Страница 52 из 193
– Мама, мне что, надо умереть? Тогда она останется? – девочка начала успокаиваться вместе с пониманием того, что она может хоть как-то исправить эту страшную для её мамы ситуацию.
Мама девочки медленно повернула голову и посмотрела на дочь. – Не смей говорить о смерти. – Слёзы с новой силой потекли по её щекам.
– Но тогда погибнет малышка, а она, это я?
– Женщина подняла руки к небу и потрясла кулаками от отчаяния. – Да.
– А если никто не умрёт, то умрём мы обе?
Та молча опустила голову.
– А я могу исчезнуть сама? Ведь могу. Скажи, что могу.
Мадам Бишот, уставившись взглядом в песок, вздрогнула и ничего не ответила дочери. «Исчезнуть? – женщина удивилась словам дочери. – Но как она сделала подобный вывод? Как связала смерть с исчезновением?» – Она подняла глаза на дочь.
«А малышка сама не может. Она же ещё ничего не понимает, – Николь задумчиво смотрела в корзинку, на маленькое пухлое личико с огромными, очарованными от созерцания нового мира, глазами. – Она, это я. Если я уйду, она останется и вырастет до меня, и мама меня не потеряет».
– Нет, милая! Не думай об этом! Умоляю! Я не могу тебя потерять! – мама Николь закрыла лицо ладонями и снова зарыдала.
– Мамочка, но я же останусь. Вот же я, в корзинке, – Николь вновь заплакала. Она ничего не понимала из всего происходящего. Ей было страшно за маму, и горько за свою жизнь, которая по воле судьбы, или чьего-то промысла, так неожиданно и быстро прерывалась. И только маленькая искорка осознания того, что она сейчас, ценой своей жизни, спасает маму и эту малышку, согревала её и заполняла вторую чашу весов, тогда как первая уже была занята чёрной пустотой.
Бегущие по водной глади и освещающие горизонт лучи света маяка совершали круг за кругом. Стоящий на горе, маяк, прорезал пелену забвения, высвечивая в пустоте беспамятства странные фрагменты ушедшего и не наступившего, а под горой, на равнине, недалеко от шёпота морских волн, окружённый берёзами, нёс свою неприметную службу старый колодец. Уловив зеркалом воды, хранимой в своей утробе, голос той, которой был обязан существованием, колодец заиграл мелодию реликтового снега. Пространство завибрировало, заискрилось, и начало стягиваться в тугой пучок. Вслед за пространством в колодце оказались все дороги, история которых начиналась и продолжалась всегда, и направления которых, ими не ограничивались. Дороги эти проложены были одной, и для одной предназначались. Ей и служили. И сейчас, в момент, когда девочке предстояло найти выход и принять решение, колодец явился на помощь свернув исхоженное в одну спираль. Спираль сжалась в тугую пружину, витки соединились, и теперь, куда бы девочка не пошла – она придёт в центр, к колодцу. И только здесь она сможет распутать спираль и освободить её. Освобождённая пружина выстрелит энергиями витков, распрямится и раскидает по пространству фрагменты дорог, давая девочке возможность выбора, который она же себе и оставила.
Всё это проникло в девочку. Заиграло. Пришло понимание, а за ним и решение. Такое уже происходило. Смутно-знакомые, отголосками давно ушедшего, воспоминания всколыхнулись. То были вовсе не сны. Она ошибалась.
«Времени нет, мама. Я что-то сделала с собой и появилась снова, это моя вина, но я знаю как остаться для тебя. Мне надо освободить место для себя этой. Я уже знаю, хоть это и не понятно как. И я знаю точно, это не будет смерть. Я только исчезну. Уйду».
– Девочка моя, Николь, милая, – мама вскочила на ноги, подошла к дочери, села напротив и крепко обняла уткнувшись лицом ей в лоб. – Это я что-то сделала не так. Не ты.
– Мама, береги меня, – голос был тихим и спокойным.
Времени нет. И пустота совсем невязкая. Напротив – пустота прозрачна и прохладна. И в ней совсем нет звуков, кроме этой мелодии, и Николь хорошо её знала.
Мелодия приближалась, становясь всё громче. А за кромкой пустоты, в черноте пространства, открылась чистая страница блокнота, и детской, нетвёрдой рукой, неуверенно выводились линии складывающиеся в наполовину незаконченные буквы.
***
«Мы с тобой ещё свидимся. Ты узнаешь меня. Гуляя по берегу приметишь вдали, в волнах, корзинку, и всё поймёшь. И твои руки примут меня, и мы станем вместе. Снова, как много раз до того. И сейчас я готова утвердительно заявить тебе: так будет множество раз и дальше. Ты будешь принимать меня, и любить, и быть мне матерью. Я не забуду этого. Я ценю. Я люблю тебя».
<p>
<a name="TOC_id20252686"></a></p>
<a name="TOC_id20252689"></a>Глава 11 КВАНТОВАЯ ЗАПУТАННОСТЬ
И только сны, осколками памяти, трепали моё сознание. Только сны оставались верны моему замыслу. Только они держали меня не давая свернуть с дороги, что своими трудами выкладывала я подбирая фрагменты пространства. Прошедшее разговаривало со мной снами, рассказывая о путях моих. Восток, ты тонко вьёшь нити, изящных кружев. Но огонь моих желаний сожжёт их, и загорятся в пустоте новые звёзды. И всё что мне надо, это найти свой огонь. И тогда сольются вместе все искры одной души.
***
Откуда-то послышался тихий звук будильника. Эту мелодию Николь знала хорошо. Звук приближался и становился всё громче.
«Будильник. Как не вовремя! И такое через раз. Все самые интересные сны прерываются будильником».
Николь села в кровати и усердно потирала глаза.
«Божечки! Мне снова приснился этот сон! Только бы не забыть. Повторять и записывать. Повторять и записывать. Только так можно сохранить воспоминания о сне».