Мой личный враг

— Давай лучше мы приедем в парк, где вы с Андрюшей гуляете после обеда, — предлагаю я, поглаживая малыша по спине.

Мама секунду раздумывает, а потом согласно кивает.

— Завтра? — уточняет она.

— Я узнаю, свободен ли Даня, — обещаю с улыбкой.

40

— Как я выгляжу? — придирчиво рассматриваю себя в зеркало, приглаживая несуществующие заломы на юбке из мягкой замши.

— Самая красивая, — Даня подходит ко мне со спины и, наклонившись, касается губами выступающей косточки у меня за ухом. — Не волнуйся, ладно?

— Как я могу не волноваться? — спрашиваю я, с шумом выдыхая воздух, когда он прокладывает дорожку из поцелуев вниз по шее. — Это твои родители.

— Ну, твою маму я же очаровал, — криво улыбаясь, заявляет Даня. — Моим родителям ты тоже понравишься. Успокойся. Это просто обед.

«Просто обед» будет проходить в загородном особняке Благовых на Новорижском шоссе. Накануне я поделилась новостью об этом с Леной, а в ответ она прислала мне испуганный смайлик и ссылку на фотосъемку этого дома, опубликованную в каком-то архитектурном глянце. И хотя с самооценкой у меня полный порядок, теперь я вовсе не уверена, что моя юбка Massimo Dutti и кашемировый джемпер COS достойны аудиенции в этом дворце. Не удивлюсь, если Вероника Благова в Givenchy и Chanel за милю почувствует запах торгового центра от моих вещей. К тому же, Дане легко говорить — у него в ДНК заложена способность с первого взгляда очаровывать женский пол, вне зависимости от возраста и семейного положения. А вот то, что его родителей впечатлит моя улыбка и цвет глаз, крайне маловероятно.

— Да расслабься ты уже, — продолжает свои увещевания Даня, пока мы едем по трассе за город.

— Я не напряжена, — огрызаюсь я, до боли сжимая ладонью металлический ремешок своей сумки Stella MсCartney.

В ответ он почему-то улыбается и при первой же возможности сворачивает на обочину.

— Что случилось? — хмуро спрашиваю я, когда он включает аварийку.

— Помогу тебе расслабиться, — самоуверенно глядя мне в глаза, Даня отстегивает ремень безопасности.

Щелкает замок. Сначала один, потом второй. Когда я освобождаюсь от ремня, Даниил тянется через разделяющую наши кресла автомобильную панель и разворачивает к себе лицом. Его ладони ложатся мне на плечи, спускаются вниз до запястий и поднимаются обратно. Несмотря на то, что помимо джемпера, на мне еще кожаная куртка, от его прикосновений мое тело наполняется телом. Так происходит всякий раз, когда он приближается ко мне, и я должна бы к этому привыкнуть, но отчего-то краснею, словно он касается меня первый раз в жизни.

Тем временем, Даня кладет одну руку мне на талию, пальцами другой обхватывает шею и рывком тянет к себе. Жаркое дыхание, опаляющее щеку, едва успевает предупредить меня о его намерениях, как теплый рот жадно накрывает мои губы. Слишком ошеломленная, чтобы протестовать, я хватаю ртом воздух, вместе с кислородом впуская внутрь его ищущий язык. Глупое сердце пускается в бешеный галоп, пальцы смыкаются в замок на его затылке.

— Ты умная, талантливая, красивая, — чувствую его дыхание на своих пульсирующих от стремительного натиска губах. — Моим родителям ты обязательно понравишься. Но даже если на секунду представить, что нет, это не будет иметь никакого значения. Ты нравишься мне, Мирослава. Я выбрал тебя, а ты выбрала меня. Это все, о чем тебе нужно помнить.

Спустя несколько минут и заключительную серию сводящих с ума поцелуев на обочине, внедорожник Дани вновь врывается в плотный автомобильный поток. Только теперь одна его рука лежит на моем колене, а я расслабленно улыбаюсь, не заботясь о том, что своими поцелуями Даня съел все помаду с моих губ, а Вероника Благова наверняка это заметит.

Через двадцать минут машина тормозит перед высокими коваными воротами, снабженными камерами и датчиками слежения, защищающими загородную резиденцию родителей моего мужчины. Даня открывает ворота собственным магнитным ключом и заезжает внутрь, останавливая машину недалеко от центрального входа сразу за серебристым Porsche.

— Да он огромный! — с благоговением произношу я, закидывая голову назад, чтобы рассмотреть дом с нависающим над крыльцом балконом, украшенным замысловатой лепниной.

— Глупая громоздка коробка, — отмахивается Даниил без особых эмоций. — У моей матери спорный вкус.

— Ты жил здесь в детстве?

— Я у бабушки жил почти все время, — отвечает он, и добавляет со вздохом: — Лучше бы у нее этот обед устроили.

— Бабушка, которая готовит паэлью? — спрашиваю я с улыбкой, вспоминая наш первый ужин в квартире.

— Именно, — он кивает. Его лицо становится мягче, лучики морщинок скапливаются в уголках глаз, губы растягиваются в ленивой улыбке. — Она тебе понравится, Мира.

Даня берет меня за руку, переплетая наши пальцы, и мы вместе идем к дому. Стоит нам ступить на крыльцо, как резная входная дверь распахивается, и на пороге я вижу тонкую фигуру Вероники Благовой, с ног до головы упакованную в Chanel.

— Мама, ты, конечно, помнишь Мирославу, — говорит Даниил, обменявшись с матерью дежурными поцелуями.

— Добро пожаловать, — отвечает она с вежливой улыбкой, которая не касается ее серых глаз.

— Спасибо за приглашение, Вероника Сергеевна, — произношу я, ощущая на спине теплую ладонь Дани. — Это вам.

Я потягиваю ей коробку с пирожными, ради которых заставила Даню сделать огромный крюк по центру.

— Не стоило, — говорит она, но коробку все же берет, только чтобы через двадцать секунд небрежно бросить ее на лакированную тумбу у входа.

Этот пренебрежительный жест здорово бьет по моим, и без того натянутым как струна нервам, но я стараюсь не заострять на нем внимание: киваю Даниилу, когда он предлагает мне помочь снять куртку, и благодарно улыбаюсь, когда его рука опускается мне на талию, чтобы проводить по холлу, выложенному мраморной плиткой, в зал.

Стол в гостиной уже сервирован на пять персон. Вероника Благова жестом приглашает нас присаживаться. Как только мы это делаем, в зал вальяжно заходит Петр Благов, держа под руку статную даму с седыми волосами.

Даня тут же встает, чтобы поздороваться с вошедшими: пожимает руку отцу, крепко обнимает женщину.

— Мирослава, здравствуй, — церемонно произносит глава семьи. — Рад видеть тебя в нашем доме.

— Здравствуйте, Петр Викторович, — отвечаю смущенно. — Благодарю за приглашение.

— Мира, это моя бабушка Валентина Андреевна, — вмешивается Даня.

— Здравствуйте, — я приветственно киваю головой и улыбаюсь.

— Дай-ка посмотрю на тебя, — ворчит женщина, сверля меня взглядом. — Красавица, конечно. Внук кого попало угощать моей паэльей не будет.

— Бабушка, ты смущаешь Миру, — ласково укоряет ее Даня.

В ответ на это замечание, я ощущаю, как румянец окрашивает мои щеки.

— Паэлья была великолепной, — говорю я, отмечая, как глаза пожилой леди озорно блестят. Кажется, из присутствующих она больше всех наслаждается этой встречей.

Даня отодвигает для бабушки стул во главе стола, а сам садится рядом со мной, в успокаивающем жесте на мгновение касаясь моей коленки под столом.

В этот момент женщина в униформе вносит поднос с закусками, и это позволяет мне незаметно перевести дух. При виде еды у меня протестующе сжимается желудок, но хорошие манеры заставляют меня попробовать каждую из закусок на моей тарелке.

К счастью, разговор за столом вертится вокруг нейтральных тем. Родители Дани обсуждают какой-то светский раут, вскользь интересуются моим образованием и увлечением живописью. И все, кажется, идет хорошо, когда вдруг Вероника Благова бросает, как мне кажется, заранее подготовленную гранату.

— Даня, у Верочки день рождения на следующей неделе, — говорит она, непринужденно болтая воду в бокале. — Вы с ней всегда были так близки, и ты хорошо знаешь ее вкусы. Было бы замечательно, если бы ты поделился со мной своими идеями насчет подарка.

Ладонь Дани на моем колене тяжелеет, я вижу, как напрягается его челюсть, но в этот момент в беседу вмешивается Валентина Андреевна.