Страница 5 из 15
- Посмотри на себя, - отдышавшись, сказала она. - Ты же и есть грязный чумазый звереныш. Найди лучше корень, который сделает из тебя человека. Обычно он mylom называется.
Пашка сжал кулаки. Всякому другому, назвавшему его зверенышем, перерезал бы горло. Тут же, не колеблясь... Но у нее это оскорбление прозвучало как-то иначе... мягко... бессмысленно...
- А имя-то у тебя есть, звереныш?
Опять в пустоту...словно пустой звук...
- Пашка, - произнес он, счищая с ладоней подсыхающую грязь.
- Да ладно, - удивилась Люба. - Russkiy, что ли?
- Какой?
- Ну, по natsionalnosti ты кто?
- Не знаю, в поселке родился, - Пашка мотнул головой в сторону поселения.
- А родители кто? - не унималась девчонка.
- Да откуда мне знать! - взорвался Пашка. - Выкинули в лес, как кусок дерьма. Стая воспитала.
- А имя тогда откуда?
Пашка выдохнул. Кажется, он понял, чего она от него хотела.
- Имена мы завоевываем, когда приходит время, - пояснил он. - Младший в честном поединке побеждает старшего, и забирает его имя, оружие, одежду. Теперь понятно?
- Jest, - Люба вернула Пашке нож. Тот быстро его спрятал. - Ну, Pashtet, веди меня к своим что ли, в Стаю. В тюрягу я больше не вернусь.
- Вообще-то я на дежурстве, - сообщил Пашка, и посмотрел в ту сторону, где оставил лежать Сопляка. Того на месте не оказалось. Скорее всего, тело утащили грагсы. Эти падальщики постоянно крутились вокруг поселка. Но была вероятность, что звереныш и сам сбежал. Тогда совсем худо. Нападет еще исподтишка... - Ладно, пошли. У нас ведь чрезвычайная ситуация. Только в свою Стаю я тебя не поведу. Девчонкам у нас нельзя.
- А есть еще и девчоночья Стая? - удивилась Люба.
- Есть, - кивнул Пашка.
- Prikolno. Что-то вроде amazonok?
- Я не знаю, о ком ты говоришь, - Пашка последний раз посмотрел на поселение, прежде чем уйти в лес. - Придем - сама все увидишь.
Шли молча. Пашка впереди, ловко пролезая между кривыми стволами деревьев, придерживая ветки. Идущая следом Люба несколько раз застревала, и ему приходилось ее выдергивать. Когда присели передохнуть, он спросил:
- Как там, по ту сторону туч? Все сыты и счастливы?
- Не знаю, как у других, а у меня война, - спокойно ответила Люба. - Прервали на самом интересном, ушлёпки.
- С кем война?
- С уродами, что решают за нас.
- Родители? - осторожно спросил Пашка.
- Эти в первую очередь, - Люба махнула рукой. - Но я их уже победила. Именно таким образом, как учили в дебильных multikah. Там всегда появлялся какой-нибудь her в trusah поверх штанов, и решал все проблемы. Быстро и эффективно. Что в kino, что в igrah, - все одно... Они сами же диктуют методы борьбы, а потом удивляются, откуда в детях столько жестокости. Да потому что с pelenok бросают... Тебя в лес, меня в поток лживой информации... Вот когда захлебнешься всем этим, отравишься... Вывернет наизнанку... А я ведь знаю, что бывает иначе. Мне давали попробовать и lubvi, и neznosti, и laski... Слишком мало, чтобы поверить в них по-настоящему. Но даже ради этих жалких подачек я готова рвать глотки...
Пашка сидел тихо, пока она говорила. Часть слов он не понимал. Они принадлежали тому огромному миру, что находился далеко-далеко, за пеленой облаков, за... тем, что там было...Пустота? Холод? Ему никто никогда не рассказывал подробностей, даже Капитан. Говорил только, что есть большая земля и миллиарды людей, добрых и счастливых, не знающих болезней, голода и страданий. Если не поддаваться слабости, то однажды сможешь там оказаться.
- Я вот помню, когда была совсем маленькой, мама мне skazki на ночь читала, - продолжала Люба. - Редко, но читала. А потом zelovala в лоб, и уходила. И было хорошо, тепло и уютно. С возрастом все попытки добиться skazki заканчивались двумя решениями: или мне совали в руки planshet, либо включали тупые multiki. Но детство-то не кончилось, mat vashu v plazmu... Хочется skazki! Хочется верить во что-то хорошее! А ничего нет... и не будет.