Крылья Падшего

– У тебя вода кипит, – Ройсс прошла на кухню и выключила газ.

Я про него забыл, привык к электрическому.

– Кофе есть?

– Посмотри на полке.

Я достал из шкафчика жестяную банку, снял крышкой, зачерпнул ложкой тёмный порошок и высыпал в кружку. Чёрные гранулы звонко упали на белое фарфоровое донышко.

– Это что, четверговая соль? – спросил я, пересыпая её обратно.

– Сохранилась ещё от бабки. Давно собиралась выкинуть, – она забрала банку и плотно закрыла крышку.

– Сильная вещь. Оставь пригодится, – я перехватил руку, забрал банку и поставил обратно на полку.

– Это же просто миф.

– Все мифы на чём-то основаны.

Пока Эмма нарезала бутерброды, я заметил ссадины на костяшках левой руки и не удержался от вопроса.

– А это откуда?

– Ударилась, – она нервно одёрнула рукава кофты и отвела взгляд.

Сделаю вид, что поверил. Интересно, она в самом деле не в адеквате или печать так действует? Мы закончили завтрак Ройсс собрала грязную посуду и поставила в раковину.

– Нужно ехать к Алу, гримуар у него.

– У вас есть настоящий гримуар?

– Детка, у нас много чего имеется.

– Мне вообще-то на работу надо.

– Работа? А с магической печатью на шее не желаешь разобраться?

– Подождёт.

– Как знаешь, но вечером я за тобой заеду. Во сколько тебя забрать?

– Я заканчиваю в восемь. Дэн, почему ты мне помогаешь?

– Мне всё равно заняться нечем, а тут хоть какой-то движ.

Я немного лукавил. Я помогаю Алу, но, если по чесноку, её компания меня забавляет.

Мы вышли на улицу. Небо заволокло, из раздутых облаков пошёл снег. Я посадил Эмму в свою машину и повёз на работу, всё равно вечером забирать.

– Если так боишься потерять работу, я могу организовать больничный. Могу даже что-нибудь сломать для достоверности.

– Я не боюсь её потерять. Это точно не из-за денег, потому что у рядовых диджеев нет великих зарплат, как думают многие. Я больше в кабаке зарабатывала, когда в институте училась.

– Не подозревал, что у официанток хорошие чаевые.

– Я не работала официанткой. Я пела, то что заказывали, а пьяный народ бывает крайне щедрый.

– Так вот откуда такие глубокие музыкальные познания.

– Короче, мне моя работа нравится. Это весело.

– Если какой-нибудь чудик дозвонится?

– Всякое бывает. Однажды я с коллегой вела утреннею программу, к нам пришла медийная личность. Прямой эфир. Я задаю вопрос из списка, что-то о последнем концерте. Звёздный гость наклоняется к микрофону, открывает рот, но мой соведущий перебивает, поясняя вопрос. Гость обескуражен, думая, что его держат за идиота, он прикрывает глаза и кивает. Ведущий замолкает. «Звезда» снова собирается открыть рот, и снова встревает мой коллега. Гость растягивает губы, будто всю жизнь на лезвии играл вместо губной гармошки, но видно, как скулы ходят ходуном от нарастающей злости. И всё же он выдыхает и спокойно дожидается паузы. Смотрит на моего соведущего, тот смотрит на него. И только гость собирается ответить, как этот придурок опять вставляет реплику типа: «что Вам особенно запомнилось». Гость не выдерживает и тихо выдаёт: «Ёб твою мать». В студии воцаряется гробовая тишина. Я отключаю свой микрофон и сползаю под стол. А мой коллега невозмутимо отвечает: «Исчерпывающий ответ».

– Согласен, ситуация комичная.

– А ты чем обычно занимаешься?

– Всем, что мне нравится.

– Исчерпывающий ответ.

Эмма заулыбалась, вызвав у меня ответную улыбку.

Эмма

Я вышла на улицу после трудового дня, достала сигарету и закурила. Спустившись по ступенькам, я остановилась, вспоминая, где поставила машину. Я увидела Дэна и сообразила, что он меня сегодня привёз.

– Меня на машине не пропустили, пришлось оставить её за шлагбаумом. Пойдём.

Дэн растянул губы в фирменной улыбке, я кинула бычок в урну и послушно пошла за ним. Я его почти не знаю, может Вел прав, и Дэну действительно не следует доверять. С другой стороны первого я вообще не знаю. Мы остановились возле белого внедорожника. Я потерла виски, пытаясь собраться с мыслями.

– Опять голова болит? Я ж показал, как справляться.

– У меня не особо получается.

Откровенно говоря, я и не пыталась, но признаться в этом стало стыдно. Я с остервенением потерла о джинсы холодеющие пальцы и сложила на солнечном сплетении. Дэн встал за спиной и накрыл их горячими ладонями.

– У тебя руки ледяные. Замерзла?

Дэн провел большим пальцем по тыльной стороне кисти, заставляя волоски на руках подняться. Его дыхание коснулось уха, и по спине прокатилась приятная щекочущая волна.

– Немного, – выдохнула я.

– Позже отогреешься, а сейчас сосредоточься.

Я закрываю глаза. Вдох-выдох. Мы стоим в круге света, и я отгораживаюсь непроницаемым затемнённым стеклом.

– Ну как?

Я прислушалась. Голоса безмолвствовали, словно кто-то объявил режим тишины.

– Гораздо лучше.

– Ну и отлично. Только тебе нужно научиться самой. Я ж не могу постоянно стоять у тебя за спиной.

Волнение появившееся ниоткуда заставило вздрогнуть. «Эмма, я не смогу быть с тобой всегда. Тебе придётся справляться самой», – слова матери влетают, как сорвавшаяся с дерева стая птиц.

– Эй, ты чего застыла, залезай, – окликнул Дэн.

Я забралась на пассажирское сиденье, и машина тронулась с места. Я откинулась на спинку и прикрыла глаза. Возникло ощущение, что всё происходит не со мной. Слишком долго я отгораживалась от этого. Слишком долго прикидывалась нормальной. То, что существует другая сторона действительности я знала с детства. Бабушка рассказывала про нечисть и всегда оставляла на кухне возле батареи миску с молоком для домового. А если что-то пропадало, она привязывала к ножке стула платок и просила его отдать пропажу. Иногда мне казалось, что я его действительно видела. Потом перестала. Или просто перестала верить, что вижу. Мать учила гадать на картах таро и общаться с духами. Уже тогда я чувствовала, что это неправильно. И сколько бы не убеждали меня в таком ценном даре, я жалела, что не могу быть как другие дети. Я хотела беззаботно играть с ними, но меня редко принимали. Странная девочка, которая шепчется сама с собой и знает то, что остальным неведомо. Говорит невообразимые, иногда пугающие вещи. Меня саму это всё пугало.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «