Страница 12 из 193
– Камбуз, – повторила Наташа, будто пробовала слово на вкус. – Это так столовку матросы называют. Ты видела матросов?
– А то ты не знаешь. Конечно, видела. А ты?
– Нет. Ну, то есть – нет, не видела. Ну, давно, может как-то и видела… Нет, никогда не видела, – определилась, наконец с ответом Наташа, скривила рот и странно покосилась на подругу.
– Мне нравилось бывать у них. Хорошие они мальчишки. Весёлые.
– Пацанка ты Александра. Пацанка и выдумщица.
– Как это, пацанка? Почему это, выдумщица? – насторожилась Саша.
– Да так это. – передразнила её Наташа. – Тебе же нравится лазать везде и с железяками ковыряться? Так ведь? А на маяк с Сергеем зачем лазаешь? Ага. Ты ему стёкла помогаешь менять, и проводки крутишь. И в колодец лазаешь, хоть и запрещено тебе. А мы с Машкой прикрываем тебя и выгораживаем перед Галиной Александровной. А ещё трактор этот полумёртвый, – вспомнила она.
– Почему это он полумёртвый? – с возмущением, улыбаясь спросила Саша.
– Ну пусть будет полуживой, – ответила Наташа. – Разницы особой не вижу. А вот то, что только ты его оживлять умеешь, это ну очень интересно. Всем интересно. Ни у кого не получается, а у тебя само собой выходит. То ли руки у тебя чудесным образом прикручены, то ли ты ведьма и заговоры знаешь какие.
– Смешно, – опустив голову, произнесла Саша. – Ничего такого я не делаю.
– А что ты делаешь? Что-то ты ведь делаешь, чего другие не могут. Ну? – требовательно спросила Наташа.
– Да не знаю я! Чего прицепилась то? Сама не знаю, как так выходит.
Наташа пристально посмотрела на подругу и сделала вывод: – ну вот. Я права.
– Что это за вывод такой?
– А то это. Странная ты. А ещё странней то, что не понятно в чём именно ты странная. Но только ты не думай ничего такого. Никто тебя на костре жечь не собирается. И не обижайся. Ладно? Я же люблю тебя. И Машка любит. И все вообще любят.
– Я и не обижаюсь. С чего бы вдруг мне обижаться, – с грустью в голосе ответила Саша.
Наташа в ответ хмыкнула. – Ну, так что? Идём тогда на камбуз твой, раз уж так. – Обернувшись в сторону подруги она с удивлением обнаружила, что Саша пошла в противоположную сторону. – Эээ! Сашечка! Ты куда это пошлёпала? Маяк никуда от тебя не убежит, – сквозь смех проговорила Наташа. – Эх, и попадёт же нам от Галины.
– Почему ж это? Возмутилась Саша.
– А щас узнаем, если конечно она вдруг не ослепла… – и она снова засмеялась и посмотрела на подругу. – Голова ещё не отвалилась? Крутишь ею, будто не нужна тебе стала. Того и гляди отвалится, – Наташа снова рассмеялась.
– Не понимаю. Куда идти то? Тут кусты, тут кусты, а где не кусты так там грязь непролазная. Завела ты нас... Хорошо, что не в лес дремучий.
– Ой! Умора мне с тобой. Шлёпай за мной. Выведу. А если боишься чего, так и не стоит. Кровь твоя нормальному вампиру не нужна. Зачем вампиру проблемы потом с головой, – и захохотав пуще прежнего, Наташа запрыгала вокруг Александры.
– Ну вот. Обиделась. Не обижайся. Я ж просто, чтоб посмеяться.
– Любишь ты смеяться надо мной. Я давно это поняла. Вот Маша никогда не смеётся, а ты хуже злючки.
– А ты Машу не сравнивай с нами. Она другая какая-то. Ну, то есть она хорошая очень. У неё даже тень светлая, а у меня тень совсем бурая. Вот. Погляди. Ух ты! – Наташа крутилась стоя на месте. – Ёлки-палки! Сашунчик! Посмотри! Что это с моей тенью такое?!
– Нормальная тень у тебя – хорошая. На картофельные очистки похожа, – едва успев закончить фразу Саша залилась таким неудержимым смехом, что повалилась в высокую траву, а следом за ней там же оказалась и Наташа, которая хохотала громче своей подруги.
– Ну Сашуля! Я валяюсь. Ты такая смешная. – отдуваясь от смеха сказала Наташа. – Ну всё, пошли, – она протянула подруге руку, та поднялась, и, так и держась за руки, девочки пошли вправо от домика сквозь заросли кустарника. Идти было трудно да к тому же на их пути оказалась большая лужа, и обходя её они умудрились залезть в грязь и измазать ноги. Розовые Сашины босоножки перестали быть розовыми, а Наташины резиновые сапоги не спасли её от глины аж на коленях. Как так можно было вымазаться знали лишь эти девочки. Всё же, обогнув дом, они вышли на дорожку ведущую к крыльцу. Совсем старое, какое-то очень простое крыльцо: три ступеньки, веранда, совсем небольшая, да крыша над ней поддерживаемая двумя столбиками, ну и дверь, конечно, самая обыкновенная, деревянная. Поднявшись на крыльцо девочки уже собирались взяться за ручку, но тут, дверь отворилась и в проходе они увидели Галину Александровну.
– Ну, входите. Столбом не стойте... Гулёны. Хм... Хорошо выглядите. Я так думаю – пора мне ставить стражей возле ваших дверей, – сказав это она показала девочкам проходить и когда те прошли внутрь, закрыла за ними дверь. – Раздевайтесь, – но внимательнее посмотрев на них, женщина с усмешкой продолжала: – если, на то, есть надобность, – и, продолжая улыбаться добавила: – умойтесь для начала, если это у вас получится с первого раза… – но чуть помедлив, махнула рукой и со вздохом закончила: – поешьте, а потом видно будет, – и вышла из дома.
Девочки скинули обувь и прошли в комнату, в которой стоял большой стол. Саша, подскочив к одному из стульев, оседлала его и грустно уставилась на самовар. Наташа, потирая грязные ладошки, подошла к рукомойнику, помочила их водой, посчитав подобное умывание вполне достаточным, достала из буфета две чашки и поставив на стол грозно спросила подругу: – может всё же поможешь мне, а? – и покачав головой взохнула: – без моей помощи даже и покормить себя не можешь.
– Я думаю. Не знаю о чём, но думаю. А что надо сделать то? Ты ж мне не говоришь ничего, вот я и сижу.
– О господи! Ложки хоть достань! Сахар, там… Ну… Хлеб, что-ли. Ё-маё! Александра! Ей-богу, как дитя малое!