Остров притяжения

     Позади девушки, отчаянно штурмующей высоту, послышался смех. Саша обернулась и сердито посмотрела на смеющихся. Увидев её реакцию Поль со Стивом засмеялись ещё громче, и в порыве веселья ребята хлопнули друг друга по рукам.

     – Мальчишки, – сердито проговорила Саша.

     – Отойди, девчонка, это мужское дело, – смеясь сказал Поль и полез в кузов.

     Оттуда стали вылетать один за другим рыбьи хвосты.

     Медведь был накормлен. Настал черёд завтракать и ребятам.

     На снегу, возле трактора, появился лёгкий раскладной столик, три походных стула, две горелки и пакеты с провизией. Пока Саша гуляла с досыта накормленным медведем ребята вскипятили воду, заварили настоящего чая и принялись за рыбу, которую запекали в фольге. Дошла очередь и до хлеба. Он основательно зачерствел, но не заплесневел.

     Позавтракав под музыку первых лучей солнца поднимающегося из-за горизонта, ребята довольствовались простым сидением и созерцанием всего к чему прикасался взгляд. Наконец, солнце полностью показалось из-за холмов, а значит настала пора собираться и решать, что делать дальше.

     За расщелиной, преодолеть которую оказалось возможным с помощью всё тех же лаг, ребята нашли проход между высокими остроконечными пиками, и вышли к самому подножию. Северный склон горы начинался круто. Восточный и западный склоны выглядели как неприступные стены, которые разве что штурмовать забираясь по лестницам. После разведки обстановки ребята вернулись к трактору затем, чтобы взять всё самое необходимое, в том числе и провизию, закрыть трактор и идти пешком. Кроме всего прочего были взяты оружие и ракетницы, а Стив, порывшись в ящиках, что-то кидал в рюкзак, и в довершение сборов приладил к нему моток прочной верёвки.

     Усложнял подъём твёрдый наст. Зазубрины снегоступов не всегда впивались в его поверхность. Не для того они были предназначены. Сейчас ребят выручила бы альпинистская обувь, но таковой не имелось и приходилось довольствоваться малым. Медведю было легче. Его огромные, сильные когти великолепно врезались в твёрдую обледенелую поверхность и животное уверенно покоряло подъём. Через час в круче подъёма высмотрелась и тропа. Может и не совсем тропа, не та, о которой можно подумать как о тропе, скорее даже и не тропа, но вполне проходимый уступ, он довольно полого шёл вверх огибая гору.

     – Куда делся тот путник, с которым ты шла часть пути? По моему там ещё и собаки были? Кто он? – спросил Сашу Поль, когда они остановились, чтобы перевести дух.

     – Вы за мной следили? – девушка широко раскрыла глаза, и изобразила удивление.

     Поль мотнул головой. – Нет. Но мы видели следы. Появление медведя и исчезновение спутника произошло в одно время. Не странно ли это? – Поль посмотрел на медведя. – Он точно медведь?

     – Спроси его сам, – фыркнула Саша. – А парня того Иваном зовут. Он американец, по моему.

     – Иван? – переспросил Поль.

     – Джон, – поправилась Саша. – Мы с ним иногда на русском общались.

     – Так и что же с ним стало? – не унимался Поль.

     Саша сделала кислое лицо. – Он не верил мне. Всё время беспокоился. Пытался оберегать. Я видела его мучения и предложила… – она кивнула на медведя, и состроив виноватую гримасу пожала плечами.

     Поль многозначительно посмотрел на Стива. Тот хихикнул и отвернулся.

     – И это всё? Теперь он навсегда: твой любимый медведь?

     – Если не считать тех нескольких раз, что он являлся мне. Но это был дух.

     Поль насторожился. – И чего же он хотел?

     Саша пожала плечами. – Он предупреждал меня чтобы я не трогала кляксы и огоньки.

     Поль подошёл к девушке и взял её за руку. – Надеюсь, ты их не трогала?

     – Нет. Они слишком быстрые. Я пыталась их ловить, но они не давались.

     У Поля вырвался вздох облегчения.

     – Но что в них такого? Почему все так боятся того, что я дотронусь до них?

     Поль снова вздохнул, но теперь это был не вздох облегчения. Он сетовал. – В этих кляксах заключена боль твоих воспоминаний, а в огоньках лучшее из прожитого. Это память о содеянном. Твоя память. Ты так хотела сама. Так ты приближала себя к людям. Если сейчас ты познаешь чёрное – сгоришь в страданиях от воспоминаний творимых тобой тёмных деяний, а если познаешь светлое – узреешь благие дела тобой свершённые, и станешь слепа от блаженного чувства святости. Только абстрагировавшись от всего человеческого ты сможешь принять этот опыт как должное.

     – Вот почему с моей памятью что-то не так?

     – Да. Твои самоограничения доставили твоим Охранителям, массу забот. – Поль даже засмеялся, видимо вспоминая какие-то моменты. – Ограничив себя почти до человеческой сущности, ты была порой изумительна в своём взрывном характере. Ты сдвигала время, перепрыгивала через пространство. Тебе нравилось рождаться. Ты делала это снова и снова, проживая опыт откровения и обретения. Часто никто из нас не был готов к такому твоему очарованию этим миром. Мне думается, единственный, кто понимал происходящее и понимал твой восторг, была баба Лиза. – Поль снова взял Сашу за руку. – А сейчас, я надеюсь, ты поняла предостережения и не будешь спешить.

     Саша склонила голову, но тут же резко вскинула её и надула губы. – Всегда вы так не вовремя появляетесь и лишаете меня удовольствий, – посмотрев на Поля она продолжила, но уже другим тоном. – Да поняла я, поняла.

     Послышался собачий лай.

     – Собаки? Здесь?! – воскликнул Стив.

     Саша засмеялась. – Это мои собаки. Ну, то-есть, не мои. Это собаки Джона, а когда он стал видеть мир глазами медведя, они остались с нами.