Касание молнии

Была ли она права? Возможно. Честно говоря, я тоже переживала из-за этого – что Нелу Далка будет относиться ко мне предвзято лишь потому, что видел меня голой. Но я всё же уповала на его благоразумие. Ну, или мне предстояло на деле доказать, что я не так проста, как могло бы показаться.

Господи, неужели теперь каждый мой день будет напоминать борьбу? И мне на любимую работу придётся ходить, как на сражение?

– Так, ладно, – хлопнула я ладонью по столу, – Он тут, в конце концов, не будет проводить каждый день. Отец сказал – неделя в месяц, а то и реже. Тем более – этот румын будет заниматься бумажками и прочей ерундой. Мне даже видеться с ним необязательно – не могу представить себе ситуацию, в которой он окажется в заливе в гидрокостюме.

– Тоже верно. В таком случае – советую не опаздывать на работу, когда там новая звезда зажигает.

С этими словами Джек поставила в раковину свою и мою кружки, после чего потянула мою несопротивляющуюся тушку в сторону выхода. Мы с ней занимали просторную трёхкомнатную квартиру в крыле для сотрудников на последнем этаже. По вечерам с балкона открывался потрясающий вид на залив, в котором резвились мои подопечные. Вот они, плюсы жизни дочери руководителя – можно было выбирать жильё первой.

До нашего рабочего места мы дошли за двадцать минут. Это был небольшой домик на самом берегу залива. В нем, помимо душевых и уборной, было три комнаты – раздевалка, пункт наблюдения за китами и мой кабинет. Я там, правда, почти не сидела, и все биологи использовали комнату для хранения папок с документами. Это только кажется, что у морских биологов не было бумажной работы. На самом деле количество отчётов, которые нужно было заполнять ежедневно, просто зашкаливало.

Поздоровавшись с остальными, я переоделась в купальник. Вода в заливе, судя по данным, была прохладной, так что поверх купальника пришлось натянуть гидрокостюм. Безопасность, разумность и добровольность – это, знаете ли, три правила не только БДСМ, но и морского биолога. Я не шучу – в такую сферу приходят только добровольно. Когда большую часть суток проводить в солёной воде, портя кожу и волосы – на такое можно согласиться только так, из-под палки к нам никто не шёл. Мы все, как на подбор, были чокнутыми фанатиками. Эдакая секта, поклоняющаяся океану.

– Катина, что у нас сегодня? – спросила я у девушки, которую должна была сменить Джек на ночном дежурстве.

– Никаких ЧП, босс, – отозвалась та, едва сдерживая зевок, – Все малыши вели себя хорошо.

– Как Звёздочка?

Эту малышку – ну, как малышку, шестиметровую самку – мы обнаружили недалеко от берега пару недель назад. Её явно потрепало в схватке с каким-то крупным хищником – хвостовой плавник был сильно повреждён, как и бок. Мы выхаживали её, и я рассчитывала уже через месяц выпустить её на волю. К людям она привыкала неохотно, но хотя бы уже не поливала меня водой, как первую неделю.

– Хорошо, – улыбнулась Катина, – Я её покормила с утра, она должна быть благосклонной. Её приятель всё кружит вокруг загона.

Я только покачала головой. У нашей самочки был очень упорный кавалер. Я звала его Боб – сама не знаю, почему. Он появился недалеко от берега в тот же день, что и Звёздочка. Обе особи были частью резидентной стаи, что жила в границах заповедника. Мы вели наблюдение за всеми осёдлыми косатками недалеко от острова, а также дельфинами и белугами – да вообще всеми крупными жителями океана. Так что эти голубки были нам знакомы. Удивительно, что Боб оторвался от стаи, чтобы каждое утро плавать возле барьера, который отделял его нездоровую подругу от него. В стаях резидентных косаток правил балом матриархат, и сыновья никогда не покидали матерей. Наш случай – исключение из правил. Вот и говорите после этого, что киты ничего не чувствуют и не умеют любить.

– Думаю, сегодня можно пустить Боба к подруге, – чуть подумав, решила я, – Её раны почти полностью затянулись. Боюсь, если мы продержим голубков ещё дольше в разлуке – Боб нападёт на нас. А он мне нравится. Джек, проследишь за этим?

– Конечно, – кивнула подруга, – Проверю показатели остальных ребят – и к нашим неразлучникам. Ты чем займёшься?

– Хочу выйти в залив с ребятами, взять пару образцов. Ещё не помешало бы сделать парочку подводных кадров – проверю, как Лолита осваивается в стае.

С этой малышки всё и началось. Заповедник был создан для косаток, белуг и дельфинов, выбывших из развлекательных заведений, а также раненых или больных животных, спасенных из океана. Те, которые могли быть реабилитированы, в конечном итоге отправлялись обратно в дикую природу. Оставшимся мы предоставляли удобный дом для жизни до конца их жизни.

Лолита стала первой косаткой, которая попала к нам – я тогда была ещё совсем ребёнком. Она жила в океанариуме во Флориде, и это были действительно ужасные условия. Её аквариум был настолько мал, что его назвали «ванной». Лолита не могла даже повернуться нормально, не говоря уже о полноценном плавании. Когда заповедник начал работу – Лолиту выкупили и перевезли в залив.

Мама была уверена, что Лолита никогда не сможет жить в стае – она настолько привыкла к людям и была слишком зависима от них, чтобы узнать, что такое истинная свобода. Самка была очень взрослой – ей было сорок четыре года, когда её забрали и привезли к нам. Немного поздновато, чтобы начинать новую жизнь, но всё же. Ещё двадцать лет она прожила в заливе, постепенно узнавая, что такое – свободно плавать. И вот, буквально пару месяцев назад, я сделала то, на что и не надеялась моя мама – выпустила Лолиту на волю. Её приняла стая Боба и Звёздочки, хотя, без проблем не обошлось – ведь её никто не учил охоте и прочим премудростям. Поэтому, я регулярно отслеживала передвижения Лолиты на радарах, а также наведывалась к ней в воде.

– Передавай старушке привет, – голос Джек вырвал меня из омута мыслей.

– Эй, шестьдесят четыре – это ещё не старость! – обиделась я за свою подопечную, – Она, конечно, мамой уже не станет, но, с другой стороны, она может веселиться, не думая о ерунде типа детей, пелёнок и прочего.

На свободе самки косаток могли дожить и до ста лет. Конечно, Лолита много времени провела в неволе, но я всё равно верила, что она будет радовать меня ещё ни один год.

– Да уж, с такой защитницей ей ничего не страшно, – хмыкнула Джек, – Ладно, давай, бери оборудование – и дуй. Я тебя подстрахую отсюда, – постучала она по монитору, на котором отмечалось перемещение наших подопечных.

Загрузившись в катер вместе в двумя другими биологами – Тревором и Биллом – мы вышли из бухты и отправились в сторону выхода из залива. Я наблюдала за тем, как берег всё отдаляется от меня и ощущала, как меня с головой накрывало это чувство. Предвкушение.

Это всегда было, словно в первый раз. Погружение. Конечно, за годы в заповеднике все действия отточились до автоматизма – надеть ласты, маску, проверить баллон с воздухом, регулятор давления, прихватить с собой камеру, и, наконец, нырнуть. На деле же каждый раз это сопровождалось такой порцией восторга, что я чуть ли не визжала от счастья.

– Готова? – спросил Тревор, помогая мне закрепить баллон.

– Как всегда, – кивнула я, поднимая палец вверх.

Лежавшая рядом рация зашипела, после чего произнесла голосом Джек:

– Дани, приём. Твоя подопечная прямо под вами.

Бросив взгляд в сторону воды, я улыбнулась – над поверхностью показалось несколько плавников. Такие большие, такие опасные – и такие любопытные. Как дети.

– Принято, Джек, – ответила я подруге, перехватывая рацию.

Проверив ещё раз, всё ли в порядке, я глубоко вдохнула – и нырнула. Вода действительно была довольно прохладной – даже гидрокостюм не мог полностью скрыть это от меня. Но холод быстро отошёл на второй план, когда я увидела их – моих малышей. Я насчитала пятерых – видимо, решили отбиться от стаи и поплавать отдельно. Два малыша и три взрослых особи. Среди них я сразу нашла Лолиту – её было легко узнать по небольшому белому пятну прямо над плавником. Сделав несколько кадров, я убрала камеру на пояс и махнула своей подруге. Та повторила мой жест плавником, подплывая поближе. Косатки – удивительно умные существа, с очень развитым интеллектом. А живя в неволе, они очень быстро привязываются к своим тренерам. Мы с ней, конечно, познакомились, когда она уже была на каком-то подобии свободы, но мы были знакомы двадцать лет. Она ела у меня с рук, позволяла гладить её язык и безропотно разрешала трогать её плавники во время осмотров. Лолита доверяла мне. А я – ей.