Порученец

Распределение началось. Куратор практики, нудный бета с длинным носом, который придирался равным образом и к омегам, и к альфам, расхаживал по аудитории и раздавал направления. Носом он забавно подергивал, проверяя, не забыл ли кто-нибудь побрызгаться спреем от запаха. Запахи альф, а тем более омег, куратор терпеть не мог. Сопровождая каждую бумагу нелицеприятными комментариями и наставлениями, куратор никуда не торопился. А я рассчитывал отделаться быстро. Но противный старикашка меня как будто не замечал. Уже и троечники получили свои скромные места, и отличники со связями обрели свои шикарные офисы.

Народ подозрительно косился на меня, а я начал нервничать, неужели мне совсем места не нашлось. Или для рыжих существовал персональный ад? Наконец, куратор подошел к моей парте. Оперся одной рукой о столешницу, а другой – помахал направлением. Посмотрел как на таракана.

– А тут у нас образовалось явление просто космического масштаба. Как вам это удалось, Виллен? Вы штурмовали кабинеты топ-менеджеров или подкупили уборщиков? Или у вас есть тайный покровитель? Расскажите нам. Как омеге из задницы мира, без денег и связей, удалось получить место практиканта в лучшей компании города?

– Я вас не понимаю.

– Ну еще бы. Зачем вам меня понимать? Вы же звезда, а мы пыль. За пять лет ни один студент колледжа не проник в эту крепость ни на практику, ни на работу. И тут вы спускаетесь с гор и вуаля. Я хочу знать, Виллен, как вы это провернули? И я узнаю!

– Я понятия не имею, почему они одобрили мою заявку. Все подавали.

– Вот именно. Все подавали, а досталось вам. Вы пообещали им кадровую революцию и увеличение прибыли в десять раз? Стриптиз по пятницам? Небо в алмазах? – куратор оценивающе рассматривал меня, гожусь ли на стриптиз. По его взгляду выходило, что гожусь я только для помойки.

– Нет, – я понял, что лучше помалкивать, все равно мне никто не поверит. У меня самого не было никаких предположений. И уже пугала ответственность. В самом деле, зачем они меня берут? Среди всех заявок мою взяли. Методом тыка, не иначе.

– Я жду от вас еженедельные отчеты, Виллен. Все остальные сдают отчеты раз в две недели, – куратор бросил на парту мое направление и вышел из аудитории, хлопнув дверью.

Ребята тут же окружили меня, тормошили и поздравляли, всем были интересны подробности, которых у меня не было. Шутка “я что, рыжий что ли” обрела другое наполнение. А я совершенно не знал, за что хвататься. Надо было найти другую квартиру, поближе к практике, чтобы не опаздывать. Моя машина, облезлая и старомодная, имела все шансы стать главным позором на корпоративной парковке, да и мой гардероб, манеры, привычки… Я сам с собой заключал пари, на какой день компания поймет, что я им не подхожу. И выходило, что на первый, в крайнем случае, на второй.

Я позвонил родителям и, заикаясь, рассказал о своем то ли успехе, то ли провале. Папа и младший братишка захлопали в ладоши, и я понял, что, как минимум на неделю, деревня обеспечена темой для разговоров. Отец без лишних слов прислал денег на жилье и новую одежду. Было приятно, что он гордится мной. Двумя проблемами стало меньше. Но я все равно никак не мог для себя решить, радоваться мне или огорчаться. А что если я не справлюсь, и они мне напишут плохую характеристику, и потом еще пять лет никого не возьмут на практику? Куратор такого мне не простит, и дипломный год станет полосой препятствий.

Когда я появился по месту практики, одетый скромно, но вполне прилично, на меня посмотрели удивленно и пожали плечами. Хочешь практиковаться, ну практикуйся. Вот рабочее место, вот пропуск, вот личный бедж и талоны на питание в корпоративной столовой. Никому я тут не был нужен, но и прогонять не стали. Все занимались делом. Я же чувствовал напряжение от того, что их выбор пал на меня. Не мог перестать думать про шестьдесят человек на место. Выигрыш в таком конкурсе меня пугал. Отправляясь к руководителю кадровой службы за своим заданием, я изо всех сил старался выглядеть достойно.

– Дионте? – вместо приветствия спросил меня щеголеватый омега в возрасте, отрываясь от бумаг.

– Нет.

– Нет? – удивился руководитель.

– Я Виллен Кодер, не знаю никакого Дионте.

– Вот как. Ну что ж, я вас прикрепляю к группе по командообразованию. Они готовят крупное мероприятие, лишние руки не помешают. Удачи, Виллен, – он снова зарылся в бумажки.

В некотором замешательстве я вернулся в отдел. Задание мне понравилось, не за пиццей для начальства бегать, но я продолжал переживать, что занимаю чужое место. Ждали какого-то Дионте, а пришел я. Фамилия ничего мне не говорила. На всякий случай я решил не лезть на глаза высшему руководству. За неделю я вполне освоился, наша группа мне обрадовалась и я с чистой совестью отправил куратору первый отчет о практике, расписав на две страницы пункт о новых знаниях. Сознательно бросая камень в огород куратора, я высказался о блоках, препятствующих командообразованию. Пусть ознакомится, как он вредит делу своими шпильками.

За отчетом я засиделся, все в отделе уже ушли. Я тоже засобирался и тут увидел на столе для переговоров поднос с грязной посудой. В обед мы пили чай с тортом за мою первую неделю, и уборщики не помыли. Может, из-за того, что я долго работал с отчетом, не стали мешать. Утром народ придет, а тут немытые чашки. В каком-то непонятном порыве я схватил поднос и пошел в туалетную комнату мыть всю эту посуду. Поставил поднос между двумя раковинами, начал мыть, мне не в первой, мурлыкал какую-то песенку. Чашки были розовые, с мелким цветочным рисунком, блюдца фигурно вырезаны, позолота не бросалась в глаза – очень красивый чайный сервиз. Поставив последнюю чашку на поднос, я потянулся к коробу с бумажными полотенцами, и тут на моих глазах поднос заскользил, поехал вдоль края раковины, я метнулся удержать его и не успел. Поднос грохнулся на кафельный пол и сервиз предсказуемо разбился. Чашки, блюдца, десертные тарелки – все вдребезги. Я взвыл. К такой подлянке я не был готов.

Не делай добра, не получишь зла. К моей ситуации эта поговорка не имела отношения, но именно она всплыла в памяти. Кто меня тянул за руки? Зачем я схватил этот поднос? Надо было просто вынести его на кухню и оставить там. Но до нее пришлось бы идти в конец коридора, я, дурачина, решил помыть по дороге и в кухню отнести уже чистое. И что теперь? Как мне быть? Как признаться? Я тут никто, а убытки от меня существенные. Я ругал себя последними словами. Купить новый сервиз? Где взять денег? И такой разве купишь? Розовый порцелан.

Я сел на пол и разревелся. Как маленький. От обиды и отчаяния. Собирал по осколку на поднос и всхлипывал. Мне было так хреново, что даже мелькнула мысль бросить все и уехать в горы. Прямо сейчас, чтобы никто не нашел меня. Как можно было так опозориться? Руки-крюки. Моя гордость вся скособочилась от осознания последствий. Что ждет меня завтра? Куда деть осколки? Выбросить по-тихому и сделать вид, что не видел никакого сервиза? Это непорядочно, могут подумать на уборщиков, и мне это легче будет пережить, чем признание косорукости. Легче на один день. А как потом смотреть в глаза коллегам? Или пообещать погасить ущерб? Полугодовой зарплаты практиканта хватит?

Дверь хлопнула, кто-то влетел в помещение, как ураган.

– Ух ты, вот ты даешь, разбилось да, а ты чего ревешь, расстроился, чашки, что ли, жалко, красивые посудины, но я и красивее видел, помочь тебе убрать это? – как пулемет застрочил у меня над ухом.

Я поднял голову, рядом стоял рыжий и конопатый парнишка и восхищенно смотрел на осколки.

– Что теперь делать? – я беспомощно развел руками. Странно было спрашивать об этом у незнакомого подростка, но его участливость подкупила меня.

– Выброси, да и все.

– Я не могу. Я тут на практике, всего неделю, и так опозорился.

– Виллен, это ерунда, не реветь же из-за посудины, перестань.

– Из-за посуды, – поправил я и вскинулся. – А ты откуда знаешь, как меня зовут?

– В анкете прочитал. А я Тим. Я ж тебя выбрал. Ты рыжий и я рыжий, а рыжие должны вместе держаться и помогать друг другу, – парнишка быстро сбегал в туалет, а потом присел на корточки рядом и стал тоже собирать осколки.