Страница 8 из 9
Бабушка моя совсем приуныла, наслушавшись вчера соседку Ольгу Дмитриевну. Да и я, честно сказать, все еще находилась под впечатлением. Я как раз приехала из психбольницы, а на кухне меня уже ждали обе женщины. Соседку я узнала сразу – седая приятная женщина в инвалидной коляске.
– Здравствуйте, – вежливо поздоровалась и уже хотела прошмыгнуть к себе, но Марья Никитична тут же затараторила:
– Нет-нет, Лизонька, сначала покушай. А это, кстати, Ольга Дмитриева, я тебе о ней рассказывала. Я ей сказала, что ты готова помочь.
Я прикусила губу. Блин, ну бабушка у меня сама непосредственность. Я-то как-то не так буквально имела ввиду, а они прям меня сыщиком заправским представляют.
– Я… чем смогу, конечно. Ну там в полицию могу сходить, позвонить куда…
– А вы разве не? – соседка растерянно косилась на мою хозяйку, не понимая, что происходит.
– Я, наверное, не… вы немного не поняли.
– Так вы не сыщик? Не из полиции? – на лице и в голосе женщины было такое разочарование, что мне тут же захотелось сквозь землю провалиться.
– Простите пожалуйста, неувязочка вышла… я не ожидала, что вы такподумаете.
Марья Никитична даже покраснела. Видимо наобещала подруге невесть что. Эх…
– Ладно, Марья, спасибо за чай, но я, пожалуй, пойду, – Ольга Дмитриевна отъехала от стола, и тут я, сама не знаю зачем твердо сказала:
– Подождите вы уходить. Я может и не из полиции, но вдруг чем-то пригожусь? Чем больше народу знает о беде, тем больше у нас возможностей найти вашу внучку.
Ольга Дмитриевна на удивление послушно вернулась обратно. Снова с надеждой посмотрела на меня и заплакала.
– Когда вы в последний раз разговаривали с внучкой? Как кстати ее зовут?
– Ася, ее Асей зовут. Ей ведь всего девятнадцать, жизнь только начинаа-а-ется, – вновь заплакала несчастная женщина.
Но мне пришлось вновь вернуть ее к нашему разговору.
– Так когда разговаривали?
– Дак аккурат перед тем, как она ехать собралась. Я еще дура старая не спросила на чем поедет. У меня в тот вечер голова страшно разболелась, прям ни говорить, ни думать-ничего не могла, ужас такой. У меня такое раз в месяц бывает.
Марья Никитична согласно закивала, мол, да, бывает.
– И все. Утром звоню, а телефон уже недоступен. Я до вечера подождала и ну звонить этому уроду, папаше ее. А он лыка не вяжет, как всегда. Еще и обругал меня. Разве так можно? – на последних словах она так по-детски на меня посмотрела, что сердце сжалось от обиды за нее.
– Я всю ночь не спала, а утром прям к открытию в полицию побежала. Ну как побежала, – она указала на свою коляску.
Я кивнула, показывая, что внимательно слушаю.
– А они мне и говорят, а чего вы к нам? Нет, хоть не грубили и то спасибо. Но лучше бы они меня с ног до головы, а девочку бы искать начали.
Она снова вздохнула, но слезы на щеках уже высохли.
– В общем они мне – звоните папаше. А чего ему звонить, он всегда в дрова. Пошли мне на встречу, сами ему звонят, так разве ж он от слова «полиция» протрезвеет? Оболгал только мою девочку, сволочь.
– Как оболгал?
– Я даже говорить не хочу. Я не знаю, что за сердце надо иметь, чтобы родную дочь такими словами! Убила бы гада, вот ей богу убила. Да вот что я могу теперь?! Я же даже никуда толком ни доехать, да ничего не могу! – она снова заплакала.
Марья Никитична подошла сзади, обняла за плечи подругу, а я вздохнула.
Что, если у папаши были основания называть так дочь? Бабушка много может и не знать, как это ни печально… Нет, я ни в коем случае не оправдываю горе-отца, но пытаюсь отделить мух от котлет.
– В общем этот…этот, не знаю, как его назвать, так и не подал в розыск. Представляете? А я не могу, вроде как живу в другом месте. Отец же говорит, что все нормально. А потом и вовсе говорил, что приходила она. Но думаю врет. Ему просто с ментами, ой, простите, с полицией связываться неохота. А там деревня, кому там чего надо? Участковый вместе с ними колдырит.
– Успокойтесь, пожалуйста. Давайте сделаем так, я завтра попробую сходить в полицию снова. Ведь уже месяц прошел, а Ася так и не появилась нигде. А хотите, вместе пойдем? Я около пяти заканчиваю. Сразу за вами заеду и пойдем?
Лицо бедняжки засветилась от надежды.
– Да, конечно. Конечно, пойдем. Какая вы милая, деточка. Моя Ася такая же. Она никогда меня не бросала, а тут…
***
После ухода Ольги Дмитриевны я все-таки поужинала под пристальным взглядом моей хозяйки. Не знаю уж, о чем она думала в тот момент, но что-то явно ее тревожило.
– Марья Никитина… вы чего так на меня подозрительно смотрите?!
– Да я вот тут подумала, грешным делом. Но мне даже говорить как-то неудобно…
– Нет уж, говорите.
– Я про Асю. Что если папаша ее не просто так говорил?
– Я тоже об этом подумала. Но, с другой стороны, это же не повод не искать девушку. Может и правда с ней беда случилась?!
Спать ложилась с тревожными мыслями. Перед сном перешерстила интернет в поисках социальных сетей Аси. Но так ничего и не нашла. Надо же… в наше время сложно найти молодого человека без активности в сети. Таких практически нет. И вот Аси тоже нигде нет. Хотя возможно она прячется за каким-нибудь смешным ником и найти ее практически невозможно. Надо будет через друзей попробовать.
С другой стороны, если она живет в деревне, как говорит ее бабушка, то… да ладно, во всех деревнях давно есть интернет, а значит она просто обязана была где-нибудь да зарегистрироваться.
В общем промаялась я с такими мыслями некоторое время и, наконец, уснула.
***
Весь следующий день я разгребала бумаги в кабинете Петровича, на все лады кляня и его самого и его секретаршу. И за всеми этими делами чуть не позабыла про соседку. Опомнилась уже, когда вошла в дом. Бросила пакет со сменкой у порога и помчалась к ней домой. Минут десять звонила и стучала, но дверь так никто и не открыл. В тревоге вернулась домой, в это раз на пороге меня встретила заплаканная Никитична и я сразу поняла, что что-то случилось.
– Оленьку на скорой забрали. Она ко мне приехала часа два назад, вся синяя. Еле сипит что-то, а потом так страшно обмякла, я чуть не умерла. Второй инсульт, представляешь? Ох не надо было вчера ее тревожить, ой дура я…
– Да что вы такое говорите-то? При чем тут вы? Неужто без вас она не переживала? Вот и довела себя.
Но бабушка меня не слушала, все больше заливаясь слезами.
– Ну вот что! Слезами делу не поможешь. Сами видели, что бывает от сильных переживаний. Вы же не хотите так же? – я так грозно это сказала, что мои слова подействовали.
– Ох, ну и правда, чего я. Надо действовать немедленно, а не реветь. Какая же ты умница, Лизонька.
– Вот и славно. Я как раз в полицию пойду сейчас, попробую выяснить, что они там вообще делают.
– Вот и правильно. Иди милая, иди.
Я уже подошла к двери, как бабуля громко крикнула:
– Стой!
– Что такое? – я испугано обернулась.
– Поужинать бы…
– Потом, Марья Никитична, все потом. Вначале дело.
6
– А я вам говорю, у нас там ее бабушка умирает!
– Ну от меня-то вы чего хотите? Вы ей кто? Родственница? Покажите документы.
– Я ей подруга и соседка. Бабушке в смысле.
– Это не то.
– Да что вы ж такие тут все что ли?! Вы понимаете, что у меня там человек умирает, а вы мне бюрократию разводите.
– Девушка, идите уже отсюда… ну детский сад, ей богу.
Я чертыхнулась. Хотелось кричать. Матом. Громко.
Но, естественно, не кричала, ибо мозги еще кое-какие все-таки сохранились.
– Что тут случилось? Кто так ругается? Ай-яй-яй, такая красивая и так ругается, – из кабинета напротив вышел мужчина в годах, одетый в гражданскую одежду, и поманил меня пальцем.
– Вы что хотели?
– Я хотела узнать, ищут ли одну девушку. Ее бабушка сегодня с инсультом попала в больницу, очень ждет внучку. Папаша пьет, не просыхая. Ему и дела до девчонки нет, а кто искать-то будет? – чуть не плача выдала я ему все как на духу.