Страница 2 из 12
– Ну, чего мы здесь сырость разводим? – после этих слов, кровать с другой стороны просела под весом медсестры. – Осознание нашло что ли? Та поздно, милая, поздно. Думать раньше надо было. И не смотри на меня волком, не смотри. Знаешь, сколько, таких как ты, я здесь повидала? Море. И если каждую жалеть, то жалелка закончится. Раз уж решилась, то терпи. Думаешь, что за пределами больницы тебя после рождения ребенка ожидает рай? Нет, милочка, дальше будет еще сложнее. Всем насрать, веришь? Будешь крутиться, как белка в колесе. Сдыхать будешь от бессонницы. Это только у примажоренных все в шоколаде. Няни, вип палаты и бессрочный декрет. А ты пахать на все это будешь. Знаем, проходили. Как ты была лет восемнадцать назад. Так что послушай тетку и не думай, что я злыдень. Запомни, Аня, реветь теперь можешь только ночью и в подушку, чтобы никто не видел и не слышал. Потому что ты теперь для того комочка счастья – центр этой вселенной. И расслабиться сможешь только тогда, когда путевого мужика встретишь. Только не спеши раздвигать ноги после первого признания в любви и обещаний принять тебя с ребенком. Иначе окажешься здесь второй раз, но снова одна. И поверь мне, с двумя спиногрызами ты уж точно никому нахрен не сдашься. Поняла?
Аня кивнула, утирая кулачком слезы и осторожно, держась за прикроватную тумбочку, поднялась на ноги. Такое чувство, будто она заново училась ходить. Каждый шаг давался с трудом и моментально отзывался болью в животе. А ведь она прошла от кровати к двери, когда захотелось сползти по стеночке.
– Ой, нет, задохлик, тормози. – Елизавета по-хозяйски порылась в ее тумбочке и достала пакет с вещами. – Здесь трусы есть чистые?
– Есть. – Аня скрючилась в позе вопросительного знака у стены. – Я все приготовила.
– Пойдем, провожу тебя, чтоб неприятностей не было.
– Пожалуйста, – еле вымолвила девушка, – только медленно, хорошо?
– Без проблем. Ты думаешь, чего я тебя так рано подорвала? Чтоб успеть к восьми и сдать тебя другой смене в нормальном виде. – Хмыкнула женщина и, подставив локоть девушке, медленно зашагала по коридору.
Определенно праздники внесли свои плюсы. В общую душевую отсутствовала очередь, но едва теплая вода из рычащего ржавого крана быстро охладила настроение девушки. Раньше она бы с брезгливостью ступила на кафельную плитку больничной душевой, а сейчас Аня торопилась побыстрее закончить процедуры и скрыться под полотенцем от придирчивого взгляда медсестры. Держась одной рукой за плитку, девушка трясущимися руками смывала кровавые разводы с внутренней стороны бедер и с ужасом посматривала на пропитанную кровью повязку, закрывавшую шов на животе.
– Так, хватит плюхаться, – Елизавета вытащила девушку и даже помогла вытереть ноги, а так же натянуть белье. – Теперь в палату и жди обход.
– А когда принесут дочку? – Аня попыталась откашляться. С самого пробуждения ее не отпускало чувство, будто какой-то комок слизи застрял в горле.
– Вот врач посмотрит и скажет. – Медсестра ввела ее в палату и бросила пакет с грязными вещами на кровать. – И горло не напрягай, это после трубки. Захочешь откашляться, лучше присядь. Так, что у нас там с грудью?
По-свойски спустила бретельку ночной рубашки и помяла грудь Ани.
– Что-то не наливается, – вздохнула она.
– Погоди, к вечеру прибудет. Пей больше теплого чая с молоком и да будет тебе счастье. – Отрезала женщина и вышла из палаты.
Аня обвела взглядом пустую палату с голыми матрасами. Вздохнула. Затем кое-как доковыляла до своей и, подхватив пакет, осторожно присела на край. Сделать это было чуть легче, чем затем подняться. Но пересилив боль и слабость, Аня все же встала на ноги. Разложила на пеленальном столике немного необходимых предметов, которые могли пригодиться для малышки, а все остальное убрала обратно. Время половина восьмого, из коридора послышались оживленные звуки. Несмотря на праздничный день, больница постепенно просыпалась. Под подушкой слабо пискнул старенький телефон, оповещающий о пропущенном звонке. Да вот только абоненту Ане звонить вовсе не хотелось, но было нужно.
– Але, – послышался грубый голос, – але?
– Мам, я родила. – Аня с нежностью прошлась рукой по байковой распашонке. – Ты слышишь? Ты стала бабушкой внучки.
– Ага, еще одну шаболду в семью принесешь, – ответ матери бил в самое сердце и девушка содрогнулась.– Пожрать дома нечего, так что идти я к тебе не буду. Да и некогда мне, работать надо. Кто ж это еще делать будет?
– Отправь Сережу, – заикнулась о брате Аня, но зря.
Сережу мать любила больше всего на свете. Даже не смотря на то, что ему было уже девятнадцать и он стабильно уходил в запой раз в две недели, изредка подворовывал и попадал в районный отдел милиции, выносил из дома все ценные вещи, поднимал руку на мать. Но та, не смотря на все, продолжала любить его слепой материнской любовью. А вот Аню она ненавидела. Потому что забеременела так же "случайно" да первый муж бросил. Спускала на ней всю злость, говорила, что жизнь ей испортила. И если бы не алименты, которые исправно платил отец Анны, давно бы сдала в детдом. Девочка никогда не знала материнского тепла, росла забитым существом, домработницей, не имеющей права голоса. Терпела издевательства младшего брата и тяжелую руку матери ровно до своего восемнадцатилетия. А затем ушла. С горем пополам поступила в техникум на швею да скромно обустраивала свою жизнь в обшарпанной общаге. И все вроде бы налаживалось да только Аня умудрилась оступиться. И жизнь снова погрузилась во тьму.
Тот вечер, Аня помнит особенно ярко. Соседка по комнате слезно упрашивала ее погулять этим вечером, чтобы привести кавалера. Даже денег дала на кафешку, чтоб не мерзла. Аня знала, что Светка спит с каким-то богатеем, но смятые тысячные купюры в ее руке смотрелись совсем уж грязно.
– Откуда такая сумма?– Девушка недоуменно смотрела на деньги в своих руках. – Он что, платит тебе за секс?
– Дорогая, – Света как раз закончила малевать красной помадой свои губы и повернулась к ней, – это мой пупсик дает мне на карманные расходы. Мальчики любят глазами, так что приходится соответствовать.
Аня окатила ее взглядом и поджала губы. Светка была красивой девчонкой. Но в данный момент в своем коротком платье да в леопардовом белье, которым она светила, Света смотрелась вульгарно. К тому же тяжелый макияж и яркие губы делали ее похожей на пресловутых работниц дороги.
– Не надо смотреть на меня так, – Светлана мастерски поправила грудь в лифчике и вернула бретели платья обратно, – каждый крутится, как может.
– Свет, но ты же умная.
– Ань, – соседка на минуту помрачнела, – да кому нужна провинциальная лохушка, а? Да будь ты хоть в триста раз умнее, но хрен что нам светит. Здесь легче пробиться, работая вот этим местом, а не этим.
С этими словами она сначала указала на промежность, а затем на голову.
– Тебе самой не противно? – Аня все же обулась в старые зимние ботиночки.
– Нет. – Покачала головой Света. – Противно жить и знать, что кто-то родился и имеет все, что хочет. А что у нас за плечами? Чем мы можем похвастаться? Неблагополучными семьями? Жизнью без будущего? Закончим мы этот долбаный техникум и что дальше? Я лично не хочу такого, как у моей матери в селе. Поэтому буду карабкаться выше всеми мне удобными методами. Авось подцеплю какого-нибудь мажора да любовницей стану. Он мне хатку снимет, денежек давать будет и заживу я счастливо. Ты почему купюры отложила?
– Да не нужны мне твои деньги, – покраснела Аня, – так прогуляюсь по городу. Да и что-то со стипендии осталось.
– А, ну-ну, – Светка хмыкнула и натянула на себя полушубок, а затем шикарные замшевые сапоги.– Вместе выйдем, не против? Меня уже мой пупсик заждался.
– Что ж он не может тебе номер снять? – Без зла спросила девушка. – Чего ты его в нашу комнату тащишь?
– Так ему экзотики захотелось, – хохотнула Светка.
Так они и спустились вместе до проходной. Аня мельком посмотрела в огромное зеркало и поспешила отвернуться. Уж слишком они разительно отличались. Высокая и красивая Светка, одетая по последнему писку моды и идущая рядом с ней Анька, в старом пуховике, пух в котором уже скатался и не грел. Да в потертых ботинках, в которых желательно было не попадать в лужи.