Мой личный враг

В последние несколько недель, по сути, с момента переезда в свое собственное жилье в центре, я взяла за правило бегать по утрам, и сейчас физическая активность кажется мне отличным способом прочистить голову перед неизбежным откровенным разговором с Даней. Ведь несмотря на волшебство прошедшей ночи, нам так о многом нужно поговорить.

В этот ранний час улицы практически пусты. Я сворачиваю с тротуара в близлежащий сквер и, выбрав плейлист, которым со мной поделилась Ника, начинаю неспешное движение по сонному городу.

Чем дольше я бегу, тем отчетливее ощущаю на плечах тяжесть собственных ошибок. Я ведь осудила Даню, не дав ему ни единой возможности оправдаться. А он, вместо того, чтобы махнуть на меня рукой, каким-то непостижимым образом наладил контакт с моим отцом, заставил своих родителей принять меня и организовал вчерашний праздник, на который пригласил всех наших друзей, чтобы ни у кого не осталось никаких сомнений в характере наших отношений. Парни, которые «просто трахают» дочерей бизнес-конкурентов своих отцов, так себя не ведут, правда?

Почему же я позволила себе усомниться в нем? Я ведь всегда любила и люблю его. Я совершенно осознанно вышла за него замуж. Думала, что когда-нибудь рожу наших детей. Так почему же при первом настоящем испытании, я так легко перечеркнула свою любовь и любовь, которая, в этом я теперь ничуть не сомневаюсь, живет и в сердце Даниила тоже?

Погруженная в тяжелые раздумья, я совершенно теряю счет времени и не замечаю, как пробегаю больше десяти километров. Сбавляю темп и верчу головой в поисках круглосуточного супермаркета или автомата, чтобы купить воды, и внезапно узнаю место, в котором оказалась. Именно в этом районе я хотела снять ту самую первую студию, которую в итоге забраковал отец.

Смотрю на часы и с внезапной решимостью достаю телефон.

— Мира, привет! — несмотря на ранний час, голос папы звучит бодро, но в нем отчетливо слышны нотки удивления.

— Пап, я бы хотела поговорить с тобой, — говорю честно, различая на заднем фоне радостный лепет брата. — Про Даниила.

— Конечно, — быстро соглашается он. — Что-то случилось?

— Нет, все хорошо.

— Мне как раз нужно, чтобы ты подписала одну бумагу, — задумчиво произносит папа, видимо прикидывая свой воскресный распорядок. — Мама, правда, спит еще. Давай я еще немного с Адрюшей поиграю и примерно через час приеду в офис? Удобно?

— Идеально. Спасибо, пап.

В выходной офисный холл непривычно пуст, и мои одинокие шаги отдаются глухим эхо в длинном коридоре. Когда я захожу в распахнутую дверь кабинета, отец встает с кресла и идет ко мне навстречу.

— Удивлен, что ты так рано позвонила, — произносит он с нескрываемой тревогой в голосе. — Почему ты одна?

— Я была на пробежке. Даня спит еще, — поясняю я и внезапно краснею. — Я просто не понимаю…

Папа подходит ко мне, берет меня за плечи и мягко спрашивает:

— Чего ты не понимаешь?

— Объясни мне, пожалуйста, что между вами произошло? — прошу тихо. — Я думала ты Даню ненавидишь, ведь он же Благов.

Папа вздыхает, потом берет меня за руку и подводит к дивану. Только после того, как мы садимся на мягкие подушки, он отвечает:

— Я был неправ. Действовал импульсивно, основываясь на многолетней предубежденности. Своими поступками и словами в отношении тебя и твоего мальчика я не горжусь, но тогда мне казалось, что таким образом я защищаю тебя.

— Тогда, — повторяю я. — А что изменилось сейчас?

— Даниил смог убедить меня в том, что он достойный человек, который сделает тебя счастливой.

— Каким же образом? — спрашиваю в замешательстве.

— Он сам должен рассказать тебе, не я, — папа отрицательно качает головой. — Я могу лишь повторить то, что уже сказал — он достойный парень. И ты с самого начала была права — мне просто нужно было дать вам двоим шанс.

— Но ведь Благовы отняли у тебя Питерский проект, — напоминаю я, пытаясь сложить в голове пазл, который бы объяснил столь резкие перемены в отце.

— Мира, это бизнес, здесь нет места сантиментам, — отвечает он твердо. — Если смогли отнять — значит мы с Игорем где-то допустили ошибку, — и вдруг мягко добавляет: — Неужели ты думаешь, что для меня бизнес может быть важнее тебя и твоего счастья?

— Ты считаешь, что с Даней я буду счастлива?

— Я в этом не сомневаюсь.

Действуя под влиянием порыва, я всем телом подаюсь вперед и крепко обнимаю отца, как вдруг замечаю на стене огромный чертеж с узнаваемым логотипом.

— Что это? — спрашиваю настороженно, резко отстраняясь.

— Это, — проследив за моим взглядом, отец начинает удовлетворенно улыбаться. — Проект, над которым наша команда работает. Тот самый, который мы получили после неудачи с Питером. Строительство спортивных школ под эгидой Nike.

Я в замешательстве смотрю на отца, потом снова на проект, вспоминая практически идентичный план на экране ноутбука Дани задолго до нашего расставания.

— Как… — слова застревают у меня в горле. — Как это получилось?

— Нам позвонил один человек и сказал, что компания Nike заинтересована в наших услугах. От них отказался подрядчик, но настоятельно рекомендовал нас.

— И ты не знаешь, что это за подрядчик? — спрашиваю ошарашено.

Папа отрицательно качает головой:

— Он пожелал сохранить анонимность. Но, когда такие проекты сами идут в руки, ты не отказываешься, даже не зная, кого за них благодарить.

Я закрываю глаза. Медленно открываю. Тот самый пазл, который никак не желал складываются, вдруг совершенно невероятным образом начинает формировать перед моими глазами картинку.

Я вспоминаю тот ужин, на котором отец сказал мне, что у него новый проект. Это было через неделю после того, как я ушла от Дани. В апреле. Полтора месяца назад.

Это значит, что все это время…

— Мне пора, пап, — говорю я, чувствуя, как в груди бешено бьется сердце. — Дома меня ждут.

— Ах, малышка, «дома», — повторяет отец, смакуя это слово. — Как же мне привыкнуть, что ты теперь совсем взрослая, да еще и жена?

— Я люблю тебя, пап, — говорю тихо, еще раз крепко обнимая его. — Спасибо за все.

Пока лифт несет меня вниз, я в приложении вызываю такси. У входа жду всего несколько минут, и вот уже машина по все еще свободным воскресным дорогам мчит меня к дому, где меня ждет человек, которого я, очевидно, совершенно не заслуживаю.

Весь путь я едва сдерживаю нетерпение: ерзаю на сидении, барабаню пальцами по коленкам, кусаю губы. Но когда такси тормозит перед подъездом, вдруг теряю всю свою решимость

Что я ему скажу? Я не знала, как просить прощения утром, еще не зная полной картины. Как же я найду слова сейчас, понимая масштаб того, Даня сделал для меня, ради меня?

В смятении опускаюсь на лавочку у подъезда, ставлю локти на колени и прячу лицо в ладонях. Сколько так сижу не представляю — только характерный звук открывающегося электронного замка заставляет меня поднять голову и взглянуть в сторону подъезда.

Сердце ухает в пятки, потом начинает быстро-быстро биться где-то в районе желудка.

Даня.

Он явно спустился вниз, даже не приняв душ: волосы все еще в беспорядке после бурной ночи, вид заспанный и небрежный. Он одет в спортивные шорты и мятую футболку, на ногах — кроссовки. Не из его обширной коллекции, а те универсальные, что обычно стоят у двери для экстренных случаев.

Когда он замечает меня, на его лице отчетливо проступает облегчение, которое быстро сменяется беспокойством.

Слежу, как Даниил медленно подходит и молча опускается передо мной на корточки.

Под пристальным взглядом его теплых синих глаз я чувствую себя странно уязвимой, маленькой, глупой.

Вглядываюсь в его лицо, хочу запустить пальцы в волосы, разгладить хмурую складку на лбу, но мои руки остаются лежать на коленях, а губы не в состоянии вымолвить ни слова. В конце концов мои руки в свои ладони берет Даня. Нежно поглаживает пальцы, вертит на безымянном пальце обручальное кольцо, которое сам же и надел.