Язверь

— Лемурги-неандертальцы со временем эволюционировали в скамов. Недостаток интеллекта не позволял им контролировать связи. Голову они наверняка не включали, поэтому, когда боролись за внимание самки, могли запросто уничтожить друг друга.

— Но ведь наш неандерталец пах как лемург, — осторожно напомнила Гера.

— Именно так, — американец как будто задумался, — и это сбивает с толку, верно?

Захотелось подбросить Крису идею:

— Если он погиб до того, как стал скамом?

Крис улыбнулся и замолчал, выдержал паузу:

— Самое разумное объяснение, не считая гибели во время охоты. Еще он мог утонуть или замерзнуть.

Женщина-официант принесла заказанные блюда. От кофе Криса исходил такой аромат, что Гера не удержалась — заказала порцию для себя. Никита ограничился чаем с малиной.

Пока их обслуживали, разговор не клеился. Мужчины не проявляли инициативы, Гера следовала их примеру. Не хотелось, чтобы посторонние слышали, как они обсуждают далекие от их реальности темы.

Гера вяло жевала салат, исподтишка разглядывая окружающих. На них не обращали внимания. Только молодой человек, одиноко сидевший за столиком у входа, изредка смотрел на нее.

— Как скамы выглядят? Кто-нибудь из лемургов видел этих существ?

Ей не ответили сразу. На друзей это слово возымело странное действие. Как будто она спросила о размере лифчика американской подружки Криса.

Лемурги обменялись серьезными взглядами. Никита кивнул, как будто договаривался о неразглашении тайны. Американец ответил:

— Так скажу: скамы не такие, как мы. Чем отличаются? Обманывать не стану — не знаю. Ни к чему лемургу встречать скама, это плохо кончается.

Никита вышел из-за стола, взял Герин рюкзак, закинул его на плечо:

— Идем. Мы и так задержались. Боюсь, не поспеем к началу.

— К началу чего?

Гера наскоро доела салат и слегка пригубила кофе. Вернутся-то они поздно домой, значит, ужинать не придется.

Крис добродушно добавил:

— Не думай о скамах. С Никитой ты в безопасности.

Глава 10. Из Петербурга в Крым через Нагасаки

Михайловский замок и Марсово поле в прежние времена разделили каналом, по берегам посадили деревья, установили беседку. Место пусть и прохожее, но интересное, многие любят здесь отдыхать, рассматривать лодки у берега. В теплое время — в июле, в августе — речной транспорт пользуется спросом, ведь как еще быстро добраться, скажем, до Новой Голландии? Такое плавсредство недешево стоит, но туристов, попавших в Санкт-Петербург с желанием приобщиться к истории, ничто не останавливает.

Владельцем одного из катеров был знакомый Никиты, лемург со стажем. Его небольшое суденышко называлось «Снегуркой» под стать белоснежной корме.

— Познакомься, это Владимир Семенович. Владимир Семенович, это Гера.

Лемург лет шестидесяти с небольшим встретил их радостно. Во всем его облике был контраст: в походке — припрыгивающей и неторопливой, в движениях — по-юношески угловатых, в мощном рукопожатии, в шустром взгляде лукавых глаз на лице без эмоций. Как будто в пожилом теле замуровали подростка.

Владимир Семенович помог Гере пройти по мостику, чтобы ступить на борт его речного такси.

— У вас сильные руки, — сказала она восхищенно, — как у тридцатилетнего.

И осеклась. Зачем она заговорила про возраст?

Мужчина невесело улыбнулся:

— На самом деле мне только семнадцать.

Никита поспешил уточнить:

— Я тебе потом расскажу, почему так получилось.

На узкой скамейке речного такси сидеть оказалось удобно; они обнялись, закутались в клетчатое одеяло. Владимир Семенович завел мотор, и катер помчался вперед.

В Питере погода обманчива, особенно осенью. Если возле Невского проспекта градусов десять тепла, на Неве от ветра зубы сведет.

Как только они вылетели на просторы Невы, Гера продрогла. Верблюжье одеяло не согревало. Крупные брызги попадали на лицо, застывали корочкой льда на губах.

— Ничего-ничего, Гера, мы почти добрались, — подбадривал Ник.

Катер накренился, взял курс на гостиницу «Санкт-Петербург». Грозным серебристым торсом слева надвигалась «Аврора». Гере показалось, что катер несется аккурат в ее революционные недра, но они ловко обогнули «Аврору» и продолжили путь.

Гера замерзала. Приходилось до красна оттирать пальцы, дышать в ладони и плотнее прижиматься к Нику.

Он помогал ей согреться, подбадривал:

— Потерпи, мы уже подплываем.

Над водой проступили контуры крупной воронки изумрудного цвета. В этом месте попасть в Транспорт получилось бы только с катера, и Гера поняла, зачем Никита затеял экскурсию.

— Мы возвращаемся?

— Разве я тебе не сказал? На Аркаиме открылся новый туннель с необычными свойствами. Нам обязательно нужно там быть.

Вот так новость. А как же работа? Как Гера объяснит матушке, где загуляла?

Катер остановился рядом с воронкой, борта его закачались. Для удобства Владимир Семенович слегка развернул его боком. Никита осторожно привстал, поддержал Геру за руку.

— Спасибо, Семеныч. Если понадобится что-то отвезти-передать, обращайся.

— Бывайте! — отозвался «старик».

Раньше Гера никогда не прыгала в воду из лодки. В речку с тарзанки прыгала, но это, можно сказать, не считается. Стоя рядом с Никитой, она крепко зажмурилась и представила, что летит мимо воронки, погружается в обжигающий сумрак, и ее уносит теченьем в залив.

Вместо этого она приземлилась на твердую землю, а во рту появился привкус песка. Она пошевелила языком, избавляясь от скрипа мелких песчинок.

Прибыли. Не ушиблась? — спросил Никита.

Она осмотрелась:

Почему так темно?

Вокруг действительно было сумрачно и безлюдно. Контуры заброшенных зданий сливались с серыми скалами. Возле горизонта темнел океан. Океан был везде, где был горизонт. И никто не смог бы понять, где мрачное небо, а где водная гладь. Гера решила, что они переместились на остров.

Зданий немного, но впечатление от построек гнетущее. Постройки секционные, многоэтажные; на первый взгляд этажей в них больше, чем десять. В оконных провалах нет стекол. Место пребывает в таком запустении, что кажется — никто здесь не жил. Между зданиями, на мостовой, валяются обломки оконных рам, обрывки вещей. Как будто какая-то сила прошлась по квартирам и нарочно вынесла рамы из окон, вещи из комнат и все остальное. Ни кустика, ни единого деревца; казалось, что и трава в этом месте растет неохотно.

Гера присела на корточки, подняла с земли старую куклу. Кукла открыла глаза, и Гера выронила игрушку из рук. Она так и осталась лежать на земле с распахнутым взглядом, как маленький трупик ребенка.

Что это за время? Мы в будущем? Здесь был апокалипсис?

Нет, мы не перемещались во времени, — ответил Никита. — Это город-остров Хашима, префектура Нагасаки.

Мы в Японии? Как близко до Аркаима?

Четыре часа пути.

Здесь опасно?

Здесь нет никого. Люди не живут на острове с 1974 года, — он взял ее за руку, — ну… ладно… идем.

Они двинулись к каменной лестнице, обходя кучи истлевшего мусора.

Ник рассказал ей, как в девятнадцатом веке на острове вспыхнула жизнь; как обнаружили уголь, как начали его добывать. В двадцатом веке остров освоили пятьдесят сотен людей, оттого здесь так много многоэтажных строений. В те времена Хашима напоминал муравейник — шумный, перенаселенный людьми. Но жизнь здесь бурлила недолго. Из-за нефтяных разработок уголь добывать перестали, и людям стало не на что жить. Все население острова отправилось на поиски заработка. За несколько лет до рождения Геры последний житель Хашимы перебрался на крупные острова.

И здесь никогда не было лемургов?

Никита ответил не сразу:

Кто-то из наших считает, что все население острова — лемурги. По-моему, глупо так думать.

Можно ли обеспечить жильем столько переселенцев? — Гера принюхалась, закинула голову и от зябкого воздуха ощутила дрожь в теле. — Кажется, здесь случилась трагедия.