Страница 38 из 100
- Уж не знаю, каким чудом, но инкубатор распознал наши капсулы, - голос Гэйли вновь ворвался в мои мысли. - Эндофоллы Сата и еще пятерых погибших оказались перемещены в новые тела. Только вот дозреть им уже не дали. Система окончательно вышла из строя. Вот так в Лапире появились первые дети.
- Каково это - быть бессмертным, Гэйли? - спросил я.
- Страшно, - ответила та. - Говорят, что бессмертному в первый раз очень страшно умирать. И очень больно.
Страшно и больно... Надо же, всего лишь мгновение, временные неприятности, а она говорит так, будто в самом деле жизнь заканчивается. И не будет никакого 'после'. А ведь Эргол тоже говорил, как ужасно больно потерять тело, данное Отцом. Только о какой боли он говорил? Скорее всего, дело не только в физических страданиях.
- Сколько вы живете? - решил уточнить я. - Эргол упоминал, что ваши тела все же стареют. И если взять в расчет отсутствие рождаемости, то выходит...
- Изначально нас было семьсот тысяч, - с грустью в голосе ответила Гэйли. - Осталось меньше половины. Мы слишком поздно научились быть по-настоящему бессмертными. А ресурс наших тел действительно не вечен. Отец дал нам жизнь сроком в три десятка спиллийских столетий, но, как правило, она делится на несколько отрезков памяти. Дело в том, что человеческий мозг рано или поздно очищается, сбрасывая накопленные знания и опыт. Мы не знаем, в чем причины. Возможно, сказываются частые приступы Траума. Или в самом деле Отцом была допущена какая-то ошибка, и наш срок должен быть в разы меньше. А на Терре сколько люди живут, Фёст?
Я внимательно посмотрел в ее глаза, предвкушая увидеть в них буйную реакцию на свой предстоящий ответ.
- Сто земных лет - это предел, - произнес я, с удовольствием замечая, как брови девушки поползли вверх. - Сто пятьдесят по меркам Спилла. Но до такого возраста доживают единицы. В среднем - шестьдесят-семьдесят лет. Да и то, к этим годам тело становится настолько дряхлым и больным, что все существование сводится только к ожиданию смерти.
- Это вполне нормальный естественный процесс, - отстраненно проговорила Гэйли. Она явно о чем-то думала. - В том случае, если исправно работает репродуктивный механизм. Старые должны умирать, чтобы дать дорогу новому поколению. Все правильно. Значит, все подтверждается. Мы - генетический мусор с рудиментами вместо органов размножения...
- Не смей произносить это вслух! - вдруг послышался строгий голос Эргола. Он, скрипя несмазанными суставами, тяжело поднялся на ноги. Струи пара обдали спинку дивана. - Есть закон, и не стоит его нарушать. Мы же договорились, Гэйли. Так?
- Да, - нехотя согласилась та. - Буду молчать.
- Вот и ладно, - проскрежетал Эргол, направляясь к выходу. - Будет подходящее время и место, еще вернемся к этому разговору. А сейчас отдыхайте. Я займусь расчисткой снега, а вы можете пообедать. Мне это удовольствие пока недоступно.
Выждав некоторую паузу, Эргол скрылся за дверью. Гэйли странно посмотрела на меня. Спросила:
- Ты голоден?
- Есть немного, - соврал я. На самом деле желудок уже давно изнывал от предвкушения встречи с нормальной пищей.
- Тогда, есть предложение, - встрепенулась Гэйли. - Я видела у тебя в сумке несколько круглых металлических емкостей. В них еда?
- Консервы, - кивнул я. - Не самый лучший вариант. Это провизия на экстренный случай.
- Все равно годится, - глаза девушки лихорадочно заблестели. - Приготовим обед, сочетающий твои консервы и нашу синтетику. Посмотрим, что получится.
Кухонный аппарат долго соображал, явно не желая познать натуральное, хоть и второго сорта мясо. Затем выдал в тарелку однородную серую массу. Помещение сразу наполнилось пряными ароматами восточной кухни. Если верить запаху, получилось вполне неплохо. По крайней мере, не хуже перловки с тушенкой.
Я вообще заметил, что люди в Лапире не стесняли себя маленькими индивидуальными помещениями в виде отдельных комнат. Что в челноке, что в доме было одно основное жилое пространство, включающее в себя и зону отдыха, и кухню с гостиной. Удивительно еще, что туалет и душевую по какой-то случайности отделили. Наверное, из-за амбре первого, и излишней сырости второй. В подобном образе жизни явно проглядывали тени из далекого прошлого, из первобытнообщинного строя моих земных предков. Интересно, было ли здесь нечто подобное?
Когда наша стряпня была разложена по тарелкам, и мы уже приготовились было вкусить сей кулинарный изыск, появился Сат. Вымытый, переодетый, он тщательно принюхивался, водил носом, явно соблазненный вполне аппетитными запахами.
- Конт би, Сат, - Гэйли кивнула на один из пустых стульев. После чего наполнила еще одну тарелку.
- Пар глин до самбоно? - мальчишка сел за стол. Приступил к еде, окуная пальцы в серую кашу. Столовых приборов здесь не использовали, все ели руками, предварительно вытерев их влажным полотенцем.
Я достал алюминиевую вилку с чуть погнутыми зубцами, прошедшую со мной через все радости и невзгоды долгих скитаний по чужим мирам, и под заинтересованные взгляды со стороны хозяев дома начал трапезу.
- Удобно? - немного погодя спросила девушка, косясь на диковинный предмет.
- Очень, - ответил я, продолжая поглощать пищу.
- Дашь попробовать?
Я пожал плечами, вытер вилку о полотенце, и протянул Гэйли. Та неумело взяла ее в руку, покрутила. Затем, подцепив немного каши, сунула в рот.
- Оу! - каша полетела на стол, забрызгивая всю полированную поверхность. - Больно!
Я рассмеялся. Даже не думал, что вилкой так просто уколоть себе язык. Наверное, ей стоило начинать с пластмассовых вилок для младенцев.
Вернув мне обратно столовый прибор, девушка продолжила есть традиционным способом. У нее это получалось намного удачнее.