Язверь

Из-за полумрака и тесноты Гера поняла не сразу, что все собравшиеся — лемурги. И лишь когда ей передали листовку с изображением леопарда и надписью «Девятый съезд партии «За Аркаим», все стало понятно без слов.

Борейко разместился в дальнем углу за внушительным шестипалым столом с ножками в форме звериных лап. Откуда в Челябинской глуши мог взяться этот стол, оставалось гадать. Левая рука профессора неторопливо перемещалась от пепельницы и обратно, и в этот момент он шумно втягивал дым от самокрутки. Правой рукой он что-то быстро записывал в тетради. На плече у него болтался пиджак темного пролетарского цвета, на темени разместились не пригодившиеся очки. В целом образ вождя вполне подходил профессору, если бы не его лихие мальчишеские вихры.

Отложив записи в сторону, Борейко поднялся из-за стола.

— Сегодня на повестке следующие вопросы: пополнение в наших рядах и проблема «зеркальной ловушки». Начнем. Попрошу тишины! Знакомьтесь, друзья: Фельцер Артем, Погосян Дарья Асламовна и Гера Нестерова. — Называя Геру, он указал в ее сторону и попросил: — Выйди ко мне.

Гера не ожидала, что в первые же минуты всеобщее внимание Борейко обратит на нее. От пристальных взглядов ей стало не по себе. Ник слегка подтолкнул ее, и это движение помогло ей собраться.

— Гера — дочь известного в университетских кругах профессора Нестерова. Из под его пера вышли разные рукописи, в том числе книга про африканские культы. Гера, вероятно, не знает, но в юные годы мы со старшим Нестеровым крепко дружили. — Борейко снова к ней обратился: — Никита мне нашептал, что в рюкзаке у тебя тот самый выдающийся труд. Можешь нам его показать?

От чего же не показать рукопись, если так вежливо просят? Ведь любопытно же, зачем рукопись понадобилась профессору, и что он с ней собирается делать?

Через секунду Борейко уже энергично перелистывал страницы.

— Как истрепалась! — он осторожно перехватил стопку скрепленных вручную листов, с воодушевлением выпалил: — да, это та книга. Вот, послушайте: «Египетские пирамиды возводились не для захоронения фараонов. Пирамиды — это декорации, исполнявшие несколько функций. Первая: служить напоминанием величия умершего правителя. Вторая: сохранять веру потомков в путешествие души по загробному царству. Третья: быть саркофагом. Сам процесс погребения больше напоминает игру в прятки. Дословно: «Мы похоронили правителя, а вы его не нашли». Из этого должен следовать вывод: правитель физически перешел из одного мира в другой». И вот чуть дальше: «…все больше склоняюсь к мысли, что пирамиды — это, конечно, саркофаги, но построенные не как мавзолей, а для иных целей». Понимаете? И, конечно, вот это, — профессор по памяти раскрыл книгу ближе к концу. — «Пирамиды разбросаны по всем континентам. В Европе, в Америке, в Китае есть подобные сооружения».

— Хотите сказать, — Геру посетила догадка, — что пирамиды Древнего Царства предназначены для…

— Для погребения Транспорта, — закончил Борейко. — Уверен, что египетские фараоны были лемургами. Поэтому их приравняли к богам. Каждый фараон был хранителем личного Транспорта. На месте воронки строился храм, которым фараон пользовался при жизни, а после его смерти пирамиду полностью закрывали. То, что Транспорт в глазах наших предков носил божественное происхождение, ты поймешь несколько позже, когда мы посетим Городище.

Гера негромко добавила:

— Теперь понятно, почему египтяне относились к кошкам, как к священным животным.

Геру вернули в объятия Ника. Борейко приступил к второй части собрания, но она его больше не слушала. И пропустила мимо ушей рассказ про ловушку, из которой Борейко, как Иван из кипящего чана, вышел омолодившимся.

Теория появления египетских пирамид — вот что ее взволновало. Предположение, что они возводились не в честь фараонов, а как могильники Транспорта, такое ей в голову не приходило.

Раньше. До того, как она превратилась.

— Фараоны не были лемургами, — шепнул ей кто-то на ухо. — Могу поспорить. Хотите?

— Хочу, — она слезла с коленей Никиты и уселась на пол, чтобы лучше рассмотреть человека.

Волосы рыжие, брови почти бесцветные, узкие очки на кончике курносого носа. Прелестная шерстка. Девушка смотрела на нее дружелюбно, но будто бы с легкой завистью или чем-то подобным в глазах.

— Зовите меня Илона, — она протянула руку, и они обменялись рукопожатиями.

— Вы давно лемург? — спросила Гера, чтобы просто о чем-то спросить.

— Я невызревший лемург. То есть, во многих смыслах я полноценный лемург, но без способности к перемещениям. Зато я умею чувствовать. Например, я чувствую вашу привязанность к Нику.

— Ух ты! — Гера смутилась, ведь ее пристально рассматривали. — Что вы чувствуете?

— Потоки. От вас они тоже исходят, но Никита — настоящий генератор. Я вижу это так ясно, как люди видят туман или дождь.

Она придвинулась ближе к Илоне. Ногу пришлось подогнуть, так сидеть было удобнее.

— На что это похоже?

— На выбросы солнечной плазмы, — Илона откинула длинную прядь с лица. — Не все невызревшие могут их чувствовать, но у меня особенный дар. Наблюдения могут отнимать у меня много часов.

— Потоки ведь встречаются? Где?

Она указала рукой на точку пониже коленки Никиты:

— Здесь. Потоки сплелись.

Гера не задумывалась, любит его или нет. Их отношения с Ником не были близкими. С тех пор, как они познакомились, она только и делала, что составляла Нику компанию.

Оказалось, что их связывает не дружба, а невидимые глазу процессы.

— А как насчет фараонов Египта?

— Фараоны — не лемурги. Другая ступень эволюции, скамы. Обожествляли их по той же причине. Будь все население Египта скамами, не существовало бы неравенства, и неизвестно, какая бы модель общества получилась. А так низшие, лемурги, поклонялись тем, кто выше их в иерархии.

— Знаете, я как-нибудь в гости к вам загляну. Вы откуда?

— Дом с кафе «Шоколадница» напротив метро «Октябрьская» знаете? Вы ведь москвичка? Я живу в квартире над этим кафе и работаю там же. Заходите. Накормлю вас блинами.

Пока они болтали с Илоной, собрание завершилось. Никита потащил ее к выходу.

Успеть бы посетить Городище, пока сон ее окончательно не сморил!

Борейко нарочно откладывал экскурсию до позднего вечера, вот только по какой причине, Гера не знала. Профессор, со свойственной ему энергичностью, мог и к утру ее провести, но здесь Никита завозражал.

Осенний вечер тонул в полумраке. Мерцали окна вагончиков. Где-то играла музыка; пели, сидя возле костра. В степи сохранялась особая атмосфера, как будто древние только что покинули эти места.

— Что с тобой? — спросил Ник. — Что сказала Илона?

— Говорила о потоках любви.

— Об этом она говорит со всеми, но кроме Илоны никто их не видит. Спроси нашего психиатра, если хочешь.

Слова Никиты напомнили Гере историю из прошлого, когда она не была лемургом. Кто-то рассказывал о человеке, которого окружающие принимали за сумасшедшего. Кажется, разговор об этом зашел на встрече выпускников. С кем она говорила, она так и не вспомнила.

Видавший виды УАЗик остановился. Фары осветили траву, отвалы земли и фрагмент сгоревшего бруса. Камни в виде указующего перста и сложенные в пирамиду булыжники создавали тревожный настрой. Место напоминало декорации к фильму «Ведьма из Блэр», но здесь не было леса.

Впереди проступили кольца заросших травой валов. Между отвалами темнели длинные ямы. Дальше, в центре утраченного строения, виднелась площадка, формой напоминавшая круг. По краю площадки сияли софиты.

Послышался голос Борейко:

— Представьте, что аркаимцы давным-давно здесь построили городище, окружили его высокой стеной. Освоили земледелие, размножили скот, обеспечили семьи едой, одеждой, предметами быта. Долгое время люди жили общиной. Сменилось не одно поколение, прежде чем они покинули родные места, а то, что имели, сожгли. В восемьдесят седьмом году прошлого века Аркаим стал научной сенсацией. Во время раскопок археологи сделали много интересных открытий, и это изменило представление об истории нашей страны. Если бы Аркаим не обнаружили, здесь плескалось бы водохранилище. Никто ничего не узнал бы, — Борейко вздохнул. — Мы подошли к городищу с нетронутой стороны, и здесь археологи пока не работают. Но скоро весь культурный слой Аркаима изучат.