу и скот, живут натуральным хозяйством. Местные жрецы из поколения в поколение передают легенду о сотворении мира. Марсель Гриоль утверждал: существует пещера, в которой хранятся свидетельства переселения их предков на Землю. Жрецы следят, чтобы в пещеру не попали чужие».

Под рукой у Геры оказался пульт от телевизора.

Диктор новостного канала рассказывала об инициативе правительства. Эта информация Геру не интересовала, и она переключилась на другие каналы, просмотрела доступные и вернулась к исходному.

Атмосфера в студии поменялась. Фон за спиной диктора заменили: вместо снимка из государственной Думы разместили панораму Москвы. Диктор держала в руках листы с распечатанным текстом. Так передают информацию, если не успевают добавить к новостям.

«Сегодня, в одиннадцать двадцать утра, посетители ВДНХ наблюдали свечение над колесом обозрения. Феномен заснят на мобильный телефон очевидцем происходившего. Специалисты ссылаются на необычное и весьма редкое для нашего региона атмосферное гало. Съемочная бригада телеканала выехала на место событий. В ближайшем выпуске мы сообщим о ходе расследования».

Гера подумала, что, возможно, Никита прав. Сэлле готовились к переходу.

Если сэлле появятся ночью, их вторжение останется незамеченным. Под покровом ночи ничто не помешает им отыскать Транспорт, ведущий в страну догонов, чтобы обосноваться там, размножиться, стать угрозой для человека.

Любой ценой Гере нужно придумать способ побега, которого лемурги не ожидают. Конечно, они предусмотрели многое: камеры наблюдения, защищенную вентиляцию, непробиваемое стекло, но что-то же они не учли?

Ее задача отыскать это «что-то».