Жизнь за ангела

– Мама, что случилось? – спросила Мария.

– Сестра твоя, Татьяна, сбежала с этим парнем, Александром. – ответила мать.

– Ну и пусть катится к своему оборванцу! «Шоб ноги ее в доме моем больше не было!» —сказал Отец.

Зимой советская власть докатилась и до Одессы, начали организовываться народные комиссариаты и прочее. Народ разделился на два враждебных лагеря, кто-то поддерживал большевиков, а кто-то не принимал их категорически, надеясь на восстановление Российской империи. В стране назревала гражданская война.

– Ничего хорошего не будет! В стране бардак! Я понятия не имею, что нам ждать от этих большевиков. – говорил Ян Новацкий.

Александр же, который был из простой рабочей семьи встал на сторону новой власти и всячески ее поддерживал, считая, что капитализм – это пережиток прошлого. Вскоре большевики явились в дом Новацких, описали и конфисковали большую часть их имущества.

Новацкому ничего не оставалось, как продать свой дом, остатки своего имущества и уехать в Польшу, начав все с нуля. Александр позднее подался в ряды Красной Армии и у них с Татьяной родился сын, которого назвали Сергей. В России у Анны остался брат, который воевал на стороне Деникина, пытался эмигрировать за границу, предположительно во Францию, Германию или Швейцарию, но погиб.

Глава 3

Прошло еще какое-то время, около года. Семья Новацких обосновалась в Польше, в небольшом городке Познань. В Познань, (а до 1919 г. немецкий Позен, восточная Пруссия), Ян Новацкий перебрался по причине того, что там жили его родственники, сестра и брат. Шел глобальный передел мира, Первая Мировая, поэтому полыхало везде, во всей Европе и Азии, не было ни одного спокойного места, кроме Соединенных Штатов! Изначально, эмигрировать из России Анна никак не хотела, а тем более оставлять свою дочь, у которой должен был родиться ребенок, но Ян ее уговорил.

Встретили родственники мужа Анну весьма приветливо.

– Знакомьтесь! Это моя жена – Анна, Дочь – Мария, Сын – Анатолий. Анна – это моя тетя – Зося, брат – Михаил. Лех – муж сестры, Сестра – Ева… – представил Новацкий.

– Проше пани! Мы очень вам рады. Проходите, пожалуйста, не стесняйтесь. – приветливо ответила Тетя Зося.

– Простите, Анна еще плохо разумеет по-польски. – объяснялся Ян.

– Ничего, мы ей поможем. «Правда Михаил?» – сказала Ева.

– Конечно, можете на нас положиться. – ответил ей Михаил.

Мария повзрослела, расцвела и превратилась в прекрасную девушку. По выходным она часто помогала отцу, торговала в обувной лавке. Имея приличное образование, Мария знала немецкий, польский язык и немного французский.

Однажды, в магазин заглянул молодой человек, наполовину немец, наполовину поляк. Оказалось, что у него развалились ботинки, лопнула подошва и пришлось срочно искать новые. Делать было нечего, и он зашел в ближайшую обувную лавку, где и увидел Марию. Звали его Вильгельм Локке, проживал он в Германии в Штеттине, в Польшу приехал к родственникам, заодно по каким-то делам – это и был мой отец.

– Здравствуйте пани! – сказал он приветливо.

– Здравствуйте пан! Что желаете?

– Мне обувь нужна, мои туфли совсем сносились, подошва оторвалась.

– Постараюсь вам помочь. – улыбнулась Мария – Какой у вас размер? Как вам вот эти?

– Спасибо. Мне нравится! Пожалуй, я их примерю. Они мне подходят? Сколько стоят?

– 2 марки.

– Беру! Пани, вы такая красивая! Как вас зовут?

– Мария.

– Мария? У вас красивое имя! Вилли, точнее Вильгельм.

– Очень приятно.

– Вы немец?

– Да, я из Штеттина.

– Вы хорошо говорите по-польски.

– Спасибо! У меня мама полька, мы живем в Германии. Я часто здесь бываю у родственников. Вы, наверное, здесь недавно? Я раньше вас не видел.

– Мы приехали из России. Вы, наверное, знаете, что там происходит.

– Конечно, мне очень жаль. Там власть захватили большевики. Мария, вы свободны? Я имею в виду не замужем?

– Нет.

– Тогда встретимся вечером? Вы согласны?

– Конечно!

Вскоре у них завязался бурный роман.  Мария забеременела и они поженились.  Молодые уехали в Германию и там обосновались. Вскоре, 28 мая 1920 года у них родился мальчик – так появился я. Отец назвал меня Иоганн-Вильгельм, в честь моего деда, а мама называла меня чаще всего Иваном или Иванко, так ей было привычнее.

В августе того же года большевики едва не взяли Варшаву, но потерпели поражение. Новацкий конечно же сильно переживал по этому поводу: «Еще не хватало, чтобы они и здесь свою власть устанавливали!»

Глава 4

Родители очень меня любили и баловали как могли. Отец постоянно покупал и дарил мне игрушки, таскал на руках, а мама пела мне колыбельные на русском языке, поскольку колыбельных на немецком она просто не знала! Часто в доме говорили и на немецком, и на польском, так что я сразу схватывал два языка.

– Папа, папа! Какие у меня солдатики! Я крепость построил, она настоящая! Смотри! – радости моей и восторга не было предела!

– Ух! В самом деле! Иди ко мне! Сейчас будем ее штурмовать… Возьмем крепость в бою и пойдем спать!

– Хорошо!

– Спать пора! – возмущалась мама.

– Мы еще немножко! – отвечал ей отец.

Елку на Рождество мы украшали все вместе, сами делали игрушки, бумажные фонарики, гирлянды, вешали пряники и печенье, разноцветные шары, солдатики. А знаете ли вы, что традиция украшать елку на Рождество зародилась именно в Германии? Как я был счастлив, когда отец подарил мне деревянного коня-качалку! Этот конь долгое время был моей любимой игрушкой, и я с него почти не слезал! Любил я в детстве и сладости. Ребенком я был не всегда послушным, но очень активным и любознательным, любил книжки и сказки. Спать меня уложить было очень сложно, засыпал поздно, а с трех лет днем я не спал. Темноты я боялся, был очень пугливым, ранимым и впечатлительным. Любил я и кривляться, часто был дразнилкой, задирой, за что от ребят мне потом прилетало. В дальнейшем эти качества превратились в тонкий юмор, способность к критике и самоиронию.

Было все хорошо, но, когда мне исполнилось почти пять лет, отца не стало. Мама ждала его вечером, а он не вернулся, пришлось заявить в полицию и тело искали несколько дней. Вечером в дверь нашего дома постучали.

– Фрау Мария?

– Да.

– Мы по поводу вашего мужа, он пропал неделю назад. Нашли его тело, вы должны проехать в участок на опознание.

Услышав подобное известие, моя мать едва не упала в обморок, еле-еле привели ее в чувство. Я тогда еще в полной мере не мог осознать того, что случилось, спрашивал маму: «Где папа?» – она плакала, обнимала меня и говорила, что больше он не придет. Возбудили криминально дело, но убийц так и не нашли. Моя бабушка по отцу, очень тяжело пережила потерю сына, поскольку в первую мировую она потеряла мужа, из-за чего здоровье ее сильно подорвалось и долго после этого она не прожила.

Вскоре к нам часто стал заходить один полицейский, помощник следователя, Рихард Шнайдер. Он настойчиво ухаживал за мамой, дарил цветы, и вскоре она сдалась. Мне непривычно было видеть в доме чужого мужчину, у меня к нему вспыхнула какая-то ненависть и я категорически отказывался его принимать. Иногда я подбегал к нему и начинал колотить его кулаками с криками: «Отстань! Не трогай ее! Это моя мама!» – на что Рихард отмахивался от меня как от назойливой мухи, давал шлепков, запирал меня в комнате или ставил в угол. Мама пыталась меня защитить, но это ей не всегда удавалось: «Рихард не тронь его, он же еще ребенок!» – говорила она. Какое-то время отчим терпел мои выходки, но в конце концов не выдержал, и чаша его терпения переполнилась: «Ребенок?! Ему почти уже шесть лет! Он должен понимать. Увози его к своей матери, путь с ним нянчится, а мне надоело!»

Как ни старался отчим, но заменить мне отца он так и не смог. Я еще не догадывался, что мама ждет от него ребенка и у меня будет сестра. Чтобы не доставлять им лишних хлопот меня решили отправить на время к бабушке, в Польшу.