Страница 74 из 193
– Это кто такой? – Медведь нахмурил брови, пытаясь вспомнить, о каком таком Никифоре говорит девочка.
– Да с берега. С нашего, что с острова видать.
Медведь хлопнул себя по лбу и рассмеялся. – Как я мог забыть о нём. Ну конечно. Но, ты ничего не напутала? Мне ли это письмо? – Мужчина с сомнением посмотрел на Сашу.
Девочка пожала плечами. – Так Никифор сказал. Я как о тебе обмолвилась, он и вспомнил. Сказал: «Передай Медведю».
Ну, раз так, так пусть так и будет. – Он расстегнул куртку и спрятал письмо во внутреннем кармане.
– А вы сейчас не прочтёте разве?
Медведь хмыкнул и с улыбкой посмотрел на девочку. – Прочту когда глаз лишних не будет.
– Боитесь, увижу? А может я прочитала уже, да всё знаю.
– Уверен, что не прочитала. – Охотник потрепал Сашу по голове. – Ехать нам пора. Взбирайся, давай на Пегаса.
Все сели на лошадей и тронулись вдоль расщелины удаляясь от моря. Прямая как стрела она тянулась уже несколько километров, а признаков её окончания видно не было.
– Что делать то будем?
– В лес заедем, там и подумаем.
Неожиданно для путешественников расщелина закончилась не дойдя до леса нескольких сотен метров. От того места где она заканчивалась, начиналась скалистая гряда.
– Вот же как! – Удивился Фёдор. – Прям уткнулась в медвежий камень и закончилась.
– Что ты называешь медвежьим камнем? – поинтересовался Медведь у Фёдора.
– Да как же? Вот же. Гряда эта так и называется. Да пади уж жизнь всю мою так зовётся. Считается будто это место святое для медведей. Будто есть в этой гряде лаз глазу человеческому неприметный. Он и есть – вход в пещеру.
Путники спешились. Гряда не была высокой, однако решено было преодолеть её пешком, ведя коней под уздцы, так как усеяна она была острыми камнями, большими и маленькими. Преодоление медвежьего камня не заняло много времени. Спустившись на твёрдую почву покрытую мхом команда оседлала лошадей и продолжила свой путь в сторону рыбацкого поселения. Вскоре они уже слышали лай собак, а следом видны стали и крыши домов. Навстречу путникам вышли два рыбака. Оба пожилого возраста, в тельняшках и на босу ногу.
– Доброго вечера, путники! – Один из них поднял руку в знак приветствия. – Расседлайте коней да в хату мою.
– Они даже не спросили кто мы? – Саша обернулась к Фёдору.
– Знают они, кто мы. Ждали нас. – Фёдор усмехнулся.
Оставив коней заботам одного из встретивших их рыбаков, путешественники прошли в избу. Тёмное низкое строение атмосферой своей походило на средневековое жилище где-нибудь на севере европы. Посредине просторного зала стоял длинный стол крепко сколоченный из толстых груботёсаных досок. Поверхность стола блестела, вероятно, от долгих лет полировки локтями и утварью, и пролитыми на неё, эту поверхность, рыбьим жиром, а может и ещё чем. С обеих сторон вдоль стола стояли скамьи. Они, как и стол, выглядели крепкими, массивными. Над столом висела зажжённая керосиновая лампа. В углу зала стояла сложенная из кирпича печка непонятной конструкции. Возле печки, на полу, лежало несколько матрасов. Окон в помещении не было. Единственным источником света являлась лампа над столом.
Вошедший в дом рыбак сообщил, что кони их покормлены и отдыхают, претворил скрипучую дверь, прошёл в левый от двери угол и стал возиться с деревянной бочкой.
– Вы присаживайтесь. Сейчас селёдочкой вас угощу. Есть ещё сёмга и отварное мясо лося. – Он выставил на стол большие алюминиевые миски с рыбой, а из печи достал кастрюлю, в которой, по всей видимости, было мясо. – Подкрепитесь. – Заметив, что Саша потянулась к кастрюле, строго сказал: – это не для девочек. Жёсткое шибко. Возьмите лучше селёдочку.
Фёдор с Медведем одновременно засмеялись.
– Ладно тебе. Ты лучше скажи, что это за напасть такая у вас приключилась. – Фёдор большим ножом отрезал часть от куска лосятины и дал Саше.
– А то сами не догадываетесь? – Рыбак покосился на девочку.
– Ах вона что. – Медведь следом за рыбаком глянул на ничего не подозревающую, с аппетитом жующую Сашу.
– Так ведь пальцем никто ни кого не тронул. У девушек спросить можешь. Они свидетельствовали.
– Ты это про наездниц? – Рыбак прищурив глаза посмотрел на Медведя.
– Алеутки мои. Порасспроси их.
– А зачем? Что мне охотницы твои? – рыбак хмыкнул. – Мне одного слова лесной девицы достаточно. Она то мне и поведала. – Он погрозил пальцем. – Смотрите у меня. Сколько поколений нас сменилось тут, а вы всё идёте дорогой своей. Знайте, оно всё сильней и сильней становится.
– Не тех ты пугаешь, рыбак. – Баба Лиза строго посмотрела на хозяина дома. – Боятся пусть те, кому силы своей мало.
Тот опустил голову. – Знаю я вас. Да только страшно мне за неё. Ежели она силы своей не достигнет, почитай, напрасно всё было. Конец неминуем.
– Не думай так. Есть мы. Иначе, зачем мы сами себе? Что мы скажем по возвращении? – Баба Лиза обвела взглядом сидящих за столом. – А сейчас, – она посмотрела на Сашу и Поля, – детишкам спать. Взяли свои спальники и живо ложитесь. Ну а нам, – Лизавета окинула взглядом взрослых, – поговорить надо ещё.
Взрослые удалились на улицу. Уставшие Саша и Поль залезли в спальники и скоро уснули.
Утро пришло в темноте неосвещённого дома. Путешественники собрали свои вещи, позавтракали горячим травяным чаем с хлебом и вышли на улицу. Погода стояла пасмурная. Небо заволокло серостью. С моря доносился шум прибоя. Пахло прелой травой и дождём. Кони стояли осёдланными возле крыльца. Рыбаков не было. Саша обратила внимание на хмурое лицо Медведя и сосредоточенное Фёдора. Баба Лиза, как всегда, была по-стариковски одинаковой, молчаливой. Без разговоров сели на коней и взяли путь дальше, вдоль берега. Начал накрапывать дождь. Фёдор на ходу вытащил из седельной сумки плащ и накрыл им девочку. Мерная поступь лошади и тишина успокаивали Сашу, и она уснула.